«Я бы с радостью», — ответила она, зная, что он хотел сказать. Странным образом ей было больно видеть быструю вспышку облегчения на его лице. «Я бы с радостью провела время, помогая восстановить это место. Мне это как раз нужно. Спасибо». Её благодарность была искренней, и постепенно удушье, сжимавшее её с момента прибытия, начало ослабевать с появлением новой цели, отвлечения от пустоты в груди.

«Тогда считай это моим подарком. Ты свободна приходить сюда и работать в саду, как пожелаешь. Я позабочусь, чтобы у тебя были нужные материалы».

Во взгляде, которым они обменялись, Тория уверовала, что увидела трещину в его защите. Со временем она могла бы узнать, что растаяло лёд, сковавший сердце принца из-за его трагического прошлого. Она могла научиться любить качества, с которыми не всегда согласна, но может прийти к пониманию, возможно, даже сочувствию. И они найдут способ расцвести счастливыми перспективами среди пустынных воспоминаний.

Тория не верила, что у неё осталось целое сердце, чтобы отдать, но она могла научиться использовать оставшиеся кусочки и доверять, что принц не разобьёт то, что осталось.

ГЛАВА 3

Никалиас

К ОРОЛЬ НИКАЛИАС СИЛЬВЕРГРИФФ знал лишь одно освобождение от клетки своего терзаемого разума: взмах клинка. Обида в костях и пустота в груди становились не такими неумолимыми, когда он отдавался целиком скрежету стали и осознанию своего противника. Он никогда не сражался с одним стражником — ему нужно было больше. Опасные шансы, не оставлявшие ему выбора, кроме как использовать каждый последний остаток концентрации, чтобы успевать.

Сейчас его окружили четверо, получившие строгий приказ ни в чём не колебаться. Он не мог сказать, сколько времени прошло, пока комната мелькала в нескончаемом движении, а звук шагов и стали был единственной гармонией, на которую он настраивал свой разум. Ник пригнулся, развернулся вокруг атаки одного стража и резко выбил у того ноги из-под тела. Тот с криком рухнул, прежде чем Ник прикончил его ударом. Затем он крутанулся, нанеся удар ногой в грудь другого, который был в секунде от победы. Стражник отлетел, но не было времени на паузу или размышления, когда двое других всё ещё были в игре.

Он спускался в тренировочный зал почти каждый вечер. После дня головоломных совещаний или оглупляющих бесед с разными знатью, Ник почти не знал иных развлечений вне этих стен. Но не дела двора гнали его сюда, даже наперекор протестам собственного тела.

Это была она.

Мысль о Тории в объятиях другого. Опасность, которой она могла подвергнуться, зная, что он добровольно отправил её туда. Но хуже всего было давящее чувство обиды при мысли, что она может быть счастлива.

Он не продержался и недели, прежде чем впервые попытался Ночным переходом добраться до неё, хотя бы чтобы убедиться, что она в безопасности. Но он сразу же наткнулся на блок, похожий на те, которым учил её защищаться от его вторгающейся способности. Было невыносимо думать, что она установила его, чтобы избавить его от лицезрения её радости в новом королевстве. Точнее, с Тарли Вульверлоном.

Следующий стражник застыл с выражением призрачного страха на лице, но Ник не мог извиниться за свою сдерживаемую ярость, пока такие дразнящие мысли кричали, требуя вырваться наружу. Он уже не осознавал, какие движения совершал, чтобы побороть стража за секунды. Он должен желать ей счастья. Он и желал. Но он нуждался увидеть её, хотя бы раз. Он прибегнул к письмам, но ни на одно пока не было ответа, и он боялся, что их перехватывают, или же это была просто его жалкая отчаянная надежда, что она его не игнорирует.

— Я сдаюсь, Ваше Величество, — запыхался последний стражник, когда Ник поставил его на колени.

— Да, — прохрипел стражник за его спиной, и Ник увидел, как тот перекатывается в поверженной позе. — Я тоже.

Приходя в себя после скоротечной схватки, Ник был мокр от пота, зубы стиснуты, дыхание болезненное, но его ярость была далека от угасания. Он окинул взглядом зал, отметив, что все стражи одинаково сдались. Их стоны и жалобы заполнили пространство, и ему пришлось сдержаться, чтобы не рявкнуть на них в раздражении из-за их слабости. Было нечестно так давить на них, но он не мог с собой совладать. Не мог утолить отчаянную потребность найти хоть какое-то отвлечение, пока это было возможно. Каждый раз, когда его вынуждали возвращаться в свои покои и тишина воцарялась вокруг, Ник рисковал разбиться изнутри.

Он зашагал, не желая покидать тренировочный зал после того, как стражи ушли.

Его разум всё ещё кружился. Вычислял.

— Думаю, в боевом мастерстве вы превзошли своего отца.

Нику потребовалось всё самообладание, чтобы не простонал при звуке этого присоединившегося к нему голоса. Его взгляд встретился с Зариасом, который надменно вошёл в зал. Ник остановился, упершись мечом перед собой, чтобы смотреть на лорда сверху вниз.

— Мой отец всегда был больше приспособлен для зала совета, — произнёс он, сознательно прилагая усилия, чтобы быть вежливым с тем, кого больше всего на свете хотелось пронзить своим клинком. Руки Ника сжались на рукояти Меча Фэрроу, увенчанной Грифоном.

Зариас тихо рассмеялся. — Думаю, здесь мы можем найти согласие.

Ник часто задумывался, посещали ли Зариаса столь же мрачные мысли о нём. Его неприязнь к Нику искусно скрывалась за придворными манерами. Но трещины было не так трудно разглядеть.

— Что привело тебя сюда, Зариас?

Лорд остановился у подножия тренировочной площадки. Его вечная надменная улыбка всегда действовала Нику на нервы. — Некоторые выразили беспокойство за вас, Ваше Величество.

Ник приподнял бровь. Он ожидал не этого.

— Вы присутствуете на совещаниях, но внимание ваше не всегда там. Вы тратите время здесь, тренируясь усерднее, чем даже наши лучшие военные генералы.

— То, как я распоряжаюсь своим временем, никого не касается, — в голосе Ника прозвучало предупреждение.

— Как ваш советник, я вынужден не согласиться. — Зариас сложил руки за спиной, глядя Нику прямо в глаза. Это была не простая поза; это был явный вызов. — Ваши действия затрагивают нас всех, и с тех пор как принцесса уехала, многие полагают, что ваш разум не сосредоточен на благе Хайфэрроу.

Ник застыл, чтобы скрыть дрожь, вкладывая меч в ножны. Он не отводил взгляда от Зариаса, пока его гнев кипел, грозя перерасти в необузданную силу, но Ник сознательно дышал. Он намеренно медленными шагами сократил расстояние между ними, спустился с тренировочной площадки и встал с лордом лицом к лицу. Горло Зариаса содрогнулось — единственная слабая улика того, что он не чувствовал себя полностью в безопасности перед королём, хотя выражение его лица осталось твёрдым. — Я не знаю, на что ты намекаешь, — процедил Ник.

— Да ни на что, — пропел Зариас.

Ник прищурился с подозрением.

— Я просто пришёл к вам, дабы в абсолютной приватности и доверительности обсудить, если что-то тяготит ваш разум. В конце концов, я был личным советником вашего отца.

Да, как Зариас так любил напоминать Нику, что это стало невыносимым. Его челюсти сжались ещё сильнее. — Тогда позволь заверить тебя: ничто не тяготит мой разум.

— Хм. — Напряжение нарастало, будто оба знали, что другой удерживается от произнесения правды. — Мне бы просто не хотелось видеть, как этот перспективный союз трёх дворов окажется под угрозой из-за пустых слухов.

— И что же могут подразумевать эти слухи?

Зариас пожал плечами. — Кто знает, что могут вытащить и исказить из чьего-то прошлого в скучающих придворных кругах?

Ник не видел иного способа обрести покой от кружащего лорда, кроме как заверить его, что они — близкие союзники во внутренней политике. — Я думал, наши планы совпадают. А теперь ты сомневаешься во мне?

Взгляд лорда изменился, оценивая, искренен ли Ник, пока тот приходил в себя от раздражения настолько, чтобы обрести рассудок. Зариас был игрой, которую Нику предстояло освоить, выжидая время, пока его истинные чувства похоронены там, куда никто не мог добраться. Он видел в Тории не более чем пешку для политической выгоды. И всё же она была самой могущественной фигурой на доске. Королевой под личиной пешки.