«Не говори со мной, как с дураком, когда ты — более слабый вид».

«Проклятие?» — Тарли проговорил вслух, игнорируя его вопли о превосходстве. Так как

неподвижность в его груди была столь необычна, он попытался сложить воедино любые знания, которые могли бы иметь смысл. Даже из произведений вымысла, которые часто были искажены от какого-то истинного происхождения.

«Ты слаб», — выплюнул тёмный фейри.

Взгляд Тарли застыл на нём с тенью ярости. Ненависть, искажавшая выражение лица тёмного фейри, сгладилась в тот миг, когда он наложил и нацелил стрелу в его грудь. «Твоё сердце может не биться, но я готов поспорить, что у него такая же уязвимость, как у моего». Он планировал покончить с жизнью тёмного фейри в любом случае, но ему действительно было любопытно посмотреть, пройдёт ли его стрела прямо через этот странно холодный орган.

Она прошла.

Тёмный фейри едва успел захрипеть, прежде чем его последний широко раскрытый взгляд остекленел навсегда. Он медленно упал на колени, мёртвый, но всё ещё пригвождённый к

дереву стрелой через запястье. Тарли обошёл его, подтверждая, что стрела в его груди вышла наружу, пока с неё капала серебряная кровь.

Не было логического смысла в том, что его сердце не билось, но он отложил это открытие на потом, услышав тихие всхлипы позади себя. Развернувшись, он лишь мельком увидел их одежду и обувь из-за стороны дерева, за которым они прятались. Катори сидела терпеливо, словно знала, что Кейра её не слишком хорошо воспринимает. Он медленно подошёл к ним. Хотя угроза миновала, он знал, что они будут переполнены страхом от пережитого.

Кейра вздрогнула со вздохом от своей пугливости, но её облегчение, когда она подняла глаза, было видно по обвисшим плечам. Она мягко убрала руки с ушей Опал. Когда его глаза упали на её бледное, испуганное лицо, это была боль, с которой он не знал, что делать. Не знал, как успокоить и утешить после всего, через что она прошла и что увидела сегодня ночью.

И всё же Опал вскарабкалась на ноги, вопреки попытке Кейры удержать её, и Тарли инстинктивно присел на корточки, чтобы поймать её, когда она врезалась в него. Это было облегчение столь сильное, что всё, что он мог сделать, — это закрыть глаза и держать её маленькую, дрожащую форму, пока она плакала.

«Теперь всё в порядке», — мягко сказал он, не зная, как успокоить такой ужас. Не веря, что есть какое-либо утешение за то, через что ребёнка заставили пройти. Такой юной. Это была ярость, которую он понесёт с собой, пока не отомстит тем, кто запятнал воспоминания ребёнка.

Он медленно поднялся, но Опал всё ещё крепко сжимала его руками. Тарли встретился глазами с Кейрой, которую он никогда не видел столь совершенно сломленной. Возможно, ему не нравилась королева — бывшая королева — но он тоже не пожелал бы ей такого испытания.

«Спасибо», — хрипло проскрипел её сломленный голос.

Тарли не знал, что сказать. Не чувствовал себя достойным её благодарности. Он пришёл за Опал, и только за Опал. И всё же это было лишь чтобы убедиться, что она направляется куда-то в безопасное место. Его ладонь гладила волосы Опал, зная, что ему придётся с ней расстаться. Неопределённый путь, по которому он направлялся, без дома и без имени, не был тем, на который он мог взять её.

«Есть фермерский дом далеко на восток отсюда. Там живёт человек по имени Каян. Да, человек. Он сын человека, который дал мне убежище, когда я был тяжело ранен во время Великих Битв. Назови ему моё имя и скажи, что я тебя послал». Тарли полез в карман, доставая тяжёлый мешочек с монетами.

Кейра взяла его нерешительно. «Что нам там делать?»

«Жить. Помогать им и зарабатывать на жизнь. Этого должно хватить, чтобы добраться и оплатить ваше проживание какое-то время, но иногда простые вещи имеют большую ценность, чем монеты». Тарли отцепил руки Опал, и она заплакала в знак протеста, но он снова опустился до её уровня. «Там будет столько земли для исследований, цветы для выращивания. Всему, чему тебя научила Тория, ты теперь сможешь заниматься сама».

«Я хочу пойти с тобой», — заплакала она.

Он улыбнулся, собирая храброе лицо для неё, хотя грудь сжалась. «Это не прощание. Я увижу тебя снова скоро, обещаю. Мне просто нужно сделать другие дела, которые не так уж веселы, как то, куда ты направляешься».

Она кивнула с болезненной неохотой, но это было огромным облегчением.

Они вернулись к его лошади. Кейра взобралась в седло, пока он помогал поднять Опал на высоту.

«Что ты будешь делать?» — тихо спросила Кейра, и на мгновение он мог бы поверить, что она беспокоится.

«Не беспокойся обо мне, — сказал он, улыбаясь, чтобы успокоить свою сестру, чьи печальные глаза так и не просветлели. — Ты делай всё возможное, чтобы оберегать её. Иди, куда я сказал, принимай помощь и принимай новую жизнь, которую тебе придётся выковать без богатства и титула».

«Ни то, ни другое не было моим желанием», — сказала Кейра, её слова больше походили на вырвавшуюся печальную мысль. «Мне жаль, что я не всегда была добра к тебе, Тарли. Я не стану винить Варласа за свою обиду, как и ты, уверена, не станешь винить его за свою». Как раз перед тем как она дёрнула поводья, он едва уловил её последние слова. «Твоя мать гордилась бы тобой. Как и я».

Он смотрел, как они уезжали сквозь деревья, не в силах двинуться, и он не мог понять почему, когда его разум был спокоен. Или, возможно, слишком потерян, чтобы сформировать хоть одну мысль. Тарли закрепил лук за спиной, наконец издав шипение, когда вздрогнул от боли, двигая повреждённым плечом.

Недели, а оно не заживало. Отодвинув воротник, он попытался мельком увидеть, хотя бы чтобы отслеживать его изменения как можно лучше. Его загорелая кожа вокруг раны стала серой. Рана от укуса, о которой он не хотел тревожить Торию с тех пор, как узнал о ней в библиотеке. Честно говоря, он понятия не имел, что это значит. Укус Перешедшего тёмного фейри ощущался как очень медленно распространяющийся яд. Целитель, к которой он обращался, никогда прежде не видела ничего подобного, была совершенно озадачена, так что всё, что она могла сделать, — это предложить мазь, которая ненадолго притупляла боль, но не останавливала медленное распространение.

Он снова поправил одежду, прежде чем отправиться в путь, не зная, куда направляется, и Катори последовала за ним по этой неопределённой тропе. По крайней мере сейчас, и он был рад этому. С каждым шагом он начинал отпускать всё, чем когда-то был. Он молился за безопасность Тории и ради неё надеялся, что мерзавец Ник тоже выбрался.

Он даже не чувствовал вины за то, что это он приказал открыть ворота и позволить Каменным Людям пройти без сопротивления. Он решил верить, что они были мирными людьми, о которых он решил узнать больше, подслушав Лайкаса и Торию в библиотеке. Он никогда не знал о призыве Тории к ним, и это печалило. Она никогда полностью не доверяла ему, и он не мог винить её. Но теперь он вышел из запятнанной тени своего отца.

Когда он оказался на некотором расстоянии, Тарли Вулверлон даже сбросил собственное имя, размышляя с дуновением свободы, кем он станет, оставив корону и королевство позади.

ГЛАВА 68

Никалиас

«КАК БУДТО Я не видел каждый твой дюйм», — поддразнил Ник, прислонившись к дереву, повернувшись спиной, пока Тория снимала своё изорванное чёрное

платье, облачаясь в кожаные одежды для верховой езды для их путешествия. «И как будто я не буду видеть это каждый день отныне».

Тория фыркнула, торопясь, так как они знали, что моменты отдыха должны быть редкими и краткими, пока они не достигнут Хайфэрроу. Они остановились лишь на первом участке лесных угодий, даже не выехав из Вэсмаера, чтобы Тория могла устроиться поудобнее для пути. И для некоторых предстоящих прощаний.

«Ты стоишь в дозоре, — сказала она, и он понял, что она уже одета, когда оттолкнулся от ствола и повернулся к ней. — И я удерживаю тебя от любых идей, если бы ты смотрел, как я одеваюсь».