Оказавшись в объятиях прохладной пастели, рядом, с моим Виром, я поняла, что сон ко мне совершенно не шел. И дело не в том, что рядом не было Деллиана, видимо, моя нервная система слишком перевозбуждена, а в голове, бродит бесконечный поток мыслей. Да и голод, странно появившийся в такое время тоже, отвлекал.

Спасительница Снежинка уже, спала рядом, а я, бездумно почесывала ее за пушистую холку.

Посомневавшись еще некоторое время, я все-таки, спустилась в столовую. Неспешно поужинав, я уже возвращалась в комнату, но, в коридоре столкнулась с Габриэлем, который, судя, по всему, после душа, уже направлялся ко мне.

Меня сцапали в крепкие, медвежьи объятия и молча, обнимали некоторое время, прямо там, в коридоре.

Я жалась к огромной и надежной груди моего императора и успокаивалась.

— Удалось узнать, что-нибудь? — спрашиваю тихо.

Мы вошли в нашу спальню, но, разместились в кресле. Габриэль отказался выпускать меня из объятий и я, ничего не имела против того, чтобы посидеть у него на коленях.

— Много всего, там, целая цепочка заговоров, — ответил устало муж.

Я напряглась. Неужели, это не конец?

— То есть, теперь, нигде не безопасно?

— Некоторое время, придется очень хорошо тебя охранять, моя Вира.

После сегодняшнего, я была совершенно не против, пусть, хоть вся стража императора за ручку водит.

— Из той информации, что выудил Деллиан, можно выйти на других. Поэтому, боюсь, он снова будет постоянно занят, да и мне, скоро придется уехать и разгребать свое окружение, — поморщился.

— Я понимаю, — прижимаясь к плечу мужа щекой.

— Все будет хорошо, Анна. Мы всех найдем, — серьезный, уверенный голос мужа придавал уверенности, — и тогда, действительно, наступит мир.

Я приподнялась, слабо улыбаясь. Муж смотрел на меня глазами полными нежности и в целом, я успела понять для себя, Габриэль, сам по себе, может быть достаточно грубым, жестким, беспринципным и изворотливым, но, рядом со мной, он становился как плюшевый мишка, большой, надежный и уютный. А еще, муж неимоверно сильно тянулся к ласке, даже, самой простой. Ему нравилось.

Габриэль, напоминал мне опасного, дикого зверя, выросшего под гнетом садиста, не знающего ласки, но, отчаянно в ней нуждающегося. И я, старалась как можно больше, ею его окружать.

— Габриэль, почему ты решил остановить войну между Ридом и Юнаром? Мне кое-что рассказывал император, то, что ты ни при каких обстоятельствах, не хочешь продолжать, даже, не смотря на то, что договориться не можете.

Габриэль смотрит на меня странным, давящим взглядом, молчит, отворачивается.

— Из-за страха. Жить хотелось сильно. Деллиан, тебе этого не рассказал? — спрашивает, все еще сверля взглядом стену.

— Нет, — я хмурюсь, совсем не понимая, какое отношение Дел имеет еще и к этому.

— Помнишь, в нашу первую встречу, ты спросила, что двигает мной, предусмотрительность или опыт?

— Помню.

— Это, одна история. Мы, с Деллианом столкнулись случайно. Он не преследовал меня намеренно, как цель. Я вступил с ним в бой, хотя, понимал, что проиграю, но, мне нужно было тянуть время до прибытия армии Рида. Меня с детства отец учил не проявлять чувств, идти до конца, убивать не жалея. И я это делал. Отчаянно бился, нападал. Деллиан не стремился меня убить. Только потом, я это осознал. Я видел, как он убивает, в пару быстрых, отточенных движений. Со мной же, он играл, выматывал. Но, в итоге, я все равно упал, острие его карателя впилось мне в горло. Я знал, что умру, мне было страшно умирать. Но, в голове держались вбитые отцом установки, не умолять о пощаде, не отводить взгляда перед палачом, не показывать страха. Я смотрел в его глаза, и единственное, чего мне хотелось, зажмуриться. Мой отец называл его идеальным убийцей, — я вздрагиваю, но, не останавливаю мужа, — без жалости, без чувств. Он жаждал заполучить его, но, и боялся встретиться с ним один на один. А мне, посчастливилось.

Габриэь говорил тихо, глухо, а я, пыталась осмыслить только что услышанное.

Он замолчал. Я не торопила, все еще осознавала сказанное. Без чувств…чуть раньше, я бы согласилась. Но, теперь, я знала кое-что еще. Хотя, на тот момент, его отец был прав. Деллиан был без чувств.

— Он убрал карателя… — Габриэль снова замолчал, рвано выдохнул и затем, повернулся ко мне, — знаешь, что он сказал тогда?

Я отрицательно качнула головой. Эта часть истории мне была неизвестна. Я думала, он его просто отпустил.

— Он сказал, что когда я стану императором, то, должен буду остановить войну, любым способом. Если я этого не сделаю, он вернется за мной и тогда, моя смерть будет долгой и мучительной, но, она непременно наступит.

Я прикрываю рот ладонью. С трудом, переваривая информацию. Знал ли вообще кто-либо эту часть истории?

— Мой отец умер через несколько лет. Он всегда передвигался с охраной, выдрессированной, сильной, беспринципной. Их цель была защитить императора любой ценой. Они защищали. Полагаю, это и выбило большую часть резерва Деллиана, но, он устоял. И тогда, императору пришлось биться с ним, один на один. Мой отец был силен, закален боем, но, я знаю, что он боялся его. Как-то один раз, он обмолвился об этом, что если когда-либо он и умрет, то именно от его рук.

Я крепче прижимаюсь к мужу, а в голове, похоже, складывалась уже более полная картинка происходящего.

Без чувств, без эмоций, человек мог бы стать монстром, безжалостным, не поддающимся контролю. Но, Деллиан сохранил человечность даже, не смотря на такие обстоятельства. Он выживал и хотел, чтобы выжили и другие, защищал, когда, это требовалось. Он оставался человечным и так же, как многие другие, хотел, чтобы все закончилось. Война, действительно диктует свои правила и чтобы выжить, нужно подстраиваться, но, не теряя, то, человеческое, что было раньше.

— Тот шрам, что остался на моей спине, был нанесен моим отцом и оставлен на спине им же, он запретил мне оборачиваться и использоваться регенерацию, а Киару, лечить меня, — продолжил Габриэль, внимательно смотря в мои глаза, — он должен был служить мне напоминанием, как опрометчиво я подверг свою жизнь опасности.

— То есть, он тебя наказал за то, что ты попался в руки Делу? Не радовался, что единственный сын выжил, а наказал? — я задохнулась от возмущения.

Да, по прошлой истории, я уже догадывалась, что это так.

— Да, Анна. Не злись, — мою ладонь целуют, — Киар, все равно, втайне от отца помогал мне, — я удивленно вскидываюсь и замечаю, как глаза Габриэля лучатся весельем, — шрам должен был зажить и остаться со мной, служа напоминанием, но, еще, отец хотел, чтобы я как следует, осознал, что произошло, поэтому, должен был чувствовать боль. Но, в первую же ночь, Киар пришел ко мне по тайному ходу. Он обезболил меня, помог немного ране затянуться. Он делал это дважды в день. Я практически ничего не чувствовал, а отец, не замечал, что рана затягивается намного быстрее, чем должна.

— Вы, после этого, с Киаром стали…друзьями? — удивляюсь.

— Да. Он рисковал своей жизнью ради того, чтобы помочь мне. Если бы отец узнал, его бы ждало наказание не менее суровое, чем мое, — я сжимаюсь, — Он, даже, один раз, залез ко мне по стене, ночью, так как тайные ходы, которые он использовал, были на тот момент не безопасны, — хмыкнул муж.

Я тоже улыбнулась, представляя эту картину, в который раз радуясь, что муж, все-таки, не был один.

С помощью информации, добытой из голов похитителей, в самом деле, удалось выйти и на других. Это была кропотливая работа, которая, складывалась, словно, домино.

Постепенно, удалось вычислить и обезвредить еще один план по моему убийству, и на данный момент, всех до единого, приговорили к смерти.

Я не была согласна с этим вариантом, но, как мне объяснили все мои мужья, это был лучший вариант для них, и для нас.

За последние пару недель, мне так и не удалось поговорить с Деллианом, чтобы, рассказать ему о самом главном. Даже, Габриэль был в курсе. А дело было в том, что муж, как менталист, был сильнее всех задействован в расследованиях и выуживании информации.