— В ожидании, да, — начала объяснять Марлоу. — Но у Ника ещё не было коронации. Этот указ вступит в силу только после его полного вступления на престол. Зариас выжидает время.

— И я дал ему достаточно времени, чтобы придумать, как совершит моё убийство.

— Если будет даже малейшее доказательство, что он стоит за этим, он потеряет свои притязания. Даже жизнь. Этот документ доказывает, что у него больше всего мотивов, — сказал Джэкон.

— Зариаса нельзя недооценивать. Он умён. Он придумает что-то убедительное, чтобы это выглядело как несчастный случай. Или подставит кого-то другого. — Твёрдые черты лица Марлоу вычисляли.

Ник зашагал, волоча смущение и разочарование в себе, что не обнаружил это раньше. Это ставило под вопрос всё, что он сделал до сих пор как король. Нет — не король в глазах его знати. Пешка.

— У нас есть преимущество знания этого. Ты не можешь позволить им заподозрить, что мы знаем, — сказал Джэкон.

Гнев Ника успокоился при этих словах. Потому что человеческое существо говорило так, будто это была не только его борьба, но их. И он не знал, как выразить благодарность за это.

— Я посмотрю, смогу ли я найти что-то ещё в других писаниях о законах Хайфэрроу, чтобы убедиться, нет ли способа скрытно превзойти этот указ. А тем временем ты играй неумышленного короля, Ник. И, если возможно, начни выяснять, кому из твоих знатных можно доверять. Возможно, начни с тех, чьи имена не подписаны в пользу этого закона. У тебя может быть больше союзников, чем ты думаешь, чтобы помочь склонить чашу весов.

Ник кивнул, безмерно благодарный за готовность кузнеца помочь. — Согласен. Спасибо, Марлоу.

Её улыбка отбрасывала тень жалости, но глаза вспыхнули целью. Марлоу наслаждалась использованием своего ума для погружения в знания и чудеса. Он восхищался, что никакая задача не казалась слишком большой просьбой.

— Тем временем нам стоит выяснить, кто может быть достаточно готовым или глупым, чтобы подкупить на цареубийство, — сказал Джэкон с холодом.

Позвоночник Ника одеревенел от предчувствия, размышляя, не была ли мишень приколота к его спине всё это время.

ГЛАВА 16

Тория

Т ОРИЯ ПРОСНУЛАСЬ от сна, который был блаженством во сне, но разрывал её сердце наяву. Она села в постели, поджав колени, и уставилась на луну. Слёзы грозили упасть, ведь её снова вырвали от Ника, хотя это и не было реально. Она хотела бы, чтобы это было так. Хотела бы хотя бы знать, что его затянувшееся объятие действительно было им через Ночной переход, а не бессмысленным сном.

Она знала разницу. Ник много раз переходил к ней ночью с разрешения, обучая её блокировать и на что обращать внимание, если он когда-либо был там или они были в разлуке. Тория ожидала, что он попробует к настоящему времени. Её тоскующее сердце цеплялось за быстро угасающую надежду каждую ночь, когда она закрывала глаза и засыпала.

Его молчание вырезало пустоту, к которой она не была готова.

Решив, что больше не уснёт, Тория покинула тепло своей кровати и оделась в обычные брюки и рубашку. Её план провести ночь и забыть печаль мог быть слабой надеждой, если не удастся ускользнуть от стражников, но ей почти нечего было терять, когда они уже заперли её в каменной клетке. Она накинула чёрный плащ на плечи и схватила компактный посох, засунув его в кобуру, которую для него сделала. Подкравшись к двери, ей не потребовалось много времени, чтобы обнаружить скучающее шарканье стражников за ней. Двое из них. Она скрипнула зубами от раздражения, что её не оставляли одну даже среди ночи. Она быстро задумалась, не являются ли стражи средством удержать её внутри, а не защитить от врагов.

Чувство беспокойства опутало её позвоночник, когда она осторожно отступила от двери, не желая предупредить их о том, что она проснулась. Она не думала, что давала им повод подозревать её, однако их бдительные взгляды ясно давали понять, что подозрение — по умолчанию. Тории нужно было поработать над завоеванием их доверия, будучи достаточно глупой, чтобы верить, что Варлас будет снисходителен к ней, поскольку был близок с её отцом. Возможно, теперь король Олмстоуна видел в ней не дочь своего отца, а шпиона своего спасителя.

Тория хотела верить, что она и то, и другое, а также собственная мстительница.

То, что она планировала сделать той ночью, определённо не принесёт ей никаких одобрений, если её поймают. Но в её потребности найти освобождение после беспокойной ночи она была готова рискнуть. Её план был невинен, поскольку она лишь жаждала посетить конюшни. Но не подпитает ли это её печаль, так как это занятие она часто любила с Ником? Скачки с ним были захватывающими, одним из её любимых способов сбежать и почувствовать... *живой.* Когда скорость зверя могла хлестать по её волосам, и они летели как ветер, без необходимости касаться её магии. Даже их длинные дни, проведённые в неспешных прогулках по холмам верхом, были одними из её самых дорогих воспоминаний.

Она исключила обычный выход, так как двое стражников у двери не согласились бы сопроводить её в конюшни среди ночи, не предупредив принца — или хуже, короля. Хитрая улыбка изогнула её губы, когда Тория повернулась к дверям балкона. Выскользнув незаметно, она осторожно заглянула за каменный выступ. Увидев двух стражников внизу, она сжала кулаки. Она удержалась от того, чтобы потереть запястья, но это начало внушать панику, чем больше она осознавала, что является пленницей, и они уже предвидели, что её способность ветра поможет ей сбежать с долгим падением вниз. Хотя ей было лестно, что они считают её столь изобретательной.

Но они не могли предвидеть, на какие меры она готова пойти ради свободы. Оглянувшись назад, Тория мельком взглянула на искажённую крышу замка, чтобы рассчитать свои движения. Это не остановило её в Фэнстэде, и не остановит здесь. Её родители могли никогда не узнать, но даже по сей день она знала, что благодарна Лайкасу за помощь в уклонении от обнаружения, всегда способного перехватить её, когда она кралась по крышам замка. С адреналином на высоте, Тория не тратила время на сомнения, прежде чем начала карабкаться по зданию как ночной убийца. Её плащ сливал её с тенями, и она предположила, что все спят, не подозревая о силуэте, мелькающем на случайных балконах. Тория не боялась расстояния вниз, зная, что у неё есть посох и власть над ветром, чтобы смягчить падение. Она не избежала бы травм, но носила уверенность, что избежит смерти, и, возможно, уже достигла своей точки разрыва, чтобы не заботиться о встрече ни с тем, ни с другим.

Её пальцы в перчатках цеплялись за камень, разум направлял её шаги, чтобы осторожно рассчитать путь обратно на уровень ниже, когда до неё донеслись приглушённые голоса на ветру, привлёкшие её внимание. Тория приготовилась и прижалась к теням крыши, оставаясь совершенно неподвижной. Если она могла слышать их, был высокий шанс, что они услышат её, если она с грохотом упадёт. Она напрягла слух. Два голоса, и ей не потребовалось много времени, чтобы различить один из них. Её глаза расширились с учащением сердца, зная, что Король Олмстоуна находился в пределах слышимости, чтобы поймать её, орущую по его замку.

Если раньше она не была подозреваемой, то железная клетка с замком и ключом будет следующей, если её найдут. Тем не менее, любопытство взяло верх, и Тория не была чужда шпионажа незамеченной. Правда, она лишь пыталась подслушивать мелкие собрания, которые её родители считали её слишком юной для них в Фэнстэде, или игры, от которых её исключали в детстве.

Тория осторожно пересекла крышу, никогда не выходя в поток лунного света, выбирая путь теней. Быть лёгкой на ногах и скрытной в манёврах было второй натурой для того, кто обладает способностью управления ветром. Она *была* элементом так же, как он был ею.

Наконец, голоса стали достаточно громкими, чтобы она знала, что, выглянув через скат, увидит того, кого подозревала. Тревога пробежала по её коже. Резкий холод просочился сквозь неё... и её разум кричал отступить, зная, что ничего хорошего не получить от какой бы то ни было встречи Варласа здесь среди ночи. Но вспомнив, что привело её сюда, в Олмстоун, Тория не могла упустить возможность узнать что-то, что могло быть жизненно важно для того, чтобы расколоть подозрение, которое все о нём думали: что он действительно потерял рассудок, чтобы встать на сторону врага и свергнуть своих союзников.