оборону сильной. Если Олмстоун не падёт в битве, война вполне может вызвать крах изнутри».

Тория оценила, что он выбрал поделиться своими мыслями по этому поводу. Она увидела возможность узнать больше, пока он был готов. «Значит, даже в Вэсмаере... они недолюбливают корону?»

«Как правители, это наш долг — защищать этих людей. Но это не утешение для нашего народа быть в мире от войны, когда они даже не в мире с тем, откуда возьмётся их следующая еда».

Тория наблюдала за его лицом, чтобы оценить что-либо невысказанное. Его выражение ожесточилось, когда он смотрел вперёд, словно не в силах выдержать пристальные взгляды собственного народа. Она задавалась вопросом, почему он предложил привести её сюда, когда по его скованной осанке было ясно, что ему далеко не комфортно.

«Ты когда-нибудь пытался просить о помощи? У Хайфэрроу или, может быть, Райэнел?»

Тарли фыркнул сухим смешком, когда его карий взгляд скользнул к ней, изображая вопрос как нелепый. «Райэнел не уступит и пяди земли. А Хайфэрроу договорился о планах помощи. Мой отец и Орлон были согласны, но я уверен, что Никалиас не будет столь открыт к их прошлым договорённостям».

«Их план был совершенно ошибочным. Свергнуть Райэнел... это кощунственно».

«Разве? Королевства завоёвывали и возвращали раньше. Иногда это необходимо, чтобы проложить путь к лучшему миру».

«Ты лучше этого, Тарли». Тория не могла сдержаться. Она остановилась, и он полностью повернулся к ей. «Ты не такой, как твой отец. Ты уже сказал, что не согласен с его действиями».

«Может, я ошибался, думая---» «Ты не ошибался».

Удивление сузило его глаза, и он осторожно бросил взгляд на стражей, остановившихся с ними. Всегда столько глаз, всегда столько правил. Это начало действовать ей на нервы, что ничто, о чём она говорила с кем-либо, не было свободным или безопасным. И всё же, когда он снова встретился с её взглядом, Тория поклялась, что всего на секунду увидела в них мольбу. Прежде чем холодность вернулась, и он отвернулся от неё, не дожидаясь и не произнеся ни слова, прежде чем возобновить свою ходьбу.

Тория бросилась догонять, но её настроение ухудшилось, осуждение каждого, мимо кого она проходила, тяжёлым грузом давило на неё. Катори взвыла, тыкаясь носом в её руку,

и она улыбнулась, словно волчица увидит её благодарность. Она думала, что будет наслаждаться свежим воздухом и нахождением за пределами замковых стен, но когда это сопровождалось ещё большим осуждением, в тот момент ей больше всего хотелось одиночества.

«Прости».

Эти два слова застали её врасплох, так как они шли в напряжённом молчании уже несколько минут. «За что?» — спросила она.

Рука Тарли снова нашла путь к ней, ненадолго обвив её талию, чтобы направить её в сторону. Затем она увидела величественное куполообразное здание. Оно было великолепным. Триумфальным. И каждая негативная мысль покинула её полностью, когда она, приближаясь, вытянула шею, жаждая увидеть чудеса такого впечатляющего архитектурного шедевра.

Внутри было ещё более впечатляюще, чем она ожидала. Ливр де Вэр возвышался на пять уровней вверх, с периметральным балконом, который говорил ей, что библиотека уходила и на несколько уровней ниже. Её рот открылся, когда она окинула взглядом пространство, направляясь к ограждениям. Несмотря на любопытство заглянуть вниз, её глаза устремились вверх, увидев стеклянный купол, открывающий захватывающий вид на плывущие по летнему небу облака.

«Тебе стоит прийти ночью». Голос Тарли прозвучал тихо, словно чтобы не нарушать покой, излучаемый пространством. Тория встретилась с его взглядом, и он перевёл свой взгляд вверх, продолжая. «Созвездия великолепны». Затем его взгляд опустился, и её последовал за ним.

Тория ахнула от того, что увидела внизу на земле.

«Это солнечные часы», — объяснил Тарли. Замысловатые отметки сверкали золотом. «Когда кто-то теряется в писаниях, ему достаточно взглянуть вниз, чтобы обнаружить, сколько часов было унесено». То, как он говорил, было таким мягким, другим. Тарли, каким он был сейчас, походил на измученную душу, обретшую покой.

Затем Тория кое-что поняла. Перенеся внимание обратно на дверь, она заметила, что ни один из стражей не последовал за ними внутрь. Тяжесть, которая спала, ощущалась в расслаблении её скованных мышц от столь пристального наблюдения.

«Ни одно оружие не вносилось в эту библиотеку тысячелетиями. Это считалось кощунством для Старых Хранителей Библиотеки. Они давно умерли, но суеверие гласит, что было бы тяжким оскорблением и принесло бы несчастье ослушаться их даже после смерти».

Тория взглянула на принца, покрывшись розовым румянцем. Она была слишком поглощена чудом этого места, чтобы заметить, когда он остановился, чтобы сдать свой собственный меч и любое другое оружие, которое носил. Их глаза встретились, но лишь на мгновение, прежде чем его взгляд заблудился, и он покачал головой. Она могла бы даже счесть это смущением.

«Извини, ты не просила такой истории». «Нет, пожалуйста. Я бы хотела услышать больше».

Когда Тарли сосредоточил внимание на ней, Тория задержала дыхание, словно одно неверное движение могло спровоцировать возведение его стен. Она начинала наслаждаться проблесками того, что улавливала за ними, почти до точки влюблённости, которая заставляла её отчаянно стремиться удержать его присутствующим, не защищённым.

«Что происходит с солнечными часами ночью?» Её попытка побудить его продолжать говорить, казалось, сработала. Подёргивание его рта было триумфом. Они оба взглянули вниз через ограждения.

«Появляются звёзды. Они становятся не указателем времени, а отслеживателем созвездий».

В попытке получше рассмотреть Тория уперлась руками в деревянные перила. Её пальцы коснулись его, когда она сделала это, и хотя, возможно, это было намеренно с её стороны, дрожь, ускорившая её сердцебиение при контакте, была неожиданной, и взгляд, которым они обменялись при этом...

Тория отступила, внезапно переполненная коротким, необъяснимым импульсом, закружившим голову. Исследование своих чувств к Тарли было частью плана, но всегда присутствовала тень сдержанности, заставлявшая её останавливать любое чувство, задерживавшееся слишком долго. Она должна была отвести взгляд от стыда, собираясь отвернуться от него.

«Её звали Изольда», — тихо предложил Тарли.

Тория застыла, зная, кого он имел в виду. Уловив потухший взгляд его глаз, она обнаружила опустошение, пронзившее его выражение, тень утраты, потемневшую в карих глазах. «Тебе не обязательно говорить мне---»

«Я знал её всю свою жизнь. Мы росли вместе. Но связь пары не может быть распознана до определённой стадии зрелости. Даже тогда, если человек не готов, он может не почувствовать её, когда она стоит прямо перед ним. Когда у меня появились подозрения насчёт Изольды, ни один из нас долгое время не решался что-либо сказать, потому что это не имело значения. Я любил её до этого, и знал, что буду любить её и без этого».