Девушка устало хотела опуститься прямо на землю, но была поддержана Джарлидом. Какая-то мощная рука откуда-то сзади поставила табурет, на который она и опустилась. Всех ее сил хватило только на кивок благодарности, даже без поворота головы. Нюанс ментальной магии состоял в том, что целительские заклинания не очень помогали. Они действовали косвенно, через снятие усталости непосредственно тела, но при сильном истощении, каковое произошло с Таллианной, только самостоятельно можно восстановиться. К этому моменту подкатила машина гномов, больше всего похожая на броневик. Это техномагическое изделие передвигалось на шести колесах, было комфортным, но передвигалось не так быстро, как летающие гравилеты эльфов. Зато и расход энергии в рунах был на порядок ниже, из-за чего дальность передвижения была больше.
— Тан Корлин приглашает вас лорд, — чопорный гном, дожидающийся окончания сражения, поклонился Джарлиду, — вас лердесса, — поклон Мальтарре, — вас, юные воительницы, — поклон юным демонессам, — и ваших спутников посетить его замок. Мое имя Тралин, и я являюсь его помощником.
Таллианна немного пришла в себя, но те несколько шагов, что ей пришлось дойти до машины, Джарлид поддерживал ее под ехидную усмешку своей сестры. После того, как все они довольно комфортно разместились, Мальтарра задала интересующий их всех вопрос:
— Расскажи подробнее о Хаосе, а то в нашем мире ничего подобного никогда не случалось?
— Значит, вам повезло, что границы вашего мира достаточно крепки, — сказала Таллианна. — Что такое Хаос, не спрашивайте, так как не знаю, да и из наших никто не мог дать объяснение. Принято считать, что это нечто, находящееся за пределами наших миров, как говорят у нас «не здесь». Он непостоянен…
Девушка не успела рассказать все, что знала сама, так как они подъехали к стенам замка, к той его части, что выходила наружу из скалы. Выйдя из машины, Тралин повел их внутрь. Джарлид со своей сестрой здесь уже бывали, а вот остальные с интересом рассматривали гномью архитектуру, особенно юные демонессы, еще ни разу не видевшие ее. А посмотреть было на что! Резные колонны из камня, вырезанные прямо в скале, великолепно дополнялись металлической ковкой. Да, ее было совсем немного в силу малой добычи, но мастера гномов даже таким количеством сумели подчеркнуть красоту камня. Подняв голову вверх, девушки увидели огромный барельеф, повествующий о какой-то битве гномов против жутких созданий, в которых Таллианна узнала тварей Бездны.
— Битва на Маркортовых Полях, — услышала она голос сопровождающего, — именно там, в незапамятные времена решалась судьба всего гномьего народа. Когда Однорукий Торин, потерявший руку в этом сражении, сын павшего короля, подхватил его топор и, получив благословение Вотана, нашего Бога, вступил в битву с самим Ктухханом, сразив его в бою. Вот он в центре, с поднятым вверх топором, в который бьют молнии благословения. К сожалению, сам Торин тоже погиб и линия королей прервалась. С тех пор гномьим народом правят таны, ибо никто больше не имеет права на корону. За все время пять раз были попытки возродить королевскую династию, но никто так и не получил благословения. Топор королей так и продолжает находиться в их дворце в нашем родном мире.
Гном рассказывал эту историю своего народа, а у Литтанны перед глазами стояла картина сражения, слово сошедшие с барельефа воины решили показать, как это происходило на самом деле. Она завороженно смотрела как маленький гном, не выше колена огромной твари вступил в схватку с ним. Его оружие было покрыто рунами, пылавшими в этот момент солнечным светом, а по самому лезвию сверкали разряды молний. Его противник открыл рот, и юная демонесса чуть ли не своими ушами услышала грозный рев, а в следующее мгновение он, как будто прямо из воздуха, выхватил меч с волнистым лезвием. В тот же миг на нем вспыхнули багрово-черным огнем какие-то рисунки, от которых даже сейчас повеяло жутью. А в следующий миг меч, размеры которого в несколько раз превышали рост гнома, обрушился на него. Казалось, от такой сокрушительной мощи не будет спасения, но вот еще ярче сверкнуло лезвие топора и меч отброшен в сторону. Поединок начался. Вокруг двух сражающихся затихла схватка, и взоры всех были обращены только в одно место, где и решалась судьба мира. Удивительно, но бой проходил на равных — маленький гном ничем не уступал своему страшному врагу. В какой-то момент он удачно отразил очередную атаку врага, наклонившегося вперед, и из навершия его топора ударила молния прямо в морду твари. Секундной заминки ее хватило маленькому воину, чтобы со всей силы ударить в руку и отсечь ее вместе с мечом. А в следующий миг вся мощь благословения, вся сила гнома ударили по упавшему на землю мечу. Литтанне показалось, что она услышала звон металла, а затем увидела, как меч распался на осколки. Погасли руны оружия гнома, а сам он застыл, оперевшись на топор. Эта победа вселила в гномов силу, уверенность, еще большую отвагу, и они с яростью набросились на своих врагов…
Все оставшееся сражение однорукий король так и простоял в том месте, где сразил своего врага, глядя на победное сражение его подданных. Когда, после окончания битвы, к нему подошли оставшиеся в живых таны, которых насчитывалось всего десять, он встрепенулся, поднялся, встав на ноги, и упал мертвым на поле боя.
— Проклятье Адова Меча, — откуда-то пришли ей в голову эти слова, и девушка их прошептала.
Девушка прошептала, но в зале стояла полная тишина, поскольку все наблюдали за застывшей демонессой. Барельеф и в самом деле являлся произведением искусства, и многие, кто впервые его видел, восхищались мастерством скульптора, создавшего этот шедевр. Но вот так застыть — такого еще не было. И только ее хотели вывести из созерцания, как девушка произнесла эти непонятные слова.
— Что?.. — раздался изумленный хриплый голос Тралина. — Откуда ты… это же…
Теперь уже все демоны и демонессы посмотрели на него, требуя объяснения.
— Об этом не говорят, но именно проклятье Адова Меча, как называлось оружие противника Однорукого Торина, и убило его. По легенде он имел волнистое лезвие и горел адским огнем.
Литтанна едва удержалась, чтобы не сказать, что гном прав лишь отчасти. Чуть отойдя от увиденного, девушка поняла, что каким-то образом увидела часть настоящей битвы. Между тем, гном сделал жест рукой, приглашая всех пройти дальше.
Тан принял их, уже сидя за столом, за который пригласил и пришедших демонов. С точки зрения гномов этим он высказывал огромное уважение. Все остальные расы предпочитали приемы в тронных залах, кабинетах или гостиных, если хотели высказать уважение. Тан поднялся со своего кресла и, воздев кубок, произнес:
— Юные воительницы, от всех жителей города Дортуунг и от себя лично позвольте вам выразить огромную благодарность за помощь в отражении прорыва Хаоса.
И Корлин низко поклонился девушкам, отчего те испытали смущение. После этого начался обыкновенный разговор, касающийся в основном произошедшего события. Оказывается, в этом мире до этого момента не было зафиксировано ни одного прорыва, не обнаружено ни одного участка земли, где побывал Хаос. Теперь магам гномам предстоит очень много работы по защите своих городов от прорывов. Да и остальным жителям тоже. Среди гномов невероятно редко рождались сильные ментальные маги, поэтому хочешь-не хочешь им приходилось работать с рунами, ища те, которые запрещали пространственные разломы. Точнее, не запрещали, а после его образования, они закрывали его. Таллианна не знала, были ли в ее мире подобные заклинания, а наставница не говорила.
Затем разговор перешел к словам, сказанным Литтанной. Откуда она узнала правду? Ведь гномы об этом никому не рассказывали. Будучи немного тщеславными, гномы всем говорили, что их последний король погиб в бою, не уточняя, как именно. Каким-то большим секретом это не являлось, особенно в их мире, но и не афишировалось. Хотя такая политика на протяжении веков привела к тому, что даже простые гномы не знали правды, в отличие от их правителей, историков или просто тех, кто интересовался этим вопросом. А вот в этом мире вряд ли кто-то, кроме танов и их приближенных, могли знать. Этот факт и вызвал интерес Корлина к словам девушки. Литтанна же просто сказала, что эти слова, словно кто-то вложил в ее голову, а вот про свое видение она смолчала.
