Она улыбнулась, и в этой улыбке была вся та дерзкая девчонка, которую я впервые увидел на той злополучной вечеринке.

— Знаешь, что самое смешное? — её пальцы переплелись с моими. — Мы заключили фиктивный брак, чтобы стать свободными. А стали по-настоящему свободными, только когда он перестал быть фиктивным.

Я наклонился и прижался лбом к её лбу. Дышал её дыханием. Чувствовал биение её сердца.

— Значит, так и будет? — прошептал я. — Без фикций? Без побегов?

— Без побегов, — она кивнула, и её губы коснулись моих. — Только вперёд.

И в этот момент я понял — вот она, моя самая большая победа. Не кубок, не звание лучшего игрока. А это право называть её своей. По-настоящему.

Мы сидели так ещё долго, глядя на огни города, которые теперь казались не чужими, а нашими. И в этой тишине было больше обещаний, чем в любых клятвах.

Катя

Мы вернулись домой — да, именно домой, это слово теперь не резало слух, — и нас встретила напряжённая тишина. Не та комфортная, что была утром, а звенящая, будто после ссоры. Но мы не ссорились. Мы просто... слишком много сказали за один день.

Саша разлил по бокалам виски, не спрашивая, хочу ли я. Просто протянул один из них мне. Его пальцы слегка касались моих, и это простое прикосновение заставляло сердце биться чаще.

— Твой отец не отступит, — нарушил он молчание, сделав глоток.

—Я знаю, — я покрутила бокал в руках, наблюдая за игрой света в янтарной жидкости. — Но теперь мне есть что терять.

Он посмотрел на меня поверх бокала, и в его глазах было что-то новое — не собственничество, не страсть, а нечто более глубокое.

— Я не отдам тебя, — его голос прозвучал тихо, но с той самой сталью, что я слышала на льду. — Ни кому.

Эти слова должны были звучать как угроза, как проявление мужского эго. Но для меня они были обещанием. Щитом.

— Я и сама не собиралась сдаваться, — парировала я, пригубив виски. Оно обожгло горло, но согрело изнутри. — Просто... теперь я не одна.

Он поставил бокал и подошёл ко мне. Взял мой бокал из рук и поставил его рядом со своим. Его руки легли мне на талию, а мои — на его грудь. Мы стояли так, в центре гостиной, просто глядя друг на друга.

— Ты помнишь нашу свадьбу? — неожиданно спросил он.

—Фальшивую? — я усмехнулась. — Как же. Ты был похож на приговорённого, а я — на куклу, которую нарядили для фотосессии.

— А сейчас? — его пальцы впились в мои бока. — Сейчас как?

Я подняла руку и провела пальцами по его щеке, по линии скулы, по губам, которые так часто складывались в насмешку, а теперь были мягкими.

— Сейчас всё по-настоящему, — прошептала я. — И мне страшно.

Он прижал меня к себе, и я почувствовала, как бьётся его сердце. Так же часто, как моё.

— Мне тоже, — признался он, и это прозвучало как самое большое откровение. — Но это тот страх, перед которым не бегут. Его принимают.

Он наклонился и поцеловал меня. Медленно, глубоко, без спешки. Как будто у нас была целая вечность. И в этом поцелуе было всё: и обещание защиты, и признание страха, и решимость идти до конца.

Когда мы наконец разомкнули губы, он не отпустил меня, а просто прижал к себе, и мы медленно закачались в такт нашему дыханию, будто танцуя наш первый танец. Тот, который не станцевали на той фальшивой свадьбе.

— Знаешь, что? — я прошептала ему в грудь.

—Что?

—Я бы сейчас ответила «да».

Он отодвинулся, чтобы посмотреть мне в глаза.

— На что?

—На своё предложение. Если бы ты спросил меня сейчас.

Его глаза вспыхнули, а в уголках губ появились те самые морщинки, что бывают, когда он улыбается по-настоящему.

— Тогда считай, что я спрашиваю, — он снова привлёк меня к себе. — Катя, давай останемся вместе.

— Да, — ответила я, прижимаясь к нему. — Да.

И этот тихий диалог в полумраке гостиной был для нас важнее любой пышной церемонии. Потому что это было наше. Настоящее.

Саша

Она уснула первая, устроившись на моей груди, как будто это было её законное место. Её дыхание было ровным, тёплым, а пальцы всё ещё сжимали край моей футболки. Я лежал без сна, гладя её волосы и слушая ночные звуки за окном.

Мой телефон завибрировал на тумбочке. Отец. Я смахнул вызов, но он тут же перезвонил. Настойчиво, как всегда, когда дело касалось контроля.

Аккуратно, чтобы не разбудить Катю, я высвободился и вышел на балкон. Ночной воздух был прохладным, но я почти не чувствовал этого.

— В два часа ночи? — сдержанно сказал я в трубку.

—Ты думал, я не узнаю? — голос отца был ровным, но я слышал под ним лёд. — О твоём выступлении с травмой уже пишут все спортивные издания. И о твоей... супруге на трибунах.

Я стиснул перила. Холодный металл впился в ладони.

— И что с того?

—Ты выходил на лёд с риском для карьеры. И этот брак... Я думал, это временная прихоть, Александр. Но теперь я вижу — ты теряешь голову.

Я закрыл глаза, чувствуя, как закипаю. Он всегда так — видел слабость в любом проявлении чувств.

— Я не теряю голову. Я нахожу её.

—Не говори глупостей, — он фыркнул. — Эта девчонка...

—Екатерина, — резко прервал я. — Её зовут Екатерина. И она моя жена.

На другом конце провода повисла тишина. Я почти слышал, как шестерёнки в его голове перемалывают эту информацию.

— Ты понимаешь, что это значит? — наконец сказал он. — Ты связываешь себя с семьёй Соколовых. Навсегда. Его казино, его тёмные дела... Это останется с тобой.

— Её отец — не она.

—Наивно, — он почти засмеялся. — Ты думаешь, любовь изменит всё? Любви не существует, сынок. Есть интересы. А у Михаила иные интересы.

Раньше его слова ранили бы. Сейчас они отскакивали, как шайба от шлема.

— Мне плевать на интересы Михаила. И на твои тоже. Мой брак — мой выбор.

—Тогда готовься к последствиям, — его голос стал опасным. — Я не позволю тебе разрушить всё, что я строил.

Связь прервалась. Я стоял, сжимая телефон, пока костяшки пальцев не побелели. Потом медленно выдохнул и посмотрел на спящий город.

Когда я вернулся в спальню, она ворочалась, словно ища меня во сне. Я снова лёг, и она сразу прижалась ко мне, издавая тихий довольный звук.

— Всё в порядке? — прошептала она сквозь сон.

—Всё, — я обнял её крепче. — Спи.

Она снова затихла, доверчивая и беззащитная. И в этот момент я понял: он ошибается. Любовь существует. Возможно, это не та сказочная любовь из фильмов. Это что-то более сильное. Более реальное.

Это выбор. Каждый день просыпаться и выбирать быть с этим человеком. Защищать его. Быть на его стороне. Даже если весь мир против.

И я свой выбор сделал.

Катя

Прошло шесть месяцев.

Я стояла у большого окна в нашей новой квартире, глядя на заснеженный парк. Не его квартира. Не моя. Наша. Мы выбрали её вместе, споря о планировке и цвете стен, и в каждом споре было столько жизни, сколько не бывало за весь наш фиктивный брак.

Из кухни доносился запах жареных тостов и кофе. Саша возился у плиты, что-то напевая под нос. Капитан «Северстали», забивающий голы в плей-офф, и сейчас, в простой футболке и спортивных штанах, был для меня прекраснее, чем в любой дорогой одежде.