Поговорив со мной, они поняли, что прошли через изменение, которое называют смертью. Затем появились их друзья и забрали их с собой, утешая, насколько это возможно при столь трагических обстоятельствах.

Я спросил главного в группе, почему голоса вначале звучат так напряженно, речь прерывиста и захлебывается. Он ответил, что если душа внезапно вырывается из физического тела, то сразу после возвращения сознания и восстановления психического состояния человек заканчивает фразы, прерванные смертью, и что при пробуждении он возвращается в то состояние, которое было в момент выхода души из тела.

После того, как все ушли, миссис Френч сказала: «Я вижу позади вас человека лет пятидесяти пяти или старше, насколько я могу судить, у него сильный характер, и он слушал этот разговор. Он смотрит на вас с удивлением. Он, кажется, ничего не понимает».

«Он меня знает?» — спросил я.

«Он говорит, что да», — ответила она.

«Он назвал свое имя?» «Нет, пока нет».

Конечно, находясь в полной темноте и не обладая спиритическим зрением и слухом, я не видел и не слышал его. «Он живет в Буффало?» «Нет».

Тогда я спросил ее о других местах и назвал нескольких жителей города, где я жил несколько лет.

«Он из этого города?"

«Он говорит, что жил там», — ответила миссис Френч.

Тогда я начал называть имена знакомых, пытаясь установить, кем был тот человек, подумав, что, может быть, мне удастся с ним поговорить. Наконец миссис Френч сказала: «Я вижу буквы H.G.B.».

Я сразу вспомнил описанного человека и назвал его имя. Он был одним из ведущих жителей соседнего города, крупным фабрикантом. Я вспомнил вечера, проведенные в его доме с его семьей. Особенно мне запомнился его голос. Воскресные вечера он любил проводить в обществе молодых людей. В таких случаях собравшиеся часто пели популярные песни и старые гимны. Его голос был необычным, глубоким, звучным, и пел он очень хорошо. Это был голос, услышав который один раз, нельзя было спутать ни с каким другим. Он расстался со своим физическим телом около 5 лет назад. Через некоторое время он, видимо, подошел поближе к миссис Френч и поприветствовал меня. Его глубокий, мужественный голос можно было бы узнать, даже если бы он не назвал своего имени. Ошибиться было невозможно. Он назвал меня по имени так же непринужденно, как делал это в земной жизни, а я поприветствовал его так же сердечно, как будучи у него дома.

Я всегда считал, что этот человек ведет образцовую жизнь, потому что именно такое мнение преобладало в обществе, где он жил, и я думал, что он после смерти нашел для себя наилучшие условия. Однако оказалось, что он все еще не понимает, что отделился от физического тела. Он знал, что произошла какая-то большая перемена, но не имел ни малейшего понятия, какая именно, хотя с тех пор прошло пять лет. Он сказал, что жена и дети больше не узнают его в собственном доме, что он говорит с ними, зовет их, падает на колени, кричит их имена, но не может к ним прикоснуться, не может заставить их понять, что он здесь — они равнодушно проходят мимо. Невозможность показаться в собственном доме, где он всегда был главным, безразличие, с которым относились к нему не только его семья, но и другие, с которыми он раньше общался, доводили его почти до отчаяния. Он совершенно не мог понять, что произошло, и боялся, что находится на грани безумия, если еще не совсем сошел с ума. Его окружала темнота, все было неестественным, и он начинал впадать в безумие. Было трудно объяснить этому человеку великую перемену, произошедшую с ним, потому что его положение было совершенно реальным. Он был самим собой, с тем же разумом, той же личностью и, видимо, тем же телом. Почему же те, кто его знал, игнорировали его и не обращали на него никакого внимания?

Лишь после долгих объяснений он начал понимать, что покинул физический мир. Помня о той образцовой жизни, которую он вел, я сказал, что не понимаю, почему он находится в таком психическом состоянии. Он ответил, что жил не так, как все думают.

Один из группы душ, присутствовавших при этом, сказал: «Ошибки, сделанные в земной жизни, привязывают его к ней, и, оставив физическое тело, он не оставил землю и свое окружение, и, ничего не зная о загробном мире, в который он переселился, он не продвинулся дальше земной сферы, где жил раньше. Находясь в таком психическом состоянии, он не может понять перемены, произошедшей с ним».

Казалось, он никогда не покидал своего дома и окружения и, находясь в полупробужденном, полусознательном состоянии, бродил от одного к другому, пока по счастливой случайности ему не объяснили, что если он будет присутствовать при нашей работе, то вскоре поймет суть перемены, которая произошла в его жизни.

После такого необычного эксперимента мы пожелали нашей группе доброй ночи, и я в глубоких раздумьях отправился домой.

Что можно сказать о нашей цивилизации, которая не учит тому, что ожидает нас за великой чертой?

Есть на свете вещь, о которой миру непременно следует знать, которую он не знает, но хотел бы знать. Это процесс, благодаря которому житель земной сферы покидает физическое тело, становясь обитателем эфирного плана. Я говорю о земной и эфирной сфере, об этом и об ином мире для того, чтобы меня поняли, но с технической точки зрения и следующая и все другие грани существования составляют единое целое, различаясь только вибрационной активностью, способом движения. Вселенная это часть огромного целого.

Только тот, кто прошел через великую перемену, может адекватно описать условия, в которых живут люди в иной сфере. В течение многих лет я обменивался с другими учеными отчетами и рассказами из этого источника. Т.В. Стэнфорд из Австралии прислал мне сообщение, полученное им из загробного мира, которое, как сказала мне моя группа, является констатацией факта, и поэтому с разрешения мистера Стэнфорда я его цитирую.

«Я испытывал такую слабость, что не осознавал ничего вокруг, но вскоре я почувствовал, что то, что схватило и держало меня, ушло. Я был свободен и вместо слабости, боли и тошноты ощущал прилив сил и энергии, которых никогда не чувствовал в земной жизни. Я понимал также, что нахожусь в новой обстановке, которая была прекрасна. Потом я осознал, что нахожусь в обществе таких же душ, которые приветствовали меня. Там были и те, кого я временно потерял, будучи в земной жизни. Теперь я понимал, что со мной произошла великая перемена, которая забрала у меня все, от чего я так хотел избавиться, и какая-то сила дарила мне восхитительные ощущения, о которых я всегда догадывался, но не верил в то, что это возможно.

Окруженный многочисленной компанией, я был вскоре ослеплен появлением тех, кто, как мне объяснили, были выдающимися личностями. Потом появился человек, который показался мне главным. Он сказал, что передо мной Вселенная, что время для меня больше не существует, и я отныне являюсь жителем другой страны. Вы спросите, было ли приятно это слышать. Да, в высшей степени. Как мне объяснить это вам, чтобы вы поняли? Когда после долгого пути вы испытываете слабость и усталость и после всех тягот пути наконец оказываетесь дома и опускаетесь на мягкую постель. О, какое это наслаждение! Вы спите, не видя снов, и пробуждаетесь, испытывая свежесть и силу! Для меня все было именно так, хотя это описание слишком примитивно. Но самое большое счастье я испытывал оттого, что вновь обрел то, что считал утраченным. У меня было здоровье, силы, энергия, друзья и родственники, и все это было со мной отныне и навсегда.

Я всегда восхищался красотой. Я проводил дни, недели, месяцы в картинных галереях Европы, рассматривая работы старых мастеров. Многие их них жили за сотни лет до того, как я появился на свет, и все же мне казалось, что я знаю их всю жизнь. Да Винчи был моим товарищем, Мурильо — лучшим другом, с Джотто нас связывала долгая и верная дружба. Я восхищался красотой во всех ее проявлениях. Я любил природу — прекрасные озера Италии и Швейцарии, величественные горы, вечные холмы. Мои друзья в иной сфере сказали мне: «Приходи и посмотри на Обитель Красоты». Постарайтесь понять, если можете, что не только ландшафты в этом мире тонкоматериальны, но и все красота имеет такую природу. Физическое, это лишь грубая копия тонкоматериального. Невозможно описать все красоты той сферы, где души тех, кто вступил на путь самосовершенствования, стремятся к нему в меру своих сил. Я уже сказал, что красоту этого мира описать невозможно. Представьте себе самое прекрасное, что есть, и это будет лишь жалкое сравнение. Потом я подошел ближе к домам, где встретил друзей, родственников и возвышенные души, родственные мне в земной жизни — товарищей и друзей по искусству, которых глубоко почитал в душе.