Но Штрих и крепыш уверенно петляли между складами. Темнота сгущалась — фонари встречались всё реже. Нечищенный снег скрипел под ногами.

Торговые ряды остались позади. Теперь вокруг были только склады — кирпичные строения с металлическими воротами, покрытыми ржавчиной и облупившейся краской.

— Вот тут, Александр Васильич, — Штрих остановился у ворот одного из складов.

Здание ничем не отличалось от соседних. Те же кирпичные стены, та же металлическая дверь. Но у входа стояли ещё двое в тёмных куртках — охрана.

Штрих изобразил приглашающий жест:

— Извольте, Александр Васильич. Шеф ждёт.

Массивная дверь открылась со скрипом.

Я шагнул внутрь. Крепыш и Штрих последовали за мной. Дверь закрылась с глухим стуком.

Я окинул взглядом пространство за дверью, оценивая обстановку.

Большое холодное помещение с высокими потолками. Скудное освещение — всего несколько обычных ламп накаливания. В углу валялись деревянные ящики, старое оборудование, какие-то железные конструкции. Пахло сыростью, металлом и табачным дымом.

В дальнем конце ангара в круге света сидели два человека. Точнее — были привязаны к стульям верёвками. Головы опущены на грудь, тела безвольно обвисли. Позади них безмолвно стояли несколько вооружённых людей.

Даже на расстоянии я видел следы жёсткого разговора. Одежда пленников была разорвана, на лицах расцвели тёмные пятна.

Между связанными неторопливо прохаживался мужчина в дорогом тёмно-сером костюме-тройке с сигарой в руках. Дядя Костя собственной персоной.

Авторитет заметил меня, и его лицо озарилось радушной улыбкой — такой, словно мы встретились на светском приёме, а не в складе, превращённом в пыточную.

Он направился ко мне с распростёртыми руками:

— Александр Васильевич! Как же я рад вас видеть! Благодарю, что нашли время так скоро прибыть.

Контраст между его гостеприимством и обстановкой был разительным. Я сдержанно кивнул:

— Это и в моих интересах, Константин Филиппович.

Мы обменялись рукопожатиями. Дядя Костя заметил мой взгляд, скользнувший к пленникам, и его улыбка стала ещё шире:

— Да-да, Александр Васильевич, это те самые похитители.

Он повёл рукой в сторону привязанных:

— Позвольте представить — Владимир Носов и Виктор Генералов, бывшие сотрудники охранного агентства, которое было на подряде на вашей даче.

Дядя Костя прищурился, в голосе появились нотки лёгкой иронии:

— Должен отметить — эти господа проявили такое исключительное рвение в поисках ценностей, что им впору работать ищейками, а не сторожами! Настоящий талант к раскопкам. Жаль только, направили его не в то русло и не с теми людьми.

В его иронии сквозила сталь. Глаза Дяди Кости были холодными, несмотря на улыбку. Он развернулся к пленникам:

— Ну что ж, Александр Васильевич, давайте послушаем, что они расскажут. Миша! Разбуди наших гостей.

Один из шестёрок — широкоплечий парень с бритой головой — кивнул, отошёл в сторону и вскоре вынырнул из темноты с ведром в руках. Он подошёл к пленникам и без предупреждения выплеснул на них содержимое ведра.

Ледяная вода с шумом обрушилась на пленников. Эффект был почти мгновенным.

Оба вздрогнули, захрипели, закашлялись. Головы инстинктивно дёрнулись вверх. Тела напряглись, насколько позволяли верёвки.

Я увидел их лица.

Синяки, ссадины, разбитые губы. У одного заплыл левый глаз, у второго был разбит нос — кровь засохла под ноздрями и на подбородке.

Информацию из них выбивали жёстко.

Дядя Костя подошёл ближе, встал между стульями. Голос его стал деловым:

— С возвращением, господа. А теперь повторите то, что рассказали мне. Не стесняйтесь.

Бывшие охранники долго молчали, опустив головы. Наконец, тот, что с разбитым носом — поднял голову.

— Мы… — голос хриплый, едва слышный. — Мы не думали, что…

Я шагнул вперёд, остановившись в паре метров от стульев. Свет лампы резал глаза. Тени прыгали по стенам. Запах пота и крови стал сильнее.

— Мы… мы не специально искали тайник…

Он сглотнул, поморщился. Говорить было явно больно.

— Просто осматривали дачу, искали укромные места. Думали найти какое-нибудь ценное старьё, антиквариат…

Его голос дрожал. Страх был очевиден.

— Дачу ведь конфисковали, владельцы собирались быстро. Вот мы и подумали, что наверняка они не всё забрали. Думали, найдём какое-нибудь приличное старьё для антикварной лавки…

Он замолчал, опустил голову. Дядя Костя терпеливо ждал, скрестив руки на груди.

Пленник продолжил:

— Но когда нашли тайник… Там был настоящий клад! Мы не ожидали такого и… даже растерялись поначалу. Но забрали всё, что там было…

Второй — с заплывшим глазом — вдруг вмешался:

— Мы имели право! Это клад! Кто нашёл клад, тот и вправе им распоряжаться!

Дядя Костя повернул к нему голову. Улыбка не сошла с его лица, но глаза стали ещё холоднее:

— Вправе? Интересная трактовка закона, Виктор Сергеевич. Раз уж на то пошло, то украли вы из конфискованного в пользу империи имущества. А это ещё более тяжкое преступление, чем воровство у простых смертных.

Виктор сник. Упрямство испарилось мгновенно. Дядя Костя усмехнулся и повернулся ко мне:

— Эти гении сначала пытались сдать ценности в обычные ломбарды. Они даже не поняли, что нашли. Там, конечно, артефакты не взяли. Нет экспертизы для такого уровня. Ломбарды работают с обычными вещами — часы, серебро, бытовая техника. А тут камни высшего порядка, работа мастеров…

Авторитет прошёлся вдоль стульев:

— Метались они по городу недели две. Пока наконец не догадались найти ювелира с лицензией артефактора. Мастер Семёнов на Садовой улице. Хороший специалист, знает толк в камнях. К нему они и принесли брошь — ту самую, с рубином. Именно у этого мастера я и приобрёл её.

Я кивнул. Что ж, сработали они относительно быстро, надо отдать должное.

— К счастью для вас, Александр Васильевич, эти идиоты оказались не совсем уж законченными, — усмехнулся авторитет. — Всё же поняли, что такие вещи нельзя сбывать скопом. Слишком подозрительно, привлечёт внимание.

Виктор кивнул, подтверждая:

— Мы хотели продавать постепенно… По одной вещи раз в месяц… Чтобы не вызывать вопросов…

— Вот именно, — согласился Дядя Костя. — Поэтому большая часть клада была при них.

Он кивнул в сторону стены:

— Прошу, Александр Васильевич, ознакомьтесь.

У стены стоял массивный деревянный верстак. На нём была расстелена чёрная бархатная ткань. Над столом — мощная лампа на гибкой ножке, дававшая яркий направленный свет. Рядом лежали инструменты: лупы разного увеличения, пинцеты, весы для взвешивания камней.

И самое главное — ценности. Даже на расстоянии я видел блеск металла и игру света в гранях самоцветов.

Я склонился над столом и начал осмотр.

Первой лежала знакомая брошь. Центральный рубин — кроваво-красный, чистый, около трёх карат. Вокруг него — александриты и бриллианты в изящной платиновой оправе. Та самая, которую Дядя Костя показывал мне при первой встрече.

Рядом — кулон овальной формы. Центральный алмаз весом около двух карат. По краям — александриты и топазы в золотой оправе. Тоже одна из моих работ, и клеймо это подтверждало.

Следующий — женский перстень, защитный артефакт от стихии воды. Серебро высшей пробы. Центральный сапфир глубокого синего цвета, окружённый аквамаринами.

И ещё один, но мужской — платина, редкий звёздчатый рубин, по бокам — гранаты. Артефакт для усиления стихии огня.

И наконец — россыпь самоцветов.

Уральский изумруд. Я бережно взял его и поднёс к лампе.

Крупный — около пяти карат. Насыщенно-зелёный, цвета весенней травы. Чистый, без включений. Грани идеально отполированы. Магический фон сильный, стабильный.

Он.

Тот самый камень, который был нужен для артефакта матери.

Облегчение накрыло волной. Я нашёл его. Спасение Лидии Павловны было в моих руках. Я положил изумруд обратно, продолжил осмотр.