— Жива, танцорка? — хмыкнул он, с размаху отбивая удар наемника с такой силой, что у того хрустнула рука.

— Пока да, — отозвалась я, парируя выпад очередной "дамы с веером".

— Тогда не стой столбом! — рявкнул он, врезая крюком в челюсть другому врагу. — Пробиваемся к выходу! Эти двери запечатаны кровью, их так просто не открыть! Нам нужно время, чтобы Ирина взломала контур!

— Нет! — крикнула я, отскакивая назад. — Мы не уйдем!

Крюк уставился на меня, как на умалишенную, вытирая кровь с рассеченной брови.

— Ты спятила, девка? Тут сейчас камня на камне не останется!

— Громов мертв, но его дело живет, пока его псы держат зал! — я указала окровавленным клинком на плотную группу наемников, которые медленно, но верно прорубались к Императору. — Если они убьют монарха, начнется гражданская война. И тогда Нижний город сгорит первым. Ты это понимаешь, старый пират?

Крюк выругался, грязно и витиевато, поминая всех демонов бездны, но спорить не стал. В его глазах мелькнуло уважение.

— Ладно, черт с тобой! — он сплюнул на паркет кровавую слюну. — Алексей, прикрой левый фланг! Анна, танцуй в центре! Мои ребята возьмут периметр! Покажем этим лощеным ублюдкам, как дерутся в порту!

Мы перестроились. Теперь это был не хаотичный бой, а организованное сопротивление. Крюк и его люди взяли на себя самую тяжелую, "грязную" работу, сдерживая основную массу наемников грубой силой. Алексей, с его безупречной техникой и скоростью, стал нашим щитом. А я… я стала острием копья.

Я вышла в центр круга, который мы расчистили среди тел и обломков мебели. Мое дыхание выровнялось, сердце вошло в ритм боя. Мир вокруг сузился до размеров воображаемой сцены.

Наемники Громова, профессионалы до мозга костей, поняли, кто здесь главная угроза. Они оставили безуспешные попытки прорваться к Императору сквозь строй гвардии и повернулись ко мне. Десять человек. Лучшие из лучших. Убийцы магов, натасканные на уничтожение одаренных.

Они пошли в атаку одновременно, слаженно, как единый механизм смерти.

Это было похоже на шторм. Сталь, вспышки боевой магии, летящие ножи. Я двигалась внутри этого вихря, не думая, не планируя. Я просто танцевала.

Па-де-ша — "прыжок кошки", уход от огненного шара, опалившего подол платья. Гранд-батман — высокий мах ногой, удар каблуком точно в висок нападавшему. Пируэт — вращение на месте, создающее вихрь воздуха, отбрасывающий летящие стрелы.

Мои клинки пели свою смертельную песню. Каждое движение рождало магический след, усиливая удары. Я сплетала заклинание не словами и пассами рук, а всем телом. Это была "Пляска Смерти", только вместо скрипки звучал скрежет металла о металл.

Я чувствовала каждый удар сердца, отдающийся в висках. Каждую каплю пота, стекающую по спине. Я видела, как падают враги, один за другим, не в силах угнаться за моим безумным ритмом, не в силах предсказать траекторию танца, которого не существовало ни в одном учебнике.

Но и я уставала. Магия требовала платы, выпивая силы. Мышцы горели огнем, легкие разрывались от нехватки воздуха. Одно неверное движение, одна ошибка в темпе, одна секунда промедления — и всё закончится.

Один из наемников, огромный верзила с двуручным боевым молотом, прорвался сквозь заслон Крюка, смяв двоих бойцов Союза. Он замахнулся, целясь мне в голову. Я видела этот замах. Я видела, что не успеваю уйти. Инерция предыдущего прыжка тянула меня в другую сторону, и изменить траекторию в воздухе я не могла.

— Анна!

Алексей бросился наперерез. Он был далеко. Он не успевал ударить. Он успевал только одно — закрыть меня собой.

Время застыло, превратившись в вязкий сироп. Я видела, как молот медленно опускается. Видела спину Алексея в разорванном камзоле, закрывающую мне обзор. Видела расширенные от ужаса глаза Ирины на балконе.

Нет. Я не позволю этому случиться снова. Я не потеряю еще одного близкого человека. Не в этот раз.

Я сделала невозможное. Я нарушила ритм. Я сломала танец, чтобы создать новый.

Вместо того чтобы завершить инерционное движение, я резко, вопреки законам физики и дикой боли в связках, упала на колени и скользнула по паркету, пролетая между ног Алексея. Мои клинки, напитанные последними крохами силы, вонзились в незащищенные бедра верзилы.

Он взревел раненым зверем и рухнул, молот ударил в пол в сантиметре от сапога Алексея, выбивая фонтан щепок и каменной крошки.

Мы встали. Плечом к плечу. Тяжело дыша, хватая ртом воздух. Вокруг нас лежали тела.

Зал затих. Наемники, оставшиеся в живых, начали отступать. Они видели, что их командиры мертвы. Они видели, что мы не сдадимся, что мы будем драться зубами и ногтями. И они видели что-то еще — страх в глазах друг друга.

Император, всё это время стоявший в плотном кольце гвардейцев, сделал шаг вперед. Его лицо было бледным, как мел, но спокойным. Он посмотрел на меня — растрепанную, в изодранном и окровавленном белом платье, с клинками в руках, с которых капала кровь.

— Достаточно, — произнес он. Его голос был тихим, но в мертвой тишине зала он прозвучал как гром.

Массивные двери зала, наконец, распахнулись с жалобным стоном. Не от магии, а от грубого тарана. Внутрь ворвались свежие силы гвардии — сотня бойцов в тяжелых латах. Бой был окончен.

Я опустила руки. Клинки выпали из ослабевших, дрожащих пальцев и со звоном ударились об пол. Ноги подогнулись, стали ватными, и я бы упала, если бы Алексей не подхватил меня сильными руками.

— Мы сделали это, — прошептал он мне в макушку, прижимая к себе. Его сердце билось так же бешено, как и мое.

Я посмотрела на зал. Некогда величественное помещение было разрушено. Паркет залит кровью и вином, превратившись в скользкое месиво. Зеркала разбиты, дорогие ткани изодраны. Но воздух… воздух был чист. Та липкая, сладкая ложь, которой дышал этот дворец годами, рассеялась.

Я — Анастасия Теневая. И я только что станцевала свой самый страшный, самый прекрасный танец. Танец на руинах старого мира.

Но музыка в моей голове еще не закончилась. Она только начиналась.

ГЛАВА 76: Лебединое озеро смерти (Акт 1)

Шум битвы не пропал сразу — он рассыпался на отдельные звуки, как расколотый кристалл. Чей‑то стон. Звон упавшего клинка. Потрескивание огня в перевернутых канделябрах. И поверх всего — тяжёлое, рваное дыхание десятков людей, запертых в роскошной клетке, где шелк и золото перестали хоть что‑то значить.

Император уже исчез. Его увела внутренняя гвардия, сомкнув над ним кольцо стальных спин. Я видела лишь отблеск белого мундира, тающий в глубине коридора, и этого хватило: главный зритель покинул зал. Значит, сцена теперь принадлежит мне.

Я стояла почти в центре, на когда‑то идеальном паркете, который сейчас был изрыт трещинами и забрызган кровью. Белая пачка, сшитая ради сегодняшнего бала, потемнела по подолу — алые пятна распускались на ткани, как неестественные, слишком яркие цветы. Кровавые пионы. Кровавые розы. Ну, красиво же, если смотреть издалека.

Дыхание рвалось из груди, но боли не было. Тело пело. Поток вокруг меня был густым, вязким, словно воздух превратился в воду, а я научилась в ней дышать. Каждое движение казалось правильным, неизбежным, словно заранее прописанным в партитуре мира.

— Ты всё ещё не поняла, девчонка, — голос Громова упал сверху, как тяжёлый камень.

Он стоял на возвышении рядом с пустующим троном, словно узурпатор, успевший примерить корону хотя бы взглядом. Лицо серое, как снег под копытами. Но в глазах — огонь. Злой, упрямый.

— Ты думаешь, убила пару шавок — и стала хозяйкой бала? — он усмехнулся, и эта усмешка дрогнула. — Это была только разминка. Настоящий танец — сейчас.

Он поднял руку, окровавленные пальцы дрогнули, чертя в воздухе знак.

Из толпы гостей, прижавшихся к стенам, отделились новые фигуры. Они не пугались крови. Не оглядывались. Шли ровно, уверенно, как люди, давно привыкшие к тому, что вокруг умирают.