Два года спустя Энке был наконец арестован гестапо. Это произошло по обвинению, выдвинутому против него одним из граждан. В нём утверждалось, что Энке исполнял обязанности главного наблюдателя на экзамене, организованном «Исповедальной церковью» 2 октября 1939 года, полностью осознавая, что такой экзамен не имеет официальной юрисдикции. На допросе Энке рассказал гестапо, что сражался за свою страну в Первой мировой войне 1914–1918 годов, признал свою активную деятельность в «Исповедальной церкви», но отрицал, что когда-либо присутствовал на экзамене, поскольку, по его словам, вышел из состава экзаменационной комиссии ещё до его проведения. 27 апреля 1940 года гестапо закрыло дело в связи с «отсутствием доказательств».17
Этот случай не был чем-то из ряда вон выходящим. Гестапо часто действовало с большой осторожностью, прежде чем арестовать священнослужителей «Исповедующей церкви». Такие дела крайне редко доходили до суда. Справедливое судебное разбирательство было нормой для протестантских священнослужителей, а не исключением. Большинство судей были консерваторами старой закалки, а не нацистами. Дело самого видного члена «Исповедующей церкви», Мартина Нимёллера, хорошо иллюстрирует этот момент. После четырёх лет его публичного выступления против нацистской религиозной политики, гестапо наконец решило арестовать Нимёллера 27 июня 1937 года, когда он закончил очередную критическую проповедь в берлинском приходе Далем. Он содержался под «превентивным арестом» в берлинской тюрьме Моабит, а затем был помещён в одиночную камеру печально известного концлагеря Заксенхаузен.
Генеральная прокуратура потратила семь месяцев на подготовку, по их мнению, неопровержимого обвинения против мятежного пастора. Ещё до громкого судебного процесса над Нимёллером, привлёкшего внимание международных СМИ, Министерство пропаганды под руководством Геббельса организовало в прессе гнусную клевету на него. Нимёллера обвинили в «предательстве» на том основании, что он пользовался уважением в демократических странах, где «доминируют евреи». 2 марта 1938 года трое председательствующих судей «Особого суда» вынесли неожиданный оправдательный вердикт и рекомендовали освободить Нимёллера, уже понесшего достаточное наказание.
Этот приговор возмутил Адольфа Гитлера, который лично приказал повторно арестовать Нимёллера. В 1939 году жена Нимёллера, Паулина, написала Гитлеру личное письмо с просьбой о его освобождении. В ответ Гитлер заявил, что если её муж будет освобождён, он вновь станет центром оппозиционного круга, деятельность которого угрожает единству немецкого народа.18 Арест Нимёллера серьёзно ослабил восстание внутри «Исповедующей церкви», хотя и не подавил его полностью. К концу 1938 года большинство протестантских пасторов добровольно принесли присягу на верность Гитлеру.
Несмотря на длительные одиночные заключения в Заксенхаузене и Дахау, Нимёллер пережил гитлеровский режим, но в послевоенное время он всегда испытывал глубокое раскаяние в том, что не выступал более решительно против всех, кого преследовал нацистский режим, особенно против евреев. Эти чувства наиболее ярко и красноречиво выражены в его высказывании (ныне считающимся стихотворением) о преследовании гестапо противников гестапо под названием «Сначала они пришли»:
Сначала они пришли за социалистами, и я не стал высказываться.
Потому что я не был социалистом.
Потом они пришли за профсоюзными деятелями, и я не стал высказываться.
Потому что я не был профсоюзным деятелем.
Потом они пришли за евреями, и я не произнес ни слова.
Потому что я не был евреем.
Потом они пришли за мной — и не осталось никого, кто мог бы заступиться за меня.19
Из всех групп, упомянутых в книге «Сначала они пришли», именно евреи получили наименьшую поддержку от протестантской церкви. Мало кто из пасторов выступал против эскалации нацистской политики антисемитизма. Единственная прямая помощь, оказываемая евреям, ограничивалась небольшой группой смелых и преданных протестантских священников. Берлинский пастор «Исповедующей церкви» Генрих Грюбер основал агентство помощи для эмиграции евреев, большинство из которых приняли христианство. Он считал свою роль «добрым самаритянином». Грюбер был арестован гестапо 19 декабря 1940 года и провел три года в «заключении под стражу» в концентрационных лагерях Заксенхаузен и Дахау. Он подвергался жестоким избиениям. Одно из них закончилось потерей всех зубов.20
Лишь в 1943 году члены «Исповедующей церкви» начали открыто говорить о насильственной депортации евреев в Польшу. 12 марта 1943 года епископ Вюртембергский Теофил Вурм написал письмо в нацистское церковное министерство, касающееся обращения с евреями:
Меры, принимаемые против евреев, в частности, поскольку они не укладываются в рамки действующего законодательства, уже давно угнетают многие круги нашей страны, особенно христианские. В нынешних сложных обстоятельствах у многих невольно возникает вопрос, не повинна ли наша страна в лишении людей крова, занятий и жизни без приговора гражданского или военного суда… Христианские церкви проявили в этом отношении большую сдержанность. Однако они не могут молчать, когда в последнее время даже евреи, живущие в смешанных браках с немецкими христианами, а некоторые и сами являющиеся членами христианских церквей, были оторваны от своих домов и занятий и отправлены на Восток.21
Гельмут Гессе (род. 1916) был ещё одним протестантским пастором, который отказался молчать о нацистских преследованиях евреев. Он был родом из Бремена и жил в Вуппертале, когда попал под следствие гестапо.22 Члены глубоко религиозной семьи Гессе уже были хорошо известны гестапо как давние критики религиозной политики нацистского режима. В семье было несколько протестантских пасторов, включая отца Гельмута Германа, двух его братьев и зятя. Все они отбывали наказание в «заключении для обеспечения безопасности» за высказывание инакомыслия во время церковных служб в нацистскую эпоху.23
24 мая 1943 года информатор гестапо подслушал проповедь Гессе в церкви в районе Эльберфельд города Вупперталь. Гельмут прочитал прихожанам главу из Библии, в которой были строки: «И Ты, Господи, встань на сторону евреев, объедини гонимый народ Израиля. Мы молим Тебя, Господи, чтобы Ты спас этих добрых людей, и мы молим Тебя за злых людей, чтобы Ты изменил их сердца». 7 июня 1943 года другой офицер гестапо наблюдал службу в Вуппертале, на которой Гельмут сказал, что «Исповедующая церковь» в своей борьбе с нацистским государством сражается со «скрытыми силами тьмы». Он также упомянул, что всё больше священнослужителей отправляются в концентрационные лагеря и тюрьмы за свои религиозные убеждения. В заключение он выразил глубокую тревогу в связи с эскалацией преследований еврейского населения.
Это побудило гестапо арестовать Гельмута 8 июня 1943 года за «публичную поддержку бедственного положения евреев». Гестапо изъяло письмо, в котором Гельмут выражал проеврейские чувства баварскому епископу Гансу Мейзеру:
Мы, как собратья-христиане, больше не должны терпеть молчание церкви в Германии о преследовании евреев. Церковь несёт ответственность прямо сейчас, поскольку даже так называемые привилегированные евреи подвергаются депортации. Каждый «неарий» в Германии сегодня находится под угрозой убийства, и поэтому церковь должна принять чью-то сторону: быть священником и левитом или самаритянином? Это вопрос милосердия. Еврейский вопрос – вопрос евангельский, а не политический. [Исповедующая] церковь должна поддерживать евреев и противостоять любому «христианскому антисемитизму» внутри своей общины… Церковь должна противостоять любой попытке уничтожения евреев любой ценой и должна рассматривать эту попытку как нападение на церковь и Христа. Это сопротивление необходимо как свидетельство против нарушения Десяти Заповедей. Публично, в проповедях и речах, епископы должны свидетельствовать, наставлять совесть евреев, христианских общин, а также гонителей.
