— Я бы принёс подарок на помолвку, — продолжил он, сдерживая смех. — Может, хотя бы попросить Марлоу изготовить кольцо?

Ник простонал, проведя рукой по лицу. — Мне нужно ехать к Тории, и если будет известно, что моя рука, по сути, тоже занята, это отведёт подозрения, пока я там. Зариас также поверит, что его план продвигается.

Джэкон кивнул, но его веселье не исчезло. — Хватит получать от этого удовольствие.

— Понятия не имею, о чём ты, Ваше Величество. — Но затем в выражении Джэкона проступило сочувствие. — Ты же знаешь, она узнает об этом раньше, чем ты доберёшься туда. Не от тебя.

Ник не мог скрыть, что эта мысль скрутила ему внутренности. — Другого выхода нет. — Часть его хотела, чтобы помолвка Тории была правдой и счастливой, чтобы ложная новость о его собственной не причинила боли, услышанная от посторонних. Но была большая часть, доминирующая, тёмная часть, слишком эгоистичная, чтобы принять это счастье для неё, если оно исходило не от него.

— Полагаю, тебе нужно готовиться к путешествию, — осторожно сменил тему Джэкон. — Я присмотрю за Зариасом, пока тебя не будет. Без тебя я не имею большого влияния, но твои дворяне часто недооценивают, что может подслушать хорошо оплачиваемая сеть слуг.

Ник усмехнулся скрытой проницательности Джэкона. Он не мог ругать его за то, что тот по сути превратил его замковую прислугу в шпионов, если те были достаточно смелы, чтобы рисковать своими местами.

Джэкон уже был у двери, когда Ник позвал: — Кольцо. — Он потер напряжённые виски, чтобы ослабить напряжение этой извращённой реальности, в которой он жил. — Мне понадобится это чёртово обручальное кольцо.

ГЛАВА 28

Тория

НЕ ПРОШЛО и много времени. Новости о королевской помолвке распространились быстрее лесного пожара. От них рождались сплетни, некоторые истории романтичные, другие скандальные, многие забавные. Тория никогда не привлекала столько внимания, куда бы ни пошла, как сейчас. Для всех здесь она была будущей королевой-консортом Олмстоуна. Но она ни на секунду не позволяла своему беспокойству проявиться. Тория Стагнайт, одетая полностью в яркий пурпур королевства, которым скоро будет править, уверенно шествовала по королевским залам. Взгляды благоговения, зависти и любопытства следили за каждым её движением, вплоть до того момента, когда она добралась до покоев королевы.

На этот раз — по приглашению.

Тория ожидала этого, не сомневаясь, что у Кейры будет что сказать по поводу помолвки. О ней радостно объявил король Варлас тем же утром, после того как они пришли к нему вслед за предложением на крыше, — история, которую однажды могли романтизировать, несмотря на сопутствующие обстоятельства. Они не могли терять время, когда казалось, что тёмные силы рискуют выиграть игру раньше, чем они проведут свою ловкость рук.

Катори ждала у её комнат тем утром и последовала за ней. Тория была благодарна союзнице, которая успокаивала большую часть её тревоги. Иногда присутствие волчицы вызывало кивок уважения у тех, мимо кого она проходила и кто в ином случае мог бы задавать вопросы.

Скользя в блестящее, открытое мраморное пространство, Тория заметила королеву Кейру, беззаботно возлежащую на боку на элегантном шезлонге. Дамы, которых она помнила с прошлого неприятного визита, сидели вокруг неё на подушках, всегда располагаясь ниже Кейры, так что казалось, будто они поклоняются богине, устремляя на неё вдохновлённые благоговением лица.

Голубые глаза Кейры скользнули вверх, встречаясь с взглядом Тории, скользя по всей её длине, пока та оценивала её внешность. Королевские одеяния Олмстоуна. Она носила символ двуглавого волка. Вспышка ярости на лице Кейры не была бы замечена никем другим, и, возможно, они всё равно не поняли бы, что это значит. Что два правителя теперь равны по статусу. По крайней мере, Тории теперь было предоставлено такое же покровительство и уважение, раз её считали призом для королевства.

— Зверю не позволено здесь находиться, — сказала Кейра вместо приветствия.

Голова Катори опустилась на долю, поза, приглашающая рык, но волчица оставалась тихой. Тория провела рукой по её шерсти.

— Пожалуйста, отошли её, — равнодушно ответила она.

Тория не отдавала волчице приказов. Она никогда не пыталась и даже не думала спросить Тарли, отзывается ли та на какие-либо команды, как она видела у дрессированных собак. И всё же Катори казалась... другой. Каждый раз, встречая те мерцающие серебряные глаза, она не могла не чувствовать беспокойства, как будто Катори могла думать и оценивать самостоятельно.

Кейра не получила возможности излить больше неудовольствия по поводу волчицы, когда раздались маленькие шаги.

— Тория!

Визг её имени заставил вздрогнуть, и она обернулась как раз вовремя, чтобы поймать Опал, когда та врезалась ей в бок. Её грудь переполнилась теплом от такого яркого приёма, столь приветливого в сравнении с осуждением, которое следило за ней со стороны дам.

Молодая принцесса ахнула, отступая. Не было никаких колебаний, когда она подошла к Катори, которая была почти её ростом, и подняла руки, чтобы погладить её. Всплеск смешков, когда Катори прижалась головой к принцессе, вызвал улыбку на лице Тории. По их взаимодействию она предположила, что они встречались много раз прежде.

— Когда мы снова пойдём в сады? — щебетала Опал, широко раскрыв глаза, полные обожания, и сияя на неё.

Тория открыла рот, чтобы пообещать ей, что скоро, но голос королевы элегантно опередил её.

— Подойди сюда, моя дорогая, — приказала она.

Лицо принцессы упало, её маленькие плечики слегка сникли, когда она отпустила Катори. Когда она села рядом с матерью, королева провела рукой по длине её медово-золотых локонов.

— Не думаю, что сад — подходящее для тебя место.

Опал ничего не сказала, но протест читался на её невинном лице, когда она боролась с желанием высказаться, чтобы сидеть чинно и молча. Тория не могла удержаться от вмешательства при таком подавлении, которое казалось неправильным.

— Она под хорошей защитой в садах и под моим присмотром.

Все взгляды упали на неё, и ей не нужно было встречаться ни с одним из них, чтобы почувствовать, как воздух натянулся, словно она нанесла оскорбление. Тория сладко улыбнулась королеве, ни на миг не позволяя уверенности пошатнуться. Малейшей трещины было бы достаточно для кого-то вроде Кейры, чтобы провалиться и сломать её.

Тория обратилась прямо к молодой принцессе, сказав: — Я собираюсь выйти туда завтра днём, если ты свободна и хочешь присоединиться ко мне.

Она уловила их слабый вдох. Недоверие. Ей пришлось воздержаться от того, чтобы выплеснуть своё раздражение на всех дам за раздувание дела. Репутация Кейры была тем, что она ценила больше всего, и тонкое перехватывание её власти, вероятно, было в десять раз хуже перед её драгоценной компанией. Но Опал была достаточно взрослой, чтобы принимать решения сама, и, возможно, Тория не могла не видеть в молодой фейри себя-ребёнка, надеясь привить ту же независимость и смелость, которую её собственная мать внушала ей.

— Возможно, свежий воздух пойдёт тебе на пользу, дитя моё, — вклинилась Кейра прежде, чем из Опал могли вырваться нетерпеливые слова. Её переход к согласию был тактичной борьбой за вожжи её власти. — Мадам сообщила мне, что твои занятия хромают. Пару дней вдали от них, возможно, прояснят твой разум. — Её рука продолжала гладить волосы Опал, и Тория не могла понять, почему это движение вызывало у неё беспокойство. Как будто она любовалась хорошо прирученной кошкой, а не собственным ребёнком.

Ей пришлось отряхнуть нарастающее раздражение. — Вы пригласили меня сюда, Ваше Величество?

Улыбка королевы была кошачьей. Заманчивой, но бьющей тревогу. — Присоединяйся к нам, Тория. — Это была не просьба.

Стул был принесён для неё по молчаливому приказу королевы. Кейра действовала стратегически, оказывая Тории уважение, которое теперь ей причиталось. Тория сидела чинно, но не могла избавиться от чувства, будто её выставляют на суд, а не включают в непринуждённую беседу.