Она замолчала на некоторое время, затем проговорила, как бы про себя:

— Да, пришло время, — и уже громко сказала: — Твой отец просил передать тебе слова: «Твое спасение придет из ночной тени». Что они означают, я не знаю, он мне не говорил. Сказал только, чтобы я передала их тебе, когда придет время.

Погладила ее по голове, поцеловала в голову, как это всегда делал ее отец, и направилась на арену, где ее уже ждал противник. Весь бой Милайна смотрела, затаив дыхание, ей казалось, что еще немного и Гийлиан убьет ее маму, но она постоянно умудрялась отразить его атаку. Арена гудела от заклинаний, защитный купол то и дело вспыхивал, отражая то Огненный Шторм, то Ледяной Град, Облако Забвения. Все эти атакующие заклинания сотворил противник ее матери, которая только защищалась. Рядом с ней стали перешептываться: кто-то говорил, что ее вот-вот убьют; кто-то, наоборот, утверждал, что она готовит какое-то особо изощренное заклинание. Последней версии придерживался, судя по немного упавшей интенсивности боя, и Гийлиан. Но что-либо понять уже не успел. Казалось, все тело эльфийки вспыхнула ярким синим светом, а затем по все стороны полетели белоснежные лучи.

Заклинание из разряда высших магической школы уйнари. Простым плетением пробить защиту ее противника было невозможно, который смог бы защититься даже от высшего уровня магии эльфов или людей. Вот ее мама все время, пока защищалась, готовила всего одну атаку, зато наверняка. Лучи ударили в их врага и, не заметив вспыхнувшей защиты, пронзили его. На землю упала уже мумия. Но ее мать не рассчитала своих сил, а может быть, прекрасно знала результат — получив сильное магическое истощение, она тоже умерла на арене.

Такое окончание поединка на суде Богов говорило, что вызвавшая сторона права, но только не здесь. Вынесли решение, что для оправдания ее мать должна была выжить. Там же ее признали виновной и арестовали. А на следующий день ее вызвали на допрос, где из вопросов она сделала вывод, что все это затевалось ради артефактов ее клана. Представители клана, устроившего все, всячески пытались вызнать их местонахождение, но девушка утверждала, что ничего не знает. Благодаря отцу ее ментальный уровень был такой, что никто из эльфов не мог преодолеть ее защиту. Ее перестали кормить, давать воду в надежде, что она «вспомнит», но Милайна упрямо твердила, что ничего не знает. А через какое-то время ее продали в рабство людям, которые надели на нее не просто рабский ошейник, а настоящие оковы, состоящие из того же ошейника и браслетов, которые полностью блокировали доступ к магии. Но даже в этом случае ее часто усыпляли для надежности, хотя она и сама не представляла, как можно сбежать.

Теперь же она находилась на другом континенте и, скорее всего, скоро увидит того, кому ее продали.

— Папа, как же нам стало плохо без тебя, — прошептала она. — Где ты?

И словно в ответ на ее просьбу, перед глазами девушки появилась картина — идущие к каким-то развалинам люди. Но в следующее мгновение девушка узнала и отца, и его телохранителей-друзей. Вот они подошли к руинам, и ее родитель сотворил заклинание. Двинулись дальше. Милайне казалось, что она со стороны наблюдает за отцом, настолько яркие были их образы. Да что там образы, если девушка в мельчайших подробностях видела развалины. Двигались они к зданию, сохранившему часть стен. Внезапно ее отец остановился и, что-то крикнув, развернулся назад. Перед ними прямо из воздуха появилось нечто черное, мгновенно расширившееся до огромных размеров. Охранники ее отца отреагировали мгновенно, отстреляв по непонятному существу, или кто оно на самом деле, из плазмеров. Но без какого-либо эффекта. А в следующий миг оно ринулось на отца, но встретило на своем пути телохранителей, мгновенно заслонивших его. Когда оно отступило, от них не осталось ничего, даже кучки пепла. И только сейчас она заметила на лице отца сильнейшее напряжение, словно он с кем-то боролся. «Ментальная магия!», — молнией мелькнула у нее в голове догадка.

Теперь девушка уже явно видела, что непонятное нечто бьется, словно его зажали в невидимых тисках. Более того, они сжимались, оставляя существу все меньше и меньше места. Милайна видела, как оно меняло несколько раз цвет, и после каждого такого изменения отец вздрагивал, а на лице появлялась гримаса боли, которую она никогда у него не видела. Вот, наконец-то, оно сжалось в точку и исчезло. Ноги ее отца подкосились, но он сумел устоять на них. И он принялся создавать какое-то заклинание, которое оставляло видимый след. Оно очень напоминало руны гномов, но ими не являлось — очень, уж, отличался рисунок. Девушка заметила, что создается оно как раз в месте, где исчезло существо. «Наверное, папа закрывает портал или делает что-то подобное», — подумала она. А когда рисунок вспыхнул и исчез, упал и ее отец. Девушка каким-то образом поняла, что он мертв.

В себя ее привело то, что один из конвоиров дернул ее за веревку, которой связали ей руки. Оказывается, наступила ночь и ее повели куда-то в сторону реки. Обращались эти конвоиры с ней, как с какой-то вещью, но бить не били и не насиловали. Последнее ее с одной стороны радовало, с другой она понимала, что это требование заказчика, и можно только догадываться для чего тому понадобилась девственница. А когда она услышала незнакомый шепот, то едва удержалась от вскрика. Этот неизвестный пообещал ее спасти, пуст и без гарантий. Но девушка уцепилась за этот шанс, что называется и руками, и ногами, и зубами.

Когда ей перерезали связывающие путы, она бросилась в сторону, куда побежал ее освободитель, но через несколько шагов шестым чувством поняла, что сильно его обогнала. Остановившись, она оглянулась, но никого не увидела. И тут громом среди ясного неба ее голову пронзили слова: «Твое спасение придет из ночной тени», которые она уже успела подзабыть. Но кто-то взял ее за руку, и она, сжав ладонь, с силой потащила своего спасителя за собой, немного удивившись его неуклюжести. Но свою пропажу рабовладельцы обнаружили слишком быстро, чтобы они успели убежать на хорошую дистанцию. Да еще практически мгновенно узнали сторону, куда они направились. Конечно, рабский ошейник или оковы подают своеобразный сигнал, обнаружить который несложно, зная его характеристики, но для этого необходимо хоть какое-то время. Но тот, кому ее продали, неприятно удивил девушку.

Внезапно последовало предложение лечь. «Это же глупо!», — мелькнула у нее мысль, и девушка помотала головой. А в следующее мгновение парень завалил ее на землю, что она едва сдержала вскрик. И вот, наконец-то, она увидела его лицо. Совершенно невзрачное, какое-то настолько обыкновенное, что встретишь где-то и не обратишь на него внимания. Милайна ночью видела очень хорошо и успела заметить, как изображения деревьев, их ветвей и звезд стали расплывчатыми. Само собой, она связала это со способностью ее освободителя, пришедшего из тени ночи. И тут их глаза встретились. Милайне показалось, что ее затягивает в их глубину, но она краем глаза увидела, что образы деревьев стали четче. «Он теряет концентрацию!», — догадалась она и чуть пошевелилась.

Это привело его в себя, даже очень привело. И она усмехнулась немного и покачала головой, говоря, что сейчас не место и не время. И тут она перестала видеть деревья, а звезды еле-еле различала. Да, умения этого непонятного молодого человека ее очень поразили. Настолько, что она пропустила несколько фраз, услышав только голос мага:

— Ищите! Я сейчас сотворю поисковую сеть.

И Милайна очень сильно пожелала, чтобы это умение ее спасителя было выше уровня работорговца. После первой попытки тот выругался, а она, наконец-то, поняла, что ей не нравилось в звуках — оказывается, они тоже слышались, словно преодолевали какую-то преграду. Охотники за головами ходили рядом, громко ругаясь вслух, предлагали ей выйти самой, иначе они сделают с ней…

Вот один остановился рядом с ними и, ругнувшись матом, ударил со всей силы по дереву, пройдя в каких-то десяти сантиметров от головы парня. Вскрикнул, схватился за ногу, затем снова размахнулся и… опустил ногу. Наверное, понял, что от удара ему снова будет неприятно, а можно вообще ногу сломать. Они еще какое-то время крутились, маг создавал несколько заклинаний, а после последнего указал направление, куда все убежали.