Она могла бы поверить его словам, так как они были произнесены с тихой лаской. Но затем его прикосновение оставило её, словно он осознал свою ошибку, позволив заботе вырваться наружу.

— Как бы ты справилась со сплетнями и клеветой от придворных дам, если бы появилась с синяками и отметинами? У тебя есть положение, и с ним приходят ожидания и ответственность. Это не место для тебя.

Потребовалась огромная воля, чтобы не ответить. Тория стиснула внутреннюю сторону щеки, пока не почувствовала вкус крови. Как бы ни удручало её подчинение его словам, она погрузилась в ещё большее отчаяние в компании своего давнего друга и уважаемого генерала армии. Того, на кого она всегда равнялась и кому хотела доказать свою силу и ценность. За считанные секунды всё, чем она доказала себя, была слабой и бесхребетной *принцессой*, какой казалась.

— Ты проводишь меня до моих покоев? — напряжённо спросила она.

Улыбка Тарли была едва заметной, когда он кивнул, но она чувствовала его признательность. Его рука скользнула вокруг её спины, но едва касалась её, когда он направлял её уходить. Тория бросила последний взгляд через плечо.

— Мы скоро встретимся, генерал Лайкас. — Она постаралась не поморщиться от его непреклонной стойки и твёрдого лица. Он пригвоздил её взглядом разочарования, которого, вероятно, не осознавал, прежде чем он сместился, чтобы тонко выразить неодобрение спине принца. Тория лишь надеялась, что он увидел мольбу в её глазах и придержит суждение.

ГЛАВА 15

Никалиас

Н ИК ТЕРПЕЛ пульсирующую головную боль, просматривая гору книг и документов — утомительную, оглупляющую сторону своего правления, которую он активно избегал до сих пор. Стойки конфиденциальных, важных документов дразнили его в кабинете с тех пор, как он собрал их все вместе. Но он больше не мог игнорировать свой долг, чувствуя, что будь он достойным правителем, он бы проявил должную осмотрительность в вопросах, при обсуждении которых не всегда присутствовал, когда его отец был королём. Ведь у него не было больше ничего, чем занять время.

Часы просеивания скучных указов и законов подходили к концу, он уже собирался удалиться на ночь. Ничего из найденного пока не вызывало беспокойства или не требовало пересмотра. Закрывая книгу, вспышка подписи привлекла его внимание на свободном листке бумаги, выпавшем из неё. Ник зацепил пальцами между страниц, открыл книгу, чтобы высвободить пергамент. Потому что не печать и имя его отца сразу привлекли внимание. А чьи-то другие. Чьё имя мгновенно вызвало жар ярости в нём, прежде чем он даже понял, почему оно стояло рядом с именем прежнего короля.

Ник прочёл документ, но, начав фильтровать слова, которые остановили время и дыхание, он медленно поднялся в недоверии. Его глаза пробежали по каждому слову. Дважды. Некоторые трижды. Пульс ускорился до спринта.

Предательство.

Вот чем был весь документ. Предательством со стороны отца. Или по крайней мере хитрым, скрытым трюком мастера зла Марвеллас, пока она крала его лицо.

Потребовалось большое испытание воли, чтобы не разорвать документ в клочья в нарастающей ярости. Угроза его правлению, даже его *жизни*, которую от него скрывали всё это время. Копии чего-то столь важного должны были быть, вероятно, у каждого члена совета, чьи подписи также стояли на указе.

Чтобы определить линию преемственности, если он умрёт без наследника.

Замок, полный стражников, корона на голове, но его *безопасность* всё это время была насмешкой над ним.

Один лорд, которого его отец любил больше всего. Тот, у кого была власть, богатство и гораздо более хитрый план, чем Ник мог предсказать.

Он вылетел из комнаты без раздумий.

Не к тому лорду пошёл Ник противостоять той ночью, хотя это бушевало как его первоначальный инстинкт. Когда он взял момент на размышление и успокоение гнева, решил, что если есть способ бороться с огнём огнём, только один человек мог помочь.

Ник убедился, что за ним не следят и возле двери Джэкона и Марлоу не осталось стражников. Он поморщился из-за позднего часа, но мягко постучал в надежде, что они ещё не спят. Пауза перед их ответом нагрела его шею. Потому что он слышал шорох за дверью, означавший, что они уже проснулись, и это вызвало неловкое чувство вины, что он не мог отступить, когда они пытались избежать ответа.

— Это я. — Ник говорил тихо и близко, добавив: — Это срочно.

Прошло несколько долгих секунд, так что он уже собирался отступить, но удивление остановило его почти поворот, когда ответил Джэкон, натягивая рубашку, которую, казалось, накинул наскоро.

— Извини за поздний час, но это важно.

Недовольные черты человеческого лица сгладились, но сохранили оттенок нежелания. Он взглянул внутрь, прежде чем решил посторониться и впустить его.

Ник осознал свою ошибку в тот момент, когда скользнул в комнату с осторожной проверкой коридора. Марлоу сидела на кровати, и по ароматам, витавшим в воздухе, его вина сделала комнату напряжённой, столь же очевидной, как и то, что он явно прервал. Она выбралась из-под одеяла, но Джэкон быстро подошёл к ней, помогая надеть халат, так как в остальном на ней была только ночная рубашка. Ник всё равно отвел взгляд.

— Я ненадолго, но нашёл кое-что, что не могло ждать. Хочу знать, что ты об этом думаешь, — объяснил Ник, направляясь к очагу, где на столе в беспорядке лежали книги и пергаменты.

— Лучше бы это было важно, раз уж ты здесь вообще, не говоря уже о том, что за полночь, — пробурчал Джэкон.

— Это угрожает всему, — просто сказал Ник.

Марлоу подошла к нему, глаза ожидающе упали на пергамент, который он не смог удержать от сжатия в гневе. Он передал смятый документ, сердце колотилось, пока он наблюдал, как эти океанские глаза пробегают туда-сюда по нему. Джэкон взглянул через её плечо с твёрдым недовольством.

Глаза кузнеца поднялись. — Ты только сейчас это нашёл?

Ник отшатнулся от стыда своего уклонения. — Он был хорошо спрятан. — Не полная ложь.

— Не удивлена. И ты прав. Это всё меняет.

— Это истинно и обязательно к исполнению?

— Без сомнения. Орлон создал это давно, и большинство подписей согласны. — Её глаза были наполнены ужасом, замеченным Джэконом, чья рука обняла её. — Если ты умрёшь без наследника... Зариас будет править Хайфэрроу.

— Этот ублюдок, — пробормотал Джэкон.

Ник провёл рукой по волосам, охваченный потерянным чувством уверенности. Всё это время он сидел перед теми членами совета, думая, что они сохраняют даже долю уважения, которое имели к его отцу. Он говорил с ними и верил, что они слушают, когда всё это время играл неумышленного дурака, сохраняя место тёплым для того, кого они по-настоящему желали видеть на троне.

Было непостижимо представить лорда Зариаса с короной. Правление, подобное отцовскому, с властью и разделением. Жадностью и завоеваниями. Он не мог позволить этому случиться.

— У тебя есть право созвать новое голосование, — сказала Марлоу, всё ещё просматривая каждый дюйм документов, анализируя, что может, пока терла висок. Её блестящее внимание было именно тем, почему он пришёл к ней. — Но это раскроет факт, что ты знаешь об этом.

— Разве не должен? — вставил Джэкон.

Марлоу покачала головой, миллион мыслей написан на её нахмуренном лице. — Он рассчитывал, что ты не узнаешь об этом, чтобы выиграть как можно больше времени.

Вывод охладил Ника уже сейчас. Кричащая мишень, приколотая к его спине, рядом с которой он ходил высокомерно, *глупо*, не ведая. — Устрани меня, и трон его.

Взгляд Марлоу расширился от ужаса. Маленькое тепло излучалось в его груди от её беспокойства. Она воспринимала это как нечто большее, чем перспектива падения королевства в злонамеренные руки снова. Беспокойство Марлоу было беспокойством близкого друга.

— Разве он не попытался бы уже? Ты король уже месяцы, — сказал Джэкон.