Толкаю дверь, и она скрипит так, будто жалуется на мою наглость. Внутри темно, пахнет сыростью, и я почти уверена, что где-то в углу прячется паук размером с мою ладонь.

Замираю на пороге, нет, Каролина Саркисян не будет визжать из-за туалета. Не будет. Я сбежала от родителей, от их планов на мою жизнь, от этого Армена с его идеальной улыбкой и идеальной машиной.

Я могу справиться с этим. Могу.

Но, черт возьми, как же я хочу ванну с пеной! И кофе. И нормальную жизнь. Я стою, глядя на это дурацкое сердечко, и понимаю, что не готова зайти внутрь. Не готова признать, что моя новая жизнь начинается с этого.

С антисанитарии, кур и мужика, который, похоже, считает меня ходячей катастрофой. И, может, он прав. Может, я и есть катастрофа. Но я не сдамся. Не перед ним, не перед этим туалетом, не перед собой.

–Ты там что, мемуары пишешь?

Я оборачиваюсь, готовая выдать что-то ядовитое, но слова застревают в горле. Он стоит в нескольких шагах, с этой своей ухмылкой, и я вдруг понимаю, что он не просто дразнит меня. Он ждет, что я сломаюсь. И это придает мне сил.

– Не переживай, я просто выбираю, с какой ноги начать покорять это сооружение. Но я скоро вернусь, чтобы ты мог дальше наслаждаться моим обществом.

Он хмыкает, и я, не давая себе времени передумать, толкаю дверь и шагаю внутрь. Сердце колотится, но я не оглядываюсь. Пусть думает, что я не справлюсь. Пусть думает, что я королева. Даже если внутри я просто напуганная девчонка, которая понятия не имеет, что делает.

К моему удивлению, внутри не так уж и плохо. Никакого запаха, который я ожидала, ни того неопознанного ужаса. Пол сухой, чистый, выложен досками, которые выглядят так, будто их вчера полировали.

И вместо дыры в полу и вонючей ямы – настоящий унитаз. С крышкой! А рядом, на деревянной полочке, аккуратно лежит рулон туалетной бумаги – четырехслойной, мягкой, как в дорогом отеле.

Стою, оглядываюсь и не верю своим глазам. Это что, он специально держит этот туалет в таком порядке? Для кого? Для кур?

Закрываю дверь, делаю свои дела, и, пока мою руки в маленькой раковине с мылом, которое пахнет лавандой, в голове начинает складываться план. Гениальный.

Здесь, в этой глуши, меня точно никто не найдет. Ни родители, ни их планы, ни Армен. Этот Спаситель – мой билет в свободу. Надо только придумать, как остаться.

Смотрю на себя в маленькое зеркало над раковиной – волосы, конечно, кошмар, но глаза горят. План уже зреет. Может, сказать, что я потеряла паспорт? Или что меня ищут бандиты? Хотя паспорт я и так потеряла.

Нет, слишком драматично, он не поверит. Надо что-то проще, убедительнее. Например, я могла бы предложить помочь ему… с чем? С курами? С бараном? Нет, это не мое.

Но я могла бы… ну, скажем, вести его бухгалтерию? У отшельников ведь тоже есть счета, правда? Или прикинуться, что я умею готовить. Да, это может сработать. Он же не знает, что мой кулинарный опыт ограничивается яичницей и заказом суши.

Выхожу из туалета, расправив плечи, с видом, словно только что покорила Эверест. Он все еще стоит у дома, разглядывает этого несчастного барана, но я замечаю, как он бросает на меня взгляд. Ухмылка никуда не делась, но теперь я готова ответить.

– Ну что, выжила?

– О, ты даже не представляешь, – говорю я, подходя ближе и стараясь казаться уверенной. – У тебя там, между прочим, туалетная бумага лучше, чем в моем отеле в Турции. Может, ты не такой уж дикарь?

Уголки его губ чуть приподнимаются. Отлично, он клюнул. Теперь надо аккуратно подвести к моему плану.

– Слушай, – начинаю, поправляя сарафан и стараясь выглядеть максимально непринужденно, – у меня тут… ситуация. Я, скажем так, решила поменять свою жизнь кардинально, хочу слиться с природой, почистить карму и чакры от негатива. Думаю, твой дом – идеальное для этого место. Можно я останусь, буду по хозяйству помогать, готовить, например? Яичница у меня – пальчики оближешь.

Он смотрит на меня, и я чувствую, как его взгляд сканирует похлеще любого рентгена, будто я – туша, которую он собирается разделать. Но я не отступаю. Улыбаюсь, поправляю волосы и жду. Он должен согласиться. Должен.

– Готовить, говоришь? – наконец произносит он, и в его голосе слышится что-то между недоверием и весельем. – А что еще ты умеешь, королева?

– О, ты удивишься, – отвечаю, улыбаясь, хотя внутри у меня все дрожит от того, насколько я блефую. – Дай мне шанс, и я докажу, что я не просто городская фифа. Ну, что скажешь? Сделка?

Он молчит, смотрит на меня, и я почти слышу, как в его голове крутятся мысли. Наконец он кивает – медленно, будто не до конца уверен.

– Ладно, Каролина. Посмотрим, что ты можешь, но учти, работа тяжелая и грязная.

Смеюсь, хотя сердце колотится. План сработал. Пока. Теперь главное – не облажаться. И, может, научиться готовить что-то кроме яичницы. Но это уже детали. Я остаюсь. Здесь, в этой глуши, с этим странным мужиком и его курами.

Скрестив руки, стою у крыльца, смотрю, как эта «королева городских джунглей» тащит свой розовый чемодан по траве. Босые ноги исцарапаны, и я почти слышу, как она мысленно проклинает каждую травинку и камушек. И все же она идет, высоко задрав подбородок, как по подиуму на неделе моды.

Господи, за что мне это? 

Я полгода жил в гармонии с лесом, озером, теперь связался с ходячей катастрофой. Серьезно, эта девчонка – как граната с выдернутой чекой, и я, как последний идиот, решил, что должен держать ее подальше от взрыва.

Почему? 

Потому что она, похоже, притягивает неприятности, как магнит – железные опилки. Если я отпущу ее сейчас, она либо сядет в машину к очередным придуркам, либо станет кормом для местных собак. Нет, лучше пусть сидит здесь, под моим присмотром. По крайней мере, цела будет. Пока.

– Эй, королева, ты чемодан тащишь или он тебя? Может, его на руках понести, как младенца?

Она останавливается, бросает взгляд, полный такого яда, что я почти жду, что трава подо мной загорится. Но потом выпрямляется, поправляет волосы – которые выглядят так, будто их расчесывал ураган, – и отвечает с таким видом, будто я ей на нервы действую с рождения:

– О, не переживай, Я справлюсь. Это ты, похоже, привык таскать только туши в целлофане, а не помогать девушкам.

Умница. Язык у нее острый, и я начинаю подозревать, что она не так проста, как кажется. Но это меня даже забавляет. Не каждый день в мою глушь заносит таких, как она.

Обычно тут только местные, которые либо боятся меня, либо уважают, либо и то, и другое. А эта… Каролина смотрит на меня, как на экспонат в музее странностей, и я не знаю, бесит меня это или веселит.

– Шевелись, – бурчу, кивая в сторону небольшого домика рядом с баней. – Твое королевское ложе там.

Она хмурит брови, оглядывает постройку, вижу, как в ее глазах мелькает смесь ужаса и скептицизма. Домик, конечно, не дворец. Я жил там, пока приводил в порядок основной дом.

Бревенчатые стены, маленькое окошко, кровать, стол, печка – все, что нужно для жизни. Ну, для моей жизни. Для нее, похоже, это как ссылка в Сибирь.

Но я не собираюсь устраивать ей пятизвездочный отель. Пусть привыкает.

– А где хрустальная люстра и джакузи?

– Джакузи вон там, – киваю на озеро, сдерживая смех. – А люстру можешь сама вырезать из сосны. Нож дам.

Молчит, идет за мной, волоча чемодан, открываю дверь домика, пропуская ее вперед. Внутри пахнет деревом и немного сыростью – я давно сюда не заходил.

Кровать заправлена старым шерстяным одеялом, на столе стоит керосиновая лампа, а в углу – маленькая буржуйка, которая спасала меня зимой. Скромно, но чисто. Я не любитель бардака.

Каролина заходит, оглядывается, и я жду, что она начнет ныть про отсутствие вайфая или кофемашины. Но она молчит, только проводит пальцем по столу, проверяя на пыль, и морщится.

– Ну, что скажешь, королева? Подойдет для твоей кармы и чакр?