Огонь — хорошо. Температурная точность, вращение сферы, всё было под контролем.

Воздух — на пределе, но справился. Это моя слабая стихия, но я продемонстрировал достаточный уровень.

Комбинированное задание — выполнил то, что другим даже не предлагали. Три стихии одновременно, сложная балансировка.

Предвзятость комиссии была очевидна. Но я прошёл все испытания. Завалить меня у них просто не было оснований. И всё же они могли попытаться.

Дверь в коридор открылась.

Я поднял голову, ожидая увидеть Соколова с результатами, но вошла… Алла Самойлова.

Я удивлённо встал:

— Алла Михайловна? Приветствую. Что вы здесь делаете?

Она остановилась, слегка смущённо улыбнулась:

— Я… решила заехать. Поддержать вас. К тому же как раз нужно было забрать копию сертификата.

Она кивком поприветствовала остальных и подошла ближе, поправляя шарф. Я жестом кивнул в сторону выхода — будет уместнее поговорить там, где меньше глаз и ушей.

— Вы поддержали меня на моём экзамене, — смущённо улыбнулась девушка. — Сегодня моя очередь. Надеюсь, не помешала?

Я покачал головой:

— Нет, конечно. Спасибо за внимание. Я тронут.

Алла села рядом на скамью. Сняла перчатки, убрала их в сумочку. Выглядела элегантно — тёмно-синее пальто, изящная шляпка, лёгкий макияж.

— Как прошёл экзамен? — спросила она тихо, чтобы не мешать другим.

— Сложно, — признался я. — Комиссия была… требовательной.

— Придирались?

— Можно и так сказать.

Алла посмотрела на меня с сочувствием:

— Но вы справились, я уверена. Я ведь сама видела, на что вы способны.

— Скоро узнаем, Алла Михайловна.

Мы сидели рядом, ожидая. Алла рассказывала последние новости, и её приятный голос звучал, как ручей:

— Родители очень довольны, что мне удалось получить четвёртый ранг. Мама даже устроила небольшой приём в честь этого. Пригласила родственников, друзей семьи. Все поздравляли, дарили цветы.

Она улыбнулась:

— Отец сказал, что гордится мной. Это было… приятно слышать. Он очень редко нас хвалит.

— Вы заслужили эту похвалу, — отозвался я.

Алла повернулась ко мне:

— Это всё благодаря вам, Александр Васильевич. Без вашей помощи я бы не справилась. Вы научили меня… верить в свои силы. Мои инструкторы великолепны, я очень благодарна им. Но именно ваше участие заставило всё работать. Это как недостающий кусочек мозаики. Понимаете?

Я пожал плечами:

— Понимаю. Но главную работу проделали вы, не забывайте.

— Не преуменьшайте свою роль, — возразила она мягко. — Вы были терпеливым учителем. И хорошим другом.

Наши взгляды встретились.

Короткая пауза. Что-то неуловимое повисло в воздухе — лёгкое напряжение, едва заметная искра.

Алла первой отвела взгляд, слегка покраснев, и тут же поправила мнимую складку на пальто.

Дверь открылась — на этот раз действительно вышел Соколов. В руках у него была папка с документами.

Все вскочили, напряжённо ожидая.

— Господа, — начал председатель комиссии, — я уполномочен сообщить вам результаты экзамена на шестой ранг.

Он открыл папку, зачитывая по списку:

— Воронихина Мария Сергеевна — экзамен сдан успешно. Шестой ранг присвоен.

Чиновница облегчённо вздохнула, даже перекрестилась.

— Громов Пётр Иванович — экзамен сдан успешно. Шестой ранг присвоен.

Военный кивнул, лицо оставалось бесстрастным.

— Фаберже Александр Васильевич — экзамен сдан успешно. Шестой ранг присвоен.

Соколов продолжил зачитывать остальных. В итоге семеро провалились — им предложили пересдачу через три месяца.

— Прошедших прошу подойти для получения сертификатов, — объявил Соколов.

Я подошёл к стойке регистратора вместе с Воронихиной и Громовым. Алла тактично отошла к стене.

Регистратор — та самая строгая женщина в очках — достала из ящика три сертификата. Протянула первый мне:

— Александр Васильевич Фаберже. Пожалуйста, проверьте данные.

Я взял сертификат. Плотная гербовая бумага с водяными знаками. В верхнем углу — витиеватая печать. Внизу — подписи всех пяти членов комиссии.

Текст был напечатан чёткими буквами:

«Сим удостоверяется, что Александр Васильевич Фаберже успешно сдал ранговый экзамен и ему присвоен шестой магический ранг шестой. Рабочие стихии: земля, огонь, воздух…»

Соколов подошёл, посмотрел на меня строго, но с едва заметным уважением:

— Господин Фаберже, вы показали высокий уровень владения стихиями. Несмотря на… сложности экзамена.

Лёгкая пауза — намёк на предвзятость одного из экзаменаторов.

— Теперь вы можете подать заявку в квалификационную комиссию Гильдии артефакторов. Наверняка вы собираетесь получить право работать с самоцветами…

— Именно. Благодарю.

Я отошёл от стойки, держа сертификат.

Алла подбежала, лицо сияло:

— Я знала, что вы справитесь! Поздравляю!

Она импульсивно обняла меня, но тут же отстранилась.

Я улыбнулся:

— Спасибо за поддержку, Алла Михайловна.

Мы вышли из здания вместе. На улице похолодало, падал снег. Крупные хлопья медленно опускались на землю, покрывая город белым покрывалом.

Алла подняла воротник пальто:

— Ну что ж, теперь у нас обоих новые ранги. Я — четвёртый, вы — шестой.

— Да, — согласился я. — Хорошая неделя выдалась.

Пауза. Мы стояли на ступенях, снег падал вокруг.

Алла посмотрела на меня:

— Тогда до встречи в «Ливерпуле»?

— Конечно. Надеюсь, Обнорский не соскочит в последний момент.

Мы разошлись к своим машинам. Алла села в элегантный чёрный автомобиль с шофёром. Я — в свой.

Перед тем как завести двигатель, я посмотрел в её сторону. Она тоже смотрела через окно. Наши взгляды встретились, и девушка улыбнулась.

Я тоже улыбнулся и поехал домой через заснеженный город.

Паб «Ливерпуль» на Знаменской улице был точной копией традиционного английского заведения — настолько точной, что казалось, будто его целиком перевезли из Британии и собрали заново в центре Петербурга.

Стены были обшиты дубовыми панелями, пол из массивных досок, барная стойка из того же дуба тянулась вдоль всей левой стены. За ней — ряды бутылок: виски, эль, портер, джин.

Мебель добротная — кожаные диваны тёмно-зелёного цвета, массивные столы, кресла с высокими спинками. На стенах висели викторианские гравюры и фотографии.

Запах витал характерный: табачный дым, пиво, жареное мясо, старое дерево.

За столиками сидели не простые выпивохи, а творческая интеллигенция: журналисты, писатели, художники, профессора университетов. Тихий гул разговоров смешивался с негромкой джазовой музыкой.

Это место славилось как точка сбора мыслящих людей. Здесь проходили закрытые литературные вечера, дискуссии о политике и искусстве, встречи единомышленников. Неудивительно, что Обнорский выбрал именно его.

Я выбрал угловой столик — спиной к стене, с обзором на вход. Старая привычка — всегда контролировать пространство.

Подошёл официант в белой рубашке с чёрным фартуком:

— Добрый вечер. Что будете заказывать?

— Виски без льда.

Он кивнул и ушёл. Через минуту принёс тяжёлый хрустальный стакан с янтарной жидкостью. Я поставил его перед собой — для виду. Пить не собирался, нужна ясная голова.

Алла появилась через пять минут. Элегантное тёмное платье, пальто, небольшая кожаная сумка с документами. Выглядела она собранной, деловой — никаких светских улыбок, только сосредоточенность.

Девушка устроилась напротив и заказала чай.

— Готовы? — тихо спросила она. — Все документы с собой?

Я кивнул на лежащую на столе папку:

— Всё здесь.

Пока мы ждали Обнорского, я мысленно прокручивал то, что узнал о журналисте за последние дни.

Алексей Викторович Обнорский. Пятьдесят два года.

Тридцать лет в журналистике. Начинал как военный корреспондент во Второй Русско-японской. Знал пять языков: русский, английский, французский, немецкий, японский.