В какой-то момент время перестало для меня существовать, как и боль, что превратилась сначала в рутину, а затем и вовсе стала неотъемлемой частью моей сущности. Душа окрепла, а энергетика с невероятной скоростью восстанавливалась, ещё на шаг, а может и все полтора, приближая меня к былому могуществу.

А в следующий момент, я ощутил горячий поток жизненной энергии, приносящий мне облегчение, и открыл глаза. Передо мной стояла Катя. Такая красивая и сильная.

Но что это? По её щекам течёт… кровь? Из глаз и уголков рта сочилась алая жизнь, постепенно забирая силы у женщины. Вот только той было плевать. В её глазах горел тот самый свет решимости, как и в день нашей встречи, когда её тело было лишено конечностей в застенках у вампиров.

Кровь… Почему она истекает кровью?

Моё сознание тяжело, будто медведь после зимней спячки, выбиралось из своей берлоги, и неохотно включалось, пытаясь обуздать обрушившийся на разум энергетический поток.

Да она же сейчас умрёт! Эта дурёха отдаёт всю свою энергию мне, дабы спасти, а я стою как истукан и бездействую.

Злость на себя придала силы, и я с ощутимым усилием пошевелил рукой. Что-то хрустнуло, будто сухое дерево и моя рука легонько отстранила женщину.

Как только это произошло, изумрудная жизнь тут же иссякла, а вместе с ней у женщины закатились глаза. Она уже была в предобморочном состоянии и лишь на одном упрямстве держалась за реальность, не позволяя организму спастись, отключившись. Но когда я отстранил её, силы её закончились.

Я поймал падающее тело и тут же влил жизненную энергию.

Спустя мгновение, её прерывистое дыхание выровнялось, и она заснула здоровым сном. Рядом приземлился Хун и сказал:

— Я не успел её остановить.

На это я лишь молча кивнул и заметил, что остался без одежды и своих очков. Хотя бы борода при мне, жить можно.

Оглядев раскинувшийся, и не спешащий увядать лес, я крикнул, черпая силу из нового источника, в который легко влился мой первый источник в этом времени.

— ИЛЛЮЗИЯ! — Высокое слово, забирая с собой океан энергии, распространилась по всему лесу, укутывая деревья и всю живность этой удивительной эко системы, невидимой пеленой.

На глазах окружающий мир становился всё прозрачнее и прозрачнее, пока полностью не исчез, как из зрительного спектра, так и из всех остальных. Даже одурманивающего запаха хвои, что я смог ощутить лишь после подчинения источника, теперь ощутить было невозможно.

— Домой? — уточнил у меня Ли Хун.

Видимо, он, как и я почувствовал несколько энергетических точек, что целенаправленно приближались к нам.

Эх, нам бы тут ещё побыть, но пора было улетать.

— Уходим. Сюда приближаются зверолюды.

Не то чтобы я не мог с ними справиться, или отвести им глаза, но желания тратить энергию не было никакого. К тому же, я только что пережил в некотором роде перерождение, и пока энергия не усвоилась, не желательно было напрягаться.

Оседлав дракона, мы отправились дальше. Летели мы не долго. Для Кати нужен был естественный фон. И потому спустя час я уже отдал приказ о приземлении.

Хун развернул лагерь, и вытащил из сумки военную форму, крайне удобную. Ярослав всё-таки молодец и попросил внести в договор об институте подпункт об полном вещевом и пищевом обеспечении студентов и всех сотрудников нового учебного учреждения за счёт и силами имперской армии. Теперь у нас на складе есть не только форма, но и такие вот многоместные и крайне удобные палатки, сух пайки и многое другое, включая некоторые виды вооружения.

Катя пришла в себя только утром.

— Привет, спящая красавица! — с улыбкой встретил я её.

— Ты жив! — бросилась она мне на шею и начала покрывать лицо поцелуями. Я же с улыбкой принимал на себя все её эмоции и ждал.

Когда буря стихла, Катя осмотрела меня с ног до головы, в поисках травм, и не найдя оных, облегчённо вздохнула.

— Я в порядке, — с теплотой подтвердил я. — А ты как?

У женщины было энергетическое истощение, и если бы мы не находились так глубоко в пустошах, то она бы не выжила, сколь бы я не вливал собственной силы в неё, тут нужен естественный фон, а не искусственная подпитка. И хоть моя энергия ей помогла, но не больше, чем стабилизатор состояния.

— Я тоже в порядке, — удивлённо воззрилась она на меня.

— Тогда бери накопители и пойдёмте, время — дорого, — сказал я, и зашагал к одному мне видимой червоточине.

Конечно, это не моя уникальная особенность, видеть подобные «места напряжения». Это умение. Его, как и многие другие, я передам ближайшим ученикам и подобные вылазки они смогут проводить без меня.

Я протянул руку и ощутил, как струны реальности натянулись.

Хмыкнув, я сконцентрировал на кончиках пальцев энергию и резко дёрнул рукой вверх, будто рассекая невидимым клинком воздух.

Пространство завибрировало, а я сделал глубокий вдох и бросив за спину:

— За мной! — отправился в изнанку этого мира.

Изнанка. Всё такая же прохладная и равнодушная, что неудивительно для антипода живой реальности, хотя кое-что здесь было общим с оригиналом — серое зимнее небо, нагоняющее тоску. Когда уже весна? А ведь уже новый год скоро, надо что-то дарить друзьям и близким. Особенно Оксане с Катей, да и детям тоже, и плюс Серёже и врождённым малолетним магам. Кстати, надо будет уточнить, что там с его Мариной, как всё сложилось.

На этих мыслях меня догнали Катя и Ли Хун и с любопытством завертели головами

— Здесь так странно пахнет, — оценила Катя. — Затхлость какая-то.

Ли Хун промолчал, а я сказал:

— Это изнанка нашего мира. Здесь царит запустение и антиэнергия.

В ответ я получил два вопросительных взгляда. На это я лишь хмыкнул и прикрыв глаза нашёл источник антиэнергии.

Ли Хун огляделся. Вокруг царила непроглядная ночь, в которой он ощущал не жизнь, но нечто очень на неё похожее.

Когда Великий мастер его толкнул к висевшему посреди бескрайней пустыни серому шарику и сказал, что ему придётся поглотить зерно источника антиэнергии, первым о чём подумал тогда Ли Хун:

«У меня не получится».

Китаец сам не знал откуда пришла эта мысль, но она не отпускала его даже в тот момент, когда он коснулся шара и очутился здесь. По факту, отступать уже было поздно и путей осталось всего два: либо умереть, либо выполнить приказ. И у Хуна было множество причин для второго варианта и ни одной для бесславной гибели в забытом всеми богами месте.

А потому, он напрягся и обострил своё и так нечеловеческое восприятие до предела.

Тьма вокруг расступилась, уступая неприглядной картине. Всё та же пустыня, только вот всюду виднелись трещины, из которых веяло серым смрадом. Увидев это, он тут же почувствовал вонь, но нос прикрывать не стал. Он чуял врагов, они были даже чем-то похожи на него.

— У. меня.не.получится, — раздался прерывистый, будто из сломанного радио, голос.

Хун сразу понял, что говоривший прятался где-то в этих трещинах, которые пришли в движения и начали расти, но не по земле, как положено, а по воздуху, словно сама реальность рушилась.

«Вот откуда эта мысль», — подумал китаец и смело направился к зарождающемуся смрадному порталу. Вонь усиливалась по экспоненте, и когда до разгорающейся мёртвым светом трещины в пространстве остался шаг, Хун остановился и вгляделся.

«Есть такая присказка, — подумал Хун. — Если долго всматриваться в бездну, то она ответит взаимностью».

И только эта совершенно неуместная мысль промелькнула в его разуме, как из трещины неожиданно вырвалась рука и схватила Ли Хуна за горло. Рука была неестественно длинная и серая, будто давно умершего человека, который по непонятной причине восстал из могилы и теперь пытался задушить китайца.

Тот сконцентрировал энергию на горле и почувствовал, что неизвестный не только лишает его воздуха, но и вытягивает ману.

Хун зарычал, а затем в его голове буто гром среди ясного неба, раздались слова Великого мастера, сказанные перед тем, как тот коснулся серого шара: «Тебе не нужно побеждать. Твоя задача найти зерно и поглотить его».