— Потому что ты хочешь жить, — тихо сказал он. — Потому что ты хочешь, чтобы *он* был в безопасности.

Её сердце пропустило удар, и ей было всё равно, что это выдаёт её отчаяние, когда она прошептала: — Кто?

— Думаю, мы оба знаем, кто. — Его рука поднялась, чтобы опереться о стену рядом с её головой. Тория сглотнула. — Это нормально признать, что ты заботишься о нём. Я понимаю. Его отец взял тебя, и тебе приходилось быть рядом с ним так долго. Он мог бы иметь тебя, но поправь, если я ошибаюсь: он не *хотел* тебя.

Эти слова проникли на глубину души. Слова, которые она слышала раньше, только от своего наказывающего разума. Её смущение охладилось до боли, но боль нагрелась до гнева так быстро, что её руки толкнули его грудь, чтобы создать некоторое расстояние между ними.

— Я не его, не твоя и ничья, чтобы меня *иметь.* — Её возмущение соответствовало его. — Это та часть, где ты говоришь мне, что хочешь меня? Что я должна выбрать тебя?

— Это та часть, где я говорю тебе, что ты не такая уж особенная, принцесса. Что я не буду тосковать по кому-то, кто явно не заинтересован. Поверь, я не обижен. — Тарли двинулся к двери и направился на балкон. — Может, мне даже легче.

Тория никогда не поддастся боли от его слов, произнесённых так точно, будто он знал, где застрял кинжал, только чтобы повернуть его дальше.

— Ты не сделал себя привлекательной перспективой. — Тарли фыркнул сухим смешком. — Значит, нас двое.

ГЛАВА 17

«КАЖЕТСЯ, ОНО ГОТОВО».

Тория

БОДРЫЙ детский голос вырвал внимание Тории из её унылого настроения, и она сосредоточила свои блуждающие мысли на цветке в её ладони. Спиндел-лилия. Красный пробивающийся центр на фоне чисто-белых лепестков вызывал безотрадные воспоминания о потерянных жизнях, ведь этот цветок символизировал память на землях Фэнстэда. Её разум, должно быть, действительно витал в облаках, чтобы создать его не совсем осознанно, пока она поддавалась своей меланхолии.

Тория посмотрела на идеально обработанную грядку с землёй, которую Опал проделала в одиночку. Её вспышка гордости была желанной. Она собрала улыбку для юной принцессы, которая сияла в ожидании её одобрения.

«Ты сделала это идеально», — сказала Тория, её уныние отозвалось в тихом голосе. «Что бы ты хотела посадить?»

Лицо Опал стало задумчивым, пока её взгляд не упал на руки Тории. «Эти». Её глаза загорелись, когда она указала на спиндел-лилию. «Я никогда раньше их не видела. Я никогда не видела многих цветов, которые ты выращиваешь. Они все такие красивые».

Тория хотела отразить её радость, но она не могла расцвести целую грядку спиндел-лилий в Олмстоуне. Это был траурный цветок Фэнстэда.

«О нет!»

Внимание Тории упало на принцессу при её тревоге, быстро осматривая её на предмет травм. Но принцесса была невредима, за исключением печального выражения, её голубой взгляд был прикован к коленям Тории. Проследив за её взглядом, Тория подняла брови.

«Ты можешь заставить их умирать тоже...» — печально протянула Опал. Было душераздирающе видеть юную фэйри такой расстроенной из-за увядшего цветка. Это случалось не часто, но если эмоции Тории становились слишком необузданными, пока её способность гудела на поверхности, это оказывало противоположный эффект на природу вокруг неё. К счастью, её меланхоличное настроение не рассеялось настолько, чтобы затронуть что-либо, кроме единственной спиндел-лилии.

«Не думаю, что они были предназначены для этого места», — сказала Тория. Но чтобы поднять настроение ради Опал, её магия разогрела кончики пальцев, окутывая умирающий бутон. Они обе с увлечением наблюдали, как он превратился вместо этого в белую розу. «Они выглядят похоже, правда».

Опал взяла цветок с улыбкой, обнажившей зубы, и взяла свою лопатку, чтобы посадить новый цветок. Тория могла бы вырастить его напрямую и избавить её от хлопот, но наблюдать за тем, как юная фэйри погружается в процесс садоводства, было питательным зрелищем, от которого она никогда не устанет. Глядя на неё сейчас, она начала видеть отголоски себя в детстве и задавалась вопросом, не бушевали ли эти чувства в груди её матери, когда та наблюдала за ней.

«С вами всё в порядке, Ваше Величество?» — голос Леннокса донёсся до неё, вырывая Торию из её болезненных размышлений.

Она почувствовала влагу на щеках и быстро смахнула случайную слезу, что скатилась. Тория поднялась с земли, на которой стояла на коленях. Серена, сидевшая в павильоне как обычно, остановила своё шитьё. Фэйри часто была молчалива, но наблюдательна, и Тория не могла быть уверена, почему её присутствие всегда ощущалось тяжёлым от груза осуждения.

«Думаю, мне стоит удалиться до конца дня. Или я разыщу моего генерала». Это, казалось, вызвало интерес у Серены. «Да, я видела генерала Фэнстэда. Он произвёл настоящий переполох среди дам двора».

Тория знала, что Лайкас открыто тренировался с солдатами, с которыми прибыл, на землях Олмстоуна, заявляя, что предпочитает открытый воздух закрытому помещению. Она наблюдала за ним несколько раз, но нечасто задерживалась, чтобы послушать его впечатляющую рутину или посмотреть, как за ним глазеют дамы двора. Она не могла винить их, когда солнце часами испытывало воинов, покрывая их тёмную кожу блеском и делая её ещё более притягательной, когда рубашки становились помехой. Тория не верила, что Серена исключена из того *переполоха*, о котором говорила, и её это не удивляло.

«Да, могу себе представить», — задумчиво произнесла она. Она взглянула на принцессу, которая похлопывала землю, куда посадила новую розу. «Мне также стоит разыскать принца».

Взгляд на Опал вызвал воспоминание о редкой светлой стороне Тарли, когда он говорил о ней. Тория до сих пор выполняла все его просьбы присоединиться к нему, но её мучило чувство вины, что она сама ещё не инициировала время вместе*.* Его последние слова после их враждебной встречи на крышах неправильно отозвались у неё в груди. Она была должна ему и себе приложить истинные усилия и хотя бы *попытаться* сблизиться.

«Я не осознавала, что вы так хорошо ладите», — осторожно поинтересовалась Серена.

Тория уловила ревнивый подтекст, и её глаза встретились с глазами фэйри. Её зависть казалась нелепой, так как не было секретом, что Тория приехала сюда, чтобы обсудить брак с Тарли.

«Потребуется время, чтобы построить отношения, но мы оба стремимся увидеть, что из этого выйдет».

Серена поковыряла свой вышивальный круг. «Он мало что говорил о тебе».

Тория моргнула, ошеломлённая дерзостью фэйри, намекающей, что она проводила время — *личное* время — с принцем с момента её приезда. Её осанку выпрямил не ревность; это был вызов. Она не могла быть уверена, что пыталась спровоцировать Серена.

«Он сказал мне, что я могу тебе доверять». Голос Опал зазвучал, когда она встала, отряхивая своё прекрасное сиреневое платье. «И ему нравится, когда я рассказываю о цветах, о которых ты мне рассказываешь».

Улыбка Тории была искренней. Тепло смягчило её напряжение от подначек Серены с осознанием, что Тарли говорил о ней со своей сестрой. То, как загорелись глаза Опал, раскрывало её обожание к брату. Она не могла не восхищаться принцем за то, что он отложил свою неприязнь к матери Опал, чтобы найти любовь в своём сердце к сводной сестре. Каким бы суровым он ни казался всем остальным, эта его часть была неоспорима, и юная фэйри говорила о нём так ярко.

Однако приятные мысли Тории были недолгими, когда её взгляд скользнул, чтобы уловить падение в выражении Серены. Её беспокоила мысль о романтических отношениях между леди и Тарли. И теперь Тория стала угрозой на её пути к нему. Она осознала, как дура, что холодность Тарли могла быть вызвана тем, что она встала между ними. Это не казалось логичным, учитывая, что такой союз никогда не был бы благоприятным в глазах короля, и Тарли мало кого или что-либо ценил. Но она не могла исключать это.