Никалиас

СТОЛЕТИЕ МУЧЕНИЙ того стоило ради этого момента. Глядя на самое драгоценное, что когда-либо существовало, Ник знал, что ждал бы её вечно.

Он не мог сдержаться. Наблюдать, как Тория читает вслух так завораживающе, в конце концов сломило его. Ник не заговорил. Желая слушать прекрасные переливы её голоса, но нуждаясь в том, чтобы чувствовать её, он пошевелился, приподнявшись там, где они удобно лежали у камина в его покоях. Он создал ситуацию, в которой они теряли часы блаженства друг в друге. В те дни, что прошли с их возвращения, он и Тория избегали приближающейся бури, которую навлекало всё, что они тайно преодолели, чтобы быть вместе. Вместо этого они заперлись в своих покоях, чтобы наверстать время, украденное у них после их союза.

Губы Ника прикоснулись к её плечу, пока его рука медленно скользила вниз по её спине и обвивала талию. Он жадно впитывал каждое прикосновение к её обнажённой коже, ведь на них были лишь тонкие простыни, а янтарный огонь пылал в камине. Его второй поцелуй пришелся на изгиб её шеи, и её сдавленный вздох заставил его улыбнуться.

«Мы когда-нибудь дочитаем историю до конца?» — вздохнула она, но её голова наклонилась в ответ на его прикосновение.

Ник тихо усмехнулся, прижавшись губами к её шее, и желание Тории наполнило его чувства, разжигая первобытное удовлетворение, жаждавшее отдать ей всё. «Только нашу собственную, — прошептал он, тихо бормоча над её кожей. — Только вместе».

Выскользнувшую книгу из её рук, он переместился вместе с ней, пока она не оказалась лежащей, а он не навис над ней. Ощущение их пылающей обнажённой кожи было ненасытной жаждой. Его взгляд скользнул к его метке у неё на ключице, зрелище, которое всегда заставляло его бушевать от множества эмоций. Это было самым глубоким напоминанием о том, насколько всё это реально. После всего, через что они прошли, они наконец принадлежали друг другу.

«Что ты думаешь насчёт этого…?» — спросил Ник, водя губами по её шее. — «Хочешь, чтобы мы перешли в твои старые покои?»

Тория оставалась с ним последние несколько дней, и не было чувства более удовлетворённого, чем иметь её здесь, в стенах, что когда-то хранили лишь муку и одиночество. Своим присутствием она приносила новую яркость и надежду. Ночи, когда он мечтал иметь её рядом, стали его заветной реальностью.

«Всё идеально, — сказала она, задыхаясь, выгибаясь ему навстречу, когда его губы опустились ниже.

«Или мы можем выбрать новые покои вместе». Ник приблизился к своей метке, его острые клыки коснулись её кожи, и мысль о том, чтобы ощутить её вкус, взволновала их обоюдное возбуждение.

Её горло содрогнулось от слабого покачивания головы. «Говори, любимый».

Её руки скользнули в его волосы, жест, который он научился читать как её нетерпение. Ник коварно улыбнулся, отстранившись. Её тихий всхлип был восхитителен, когда она выпрямила голову. Он оперся на предплечья над ней, с трудом сдерживая узду контроля, в то время как она лежала под ним прекрасно обнажённой. Её рука медленно потянулась вверх, проводя по его груди, и он восхищался каждым её вдумчивым прикосновением.

«Мне здесь нравится, — ответила она. — Здесь всё правильно». Бёдра Тории раздвинулись, скользнув ещё шире, а затем сжались, когда он полностью разместился между ними.

Её безмолвные приказы сводили его с ума. Это стало заманчивым вызовом: он пытался выманить её голос, в то время как она оставалась непокорной в своей мучительной безмолвной соблазнительности.

«Чего ты хочешь, любимая?» — хрипло прошептал Ник, касаясь её губ своими.

Тория приподняла бёдра. Её голова запрокинулась, и Ник застонал, когда она взяла то, что хотела. Её влажность, прижатая к нему, почти сломила его.

«Ты — испорченная девчонка», — сказал он как раз в тот момент, когда его губы сомкнулись над его меткой, а зубы впились в её кожу.

Ногти Тории впились ему в поясницу, сопровождаясь громким и одобряющим стоном. Ник проскользнул рукой между ними, плавно войдя в неё, в то время как пил её. Это была эйфория и нечто совершенно первобытное. Его рука ласкала её грудь, пока она содрогалась, сжимаясь вокруг него так, что он забыл своё собственное проклятое богами имя. Тория содрогалась и была совершенно измотана, когда он отстранился, мельком увидев оставленную им на её шее красную отметину.

«Прекрасно, — прохрипел он, вгоняя в неё себя, приближаясь к своему пику. — Ещё раз для меня, любимая».

Она покачала головой, но её всё более прерывистое дыхание говорило ему, что она уже близко. «Не могу».

Ник откинулся на коленях, наблюдая за тем, как он входит в неё, и этого было достаточно, чтобы сорвать его с края. Но прямо перед этим его большой палец описал круг над её ядром. Тория восхитительно разомкнулась для него, выгибая спину и придерживая груди. Чистое наслаждение, запечатлённое на её лице, и золотистое сияние её кожи были самым захватывающим дух зрелищем, когда он замер в ней.

Он прилёг на неё, задыхаясь и переполненный обожанием. «Я мог бы заниматься тобой целый день».

Её глаза закрылись, и она кивнула. Он поцеловал её пылающую щёку. «Не спи ещё, любимая. Я велю приготовить нам ванну».

Слуги быстро выполнили работу. Ему было почти неловко за их смущение, ведь состояние комнаты не оставляло места для фантазий. Когда ванна была нагрета и готова, он вышел из уборной, чтобы найти свою пару. Тории не было там, где он оставил её лежать у огня, и он удивился. Он почти ожидал, что ему придётся нежно разбудить её.

Он поймал дуновение ветерка, и его взгляд проследовал за ним на балкон. Ник медленно подошёл, наблюдая за ней с благоговением, пока она стояла в лёгком ветре, из которого была рождена. Её короткий халат и волосы развевались в сторону, лунный свет сиял на её коже, и, словно магнитом, его потянуло к ней. Руки Ника обвили её, и они вместе смотрели на вечно сверкающий город Кайус.

«Это ты сделал?» — прошептала она.

Его губы прижались к её виску. «Это сделала ты, Тория».

То, на что они смотрели вместе, было зрелищем столь могучим и триумфальным. Это был маяк единства и силы, бросающий вызов любому, кто осмелится противостоять ему.

Там, где всегда гордо реял флаг Хайфэрроу королевского синего цвета с Грифоном как гордый символ королевства, теперь рядом с ним развевался другой.

«Мы — Хайфэрроу, — сказала она. — И мы — Фэнстэд. Навсегда».

Её слёзы уловились его чувствами, но это были слёзы радости и гордости. Ник хотел купаться в их счастье и к чёрту всё остальное, что могло случиться. С Торией рядом он никогда не чувствовал такой необузданной решимости. Защитить от грядущей войны. Бросить вызов тёмному пророчеству, нависшему над ними. Возрадоваться победе, которую уже почти можно было ощутить на вкус.

Они были готовы, и время пришло.

«Пора дать отпор», — сказала Тория.

Ник глубоко вздохнул и отступил от неё. Тория обернулась, её глаза расширились, когда он взял её руки и опустился на одно колено перед ней.

«Моё королевство и я — единое целое, но оба принадлежат тебе. С нашими армиями и нашими коронами, с моим собственным мечом я клянусь отвоевать Фэнстэд не для тебя, а с тобой. Меня пугает больше всего на этом проклятом богами континенте мысль о том, что ты будешь сражаться в грядущей войне. Но это также и гордость, столь ослепительная, что я удивляюсь, как удостоился стать самым удачливым ублюдком на свете. И ты должна знать: я не закончил мстить всем, кто причинил тебе зло. У меня нет колебаний, никаких сомнений, потому что ты права…» Ник поднялся, его рука скользнула по щеке Тории, смахнув сорвавшуюся слезу.

Затем он снова взглянул с балкона, и она проследила за его взглядом. На великолепный вид изумрудно-зелёного знамени с изображением оленя в профиль, эмблемой Фэнстэда, развевающегося бок о бок с флагом Хайфэрроу.

«Пора нести им войну».

ОНА ВОССТАНЕТ

Фэйт

БЕССМЕРТИЕ НЕ БЫЛО подарком, данным по доброте душевной.