Звук был таким мощным, что, казалось, дрожали сами камни дворца.

Я стояла, опираясь на холодные мраморные перила, и смотрела на них. Простые люди. Те, кого Империя всегда считала ресурсом, пылью под ногами аристократов. Сегодня они поняли, что у них есть голос. И этот голос может быть громче любого императорского указа.

Солнце, лениво выползающее из-за горизонта, окрасило шпили Петербурга, купола соборов и крыши домов в нежный розовый и золотой цвет. Небо было чистым, высоким, промытым утренней свежестью, словно сама природа решила смыть грязь и копоть этой ночи.

Я посмотрела на свои руки. Кровь на них засохла, въелась в кожу, но я знала, что отмою её. Это была кровь врага, кровь прошлого. Я посмотрела на Алексея, который стоял рядом, держа меня за руку так, словно я была самым драгоценным сокровищем в мире. Посмотрела на Крюка, который, хромая, вышел на балкон и теперь махал толпе своей треуголкой, скалясь в беззубой улыбке. Посмотрела на Ирину, которая стояла чуть поодаль, прислонившись к колонне, и смотрела на восход с тихой, спокойной улыбкой.

Моя семья. Не по крови, а по выбору. Люди, которые прошли со мной через ад и не сломались.

— Что теперь? — спросил Алексей, глядя на восходящее солнце. В его голосе звучал вопрос не только о нас, но и о всей стране. — Громов мёртв. Гильдии в хаосе. Император напуган. Мир изменился, Аня.

Я глубоко вздохнула, наполняя лёгкие холодным, вкусным утренним воздухом. Он пах Невой, мокрым камнем и надеждой.

— Теперь? — переспросила я, глядя на золотой шпиль Адмиралтейства. — Теперь мы будем строить.

Я вспомнила слова Громова. «Твоя мать была танцовщицей-ассасином». Значит, этот дар, этот стиль, эта магия танца — она не просто моя выдумка. Не просто прихоть перерожденной души. Это наследие. Это то, что было во мне всегда, зашифровано в ДНК, в крови, в самой сути. И я не позволю ему исчезнуть. Я не позволю ему стать инструментом зла, как хотел Громов.

— Мы создадим новую Школу, — сказала я твёрдо, и мой голос, хоть и тихий, прозвучал уверенно. — Школу Танца. Восьмую Школу. Настоящую.

— Школу убийц? — спросил Алексей.

Я покачала головой.

— Нет. Не убийц. Защитников. Школу тех, кто владеет искусством движения. Мы будем учить не как убивать, а как жить. Как защищать слабых. Как превращать хаос в гармонию. Она не будет служить Императору, Совету или Гильдиям. Она будет служить людям.

Я повернулась к площади. Ветер трепал подол моего разорванного платья, играл с волосами, холодил разгоряченную кожу. Я чувствовала себя уставшей, избитой, опустошённой до дна. Каждая кость ныла, каждый нерв был на пределе. Но я никогда, ни в одной из своих жизней, не чувствовала себя такой живой. Такой нужной. Такой настоящей.

Занавес упал. Кровавый спектакль, поставленный Громовым двадцать лет назад, наконец-то окончен. Актёры могут смыть грим.

Но жизнь… жизнь только начинается. И в этой новой пьесе я буду сама писать сценарий.

Я сжала руку Алексея и впервые за долгое время улыбнулась — не хищно, не для маски, а искренне, навстречу солнцу.

— Потанцуем? — спросил он тихо, уловив моё настроение.

— Обязательно, — ответила я. — Но сначала… сначала я хочу просто поспать.

Конец первой книги.