Император промолчал. Он перевел взгляд на Волконского, который пытался стать невидимым.
— Взять князя, — бросил он коротко.
Гвардейцы, те самые, что минуту назад готовы были убить меня, развернулись и схватили Волконского. Тот даже не сопротивлялся, обмякнув в их руках, как тряпичная кукла.
Император снова посмотрел на меня.
— Ты сильна, девочка. И ты права. Но закон есть закон. Ты будешь арестована. До выяснения всех обстоятельств.
Я кивнула. Я знала, что так будет. Но я также знала, что теперь всё будет иначе. Правда раскрыта. Гильдия Тени очищена.
Я бросила клинки на пол. Они звякнули, ставя точку в этой главе.
— Я готова, — сказала я.
Гвардейцы окружили меня, но теперь в их действиях не было агрессии. Они смотрели на меня с опаской и почтением. Я видела, как Максим рванулся вперед, но я остановила его взглядом. "Не надо. Всё идет по плану".
Меня выводили из зала под конвоем. Я шла с гордо поднятой головой, чувствуя спиной взгляды сотен людей. Я знала, что завтра моё имя будет у всех на устах.
Анастасия Теневая. Танцующая с клинками. Та, что бросила вызов Империи и победила.
У дверей я оглянулась. Тело Громова всё так же лежало на паркете, одинокое и жалкое в своей смерти. Зеркало истины разбилось, но его осколки, наконец, показали правду.
И пусть меня ведут в темницу. Мой танец только начинается.
Глава 75: Маски сброшены
Глухой удар, с которым тело Громова встретилось с паркетом, показался мне громче выстрела пушки. Он лежал, раскинув руки, словно сломанная кукла, которую швырнул капризный ребенок. Под ним медленно, зловеще расползалась темная лужа, похожая на чернила, пролитые на чистый лист истории Империи.
В зале повисла тишина — плотная, вязкая, давящая на перепонки. Даже воздух, казалось, застыл, не решаясь нарушить этот момент абсолютного, невозможного безмолвия. Император стоял неподвижно. В его взгляде, прикованном ко мне, не было ярости, которую я ожидала. Там было тяжелое, свинцовое понимание. Он видел не просто убийцу, нарушившую закон. Он видел проблему. Проблему, которую нужно решить здесь и сейчас.
Я стояла в центре этого застывшего мира, чувствуя, как адреналин медленно отступает, оставляя после себя звенящую пустоту и дрожь в руках. Клинки в моих ладонях казались продолжением костей, частью тела, без которой я уже не могла существовать. Я выпрямилась, стараясь не показывать слабости, но внутри всё сжалось в ожидании приговора.
И вдруг тишина взорвалась.
— Убейте её! — голос был сорван до визга, искажен паникой и ненавистью. Он доносился не с пола, где лежал мертвец, а отовсюду сразу — из магических динамиков, скрытых в стенах. Посмертная команда. Или, быть может, предохранитель, который Громов активировал своим последним вздохом. — Это террористка! Уничтожить всех!
Это был не просто крик. Это был сигнал.
Громов был параноиком высшей пробы. Он не доверял никому — ни Императору, ни собственной тени, ни тем более дворцовой страже. И он подготовился.
В толпе гостей, среди блеска бриллиантов и шелеста шелков, началось движение. Люди, еще секунду назад казавшиеся безобидными статистами, сбрасывали маски.
Лакей с подносом шампанского резким движением опрокинул бокалы и выхватил короткий, хищно изогнутый игольчатый меч. Благообразный офицер у колонны сорвал с плеч эполеты, обнажая на шее татуировку наемника — черную метку, знак отверженных гильдий. Дама в пышном платье одним рывком разорвала корсаж, доставая спрятанные веера с бритвенно-острыми спицами.
Десятки убийц. Личная гвардия директора, верная ему даже после смерти. Или, скорее, верная золоту, которое он им щедро платил.
— Защищать Императора! — рявкнул капитан дворцовой стражи, выхватывая палаш. Но его голос потонул в криках ужаса.
Хаос накрыл бальный зал, как цунами.
Аристократы, привыкшие к абсолютной безопасности, к тому, что насилие — это удел нижних этажей и грязных переулков, впали в животную панику. Толпа рванулась к дверям единым обезумевшим организмом, давя упавших, срывая драгоценности, теряя человеческий облик. Женский визг резал уши.
Но двери не открылись. Массивные створки вспыхнули багровым светом магических печатей. Громов позаботился обо всем: он не хотел свидетелей своего триумфа, а теперь, в смерти, он не хотел свидетелей своего позора. Зал превратился в мышеловку. Или в скотобойню.
— Анна! — крик Алексея пробился сквозь шум, как маяк сквозь шторм.
Он был уже рядом. Его клинок — фамильная рапира с эфесом в виде серебряного феникса — описал сверкающую дугу, отбивая атаку наемника, бросившегося на меня со спины. Лязг стали был резким, скрежещущим, совсем не похожим на благородную музыку дуэли. Это был звук грязной бойни.
— Спина к спине! — скомандовал он, вставая рядом. Его плечо коснулось моего, и это прикосновение было горячим, живым, единственным якорем в этом безумии. — Их слишком много.
— Мы справимся, — выдохнула я, хотя уверенности в голосе не было ни на грош.
Нас окружили. Пятеро наемников. Профессионалы. Они двигались слаженно, без лишних слов и криков. Они просто делали свою работу, сжимая кольцо, как стая голодных волков, загнавшая добычу.
— Танцуем? — спросил Алексей, и в его голосе я услышала ту самую мальчишескую, безрассудную дерзость, за которую полюбила его.
— Танцуем, — отозвалась я, перехватывая клинки обратным хватом.
Вальс на осколках
Мы начали движение одновременно, словно единый организм. Это не было отрепетировано в зале, это была чистая импровизация, рожденная инстинктом выживания. Алексей был клинком — прямым, жестким, жалящим. Я была ветром — неуловимым, кружащим, сбивающим с ног.
Первый наемник, решивший, что хрупкая балерина — легкая добыча, бросился на меня с тяжелым тесаком. Грубо. Примитивно. Он открылся.
Я ушла вниз, в глубокое плие, почти касаясь коленями пола, пропуская смертоносное лезвие в миллиметре над головой. Мой собственный кинжал взлетел вверх по дуге, подрезая сухожилия на его запястье. Он взвыл, роняя оружие, но я уже была за его спиной, используя его тело как живой щит от арбалетного болта, пущенного кем-то с балкона.
Болт с чавкающим звуком вошел наемнику в плечо. Я толкнула его вперед, на его же товарищей, создавая секундную заминку.
— Справа! — крикнула я Алексею, заметив тень периферийным зрением.
Он не обернулся — просто выбросил руку с рапирой в сторону, в "слепую зону", пронзая нападавшего, который пытался зайти с фланга. Идеальный выпад. Чистая классика фехтования Школы Клинка.
Но врагов было слишком много. Они лезли изо всех щелей, словно тараканы. Бальный зал превратился в мясорубку. Императорская гвардия, зажатая толпой паникующих гостей, пыталась пробиться к монарху, но наемники Громова дрались с яростью обреченных, блокируя подступы.
Вдруг одна из огромных хрустальных люстр, висевшая над центром зала, с грохотом рухнула вниз. Осколки брызнули во все стороны, как ледяной дождь, впиваясь в паркет и в людей. Кто-то сбил крепления магией.
В образовавшейся пыльной дымке я увидела знакомую массивную фигуру на балконе.
Крюк.
Старый пират, лидер Союза Теней, стоял, опираясь на перила. Рядом с ним были его люди — разношерстная банда из Нижнего города, проникшая во дворец под видом слуг, музыкантов и техников. Те самые "повстанцы", которыми нас пугали газеты.
— А ну, потеснитесь, господа благородные! — проревел Крюк, и его бас перекрыл даже звон стали и крики раненых. — Нижний город пришел за долгами!
Его бойцы прыгали с балконов прямо в гущу схватки, используя абордажные крючья, цепи и кастеты. Это было не искусство высоких Школ. Это была уличная драка — грязная, жестокая и беспощадная. Но именно она дала нам шанс.
Крюк спустился по тяжелой бархатной портьере, как по канату, и с грохотом приземлился рядом с нами. Его протез-крюк зловеще сверкнул, отражая свет уцелевших свечей.
