Когда вышел, она уже сидела на кровати, завернувшись в простыню. Ее голубые глаза смотрели на меня без вызова, но с вопросом.

— Чай? — спросил я, направляясь к кухне.

—Сахар два, — ответила она.

На кухне царил беспорядок — следы вчерашней спешки. Я ставил чайник, а она молча наблюдала со своего места. Тишина между нами была новой — не враждебной, а изучающей.

— Ты сегодня на тренировку? — спросила она, когда я поставил перед ней кружку.

—Не могу. Врач велел покой.

—Значит, будешь весь день тут сидеть? — в ее голосе прозвучала легкая насмешка, но без злобы.

—А что? Собираешься меня развлекать? — парировал я.

Она улыбнулась над краем кружки, и что-то дрогнуло у меня внутри. Эта улыбка была другой — не показной для окружающих, а настоящей.

Внезапно в прихожей раздался звонок. Мы переглянулись. Никто не должен был знать о моей травме — это коммерческая тайна клуба.

— Не двигайся, — сказал я ей шепотом.

Подойдя к двери, я посмотрел в глазок. На пороге стояла Наталья, моя мачеха, с каким-то контейнером в руках. Чертовски не вовремя.

— Открывай, Александр, я знаю, что ты дома, — ее голос прозвучал слащаво.

Я медленно открыл дверь. Наталья прошла в квартиру, ее глаза сразу же начали оценивать каждый угол.

— Георгий волнуется о тебе, — сказала она, ставя контейнер на стол. — Услышал о твоей травме. Принесла тебе еды.

Ее взгляд упал на вторую кружку на столе, затем переместился в сторону спальни, где из-за угла виднелся край Катиного халата. На ее лице появилась язвительная улыбка.

— А где же твоя законная супруга? — сладко спросила она. — Или вы уже в разных спальнях спите?

В этот момент Катя вышла из спальни, поправляя халат. Ее взгляд был холодным и уверенным.

— Доброе утро, Наталья, — сказала она подчеркнуто вежливо. — Муж плохо себя чувствует, так что ваши визиты лучше согласовывать со мной.

Наталья фыркнула, но отступила на шаг под этим напором.

— Милая, я просто как семья...

—Мы и есть семья, — парировала Катя, подходя ко мне и кладя руку на мою талию. — А вы — мачеха. Помните о субординации.

Когда дверь закрылась за Натальей, Катя убрала руку и повернулась ко мне.

— Прости, что влезла, — сказала она. — Но не могу терпеть ее фальшь.

Я смотрел на нее, на эту дерзкую, избалованную девчонку, которая только что защитила наши границы лучше любого адвоката.

— Ничего, — ответил я. — Ты была великолепна.

Она улыбнулась, и снова это была та самая, настоящая улыбка.

— Знаешь, а этот фиктивный брак начинает приобретать интересные оттенки.

Я не ответил. Потому что начинал понимать — фикция постепенно становилась самой настоящей реальностью, и это пугало больше, чем любая хоккейная травма.

Катя

После ухода Натальи на кухне повисла странная пауза. Моя рука все еще чувствовала тепло его тела там, где я прикоснулась к нему для вида. Для вида? Или нет?

— Спасибо, — раздался его голос за моей спиной. — За то, что её осадила.

Я обернулась, опершись о кухонный стол.

— Мне самой надоело. Она смотрит на тебя как на банкомат, а на меня — как на помеху.

Он хромал к холодильнику, доставая бутылку воды. Я невольно проследила за его движениями. Этой ночью все было иначе — темнота, страсть, близость скрывали детали. Сейчас же, при дневном свете, я видела каждое движение мышц на его спине, каждый шрам... И повязку на колене.

— Дай я посмотрю, — сказала я неожиданно для самой себя.

Он замер.

— Не надо. Врач смотрел.

— Я не врач, но у меня есть глаза, — я подошла ближе. — Садись.

К моему удивлению, он послушался. Опустился на стул и вытянул травмированную ногу. Я осторожно присела перед ним на корточки, касаясь его кожи пальцами. Колено было горячим и слегка опухшим.

— Тебе нужен лед, — констатировала я. — И покой. А не хождение по квартире.

— Буду лежать, — он смотрел на меня сверху вниз, и в его глазах было что-то нечитаемое. — Присмотри за мной?

Это прозвучало как шутка, но в его голосе слышалась неуверенность. Та самая уязвимость, которую я заметила еще ночью.

— Договорились, — кивнула я, поднимаясь. — Но предупреждаю — я строгий надзиратель.

Пока я готовила новый холодный компресс, он сидел молча, наблюдая за мной.

— Ты умеешь это, — заметил он.

—Что? Угнетать людей? — улыбнулась я.

—Заботиться, — поправил он тихо.

Мои руки замерли. Это было так непохоже на него. На того холодного капитана хоккейной команды, который считал, что любви не существует.

— Не привыкай, — бросила я, возвращаясь с компрессом. — Это разовая акция.

Но когда я накладывала лед на его колено, а он слегка вздрогнул от прикосновения, я поняла — что-то изменилось. И мы оба это знали.

— Катя, — его голос прозвучал тихо. — Насчет того юриста...

— Забудь, — прервала я. — Это было глупо.

— Нет, — он покачал головой. — Я понял. Ты хотела достучаться. Любым способом.

Я подняла на него глаза. Впервые за все время нашего "брака" он смотрел на меня не как на обузу или часть деловой сделки, а как на человека. Со своими чувствами, болью и правом на понимание.

— Знаешь, а ты не такой бесчувственный, как притворяешься, — прошептала я.

Уголки его губ дрогнули.

— И ты не такая избалованная, как кажешься.

Мы смотрели друг на друга в тишине кухни, и в этой тишине рушились последние стены между нами. Фиктивный брак трещал по швам, и сквозь трещины пробивалось что-то настоящее.

Что-то опасное.

Что-то прекрасное.

Саша

Она возилась на кухне, что-то гремело кастрюлями. Я лежал на диване с ноутбуком, пытаясь работать, но мысли постоянно возвращались к ней. К той, что сейчас стояла у плиты с сосредоточенным видом.

— Не узнаю тебя в гриме домохозяйки, — прокомментировал я.

—Молчи, калека, — парировала она, не оборачиваясь. — Иначе останешься голодным.

Через некоторое время она поставила перед мной тарелку с куриным бульоном. Пахло... нормально. На удивление.

— Это что? Попытка отравить меня? — поинтересовался я, поднимая ложку.

—Скорее попытка доказать, что я могу быть полезной не только в качестве декорации, — она села напротив, поджав под себя ноги.

Я попробовал. Было... вкусно. Просто и вкусно.

— Признавайся, заказала доставку и перелила в кастрюлю, — я сделал еще один глоток.

—Мечтай, — она улыбнулась. — Это бабушкин рецепт. Мария... мама научила.

Она редко говорила о матери. Так же, как и я о своей.

— Она хорошо готовила? — спросил я, откладывая ложку.

—Лучше всех, — ее глаза смягчились. — Говорила, что еда — это про любовь. Глупость, да?

Я посмотрел на тарелку, потом на нее.

— Не знаю. Возможно.

Мы молча доели. Она забрала тарелки, а я поймал ее за руку.

— Спасибо, — сказал я серьезно. — За все. За Наталью, за еду, за... вчера.

Ее пальцы дрогнули в моей руке.

— Не стоит благодарности. Мы ведь семья, — она произнесла это с легкой иронией, но в глазах не было насмешки.

Когда она ушла на кухню, я остался смотреть в окно. Фиктивный брак. Юридическая формальность. Так мы это называли. Но сейчас все стало сложнее. Гораздо сложнее.