Она понимала. Теперь она все понимала. Патриот, Ангел, Блейзер, Разрушитель… Десятки вспыхнувших на небосклоне Нью-Йорка героев, которые пропадали так же внезапно, как и появлялись. Некоторые из них были сильны, очень сильны. И пусть Кингпин возможно и не был прямым виновником исчезновения каждого из них, сам факт говорил за себя. В Лондоне действовало три команды героев. В Нью-Йорке — всего одна мета-одиночка. Она. Этот город был кладбищем для тех, кто носил маску.

Но когда разум заглушен жаждой мести, тело действует на автомате. Как только на улицы сгустились сумерки, она надела свой костюм. Маска скрыла заплаканные глаза, но не смогла скрыть ярость. Она полетела в город не патрулировать. Она полетела охотиться.

Все темные подворотни. Все сомнительные компании. Она была ураганом, проносящимся по криминальному дну. Она искала зацепку, выбивая информацию из каждого ублюдка, на котором были бандитские «цвета». В этот раз она не сдерживалась. Она слышала хруст костей под своими кулаками и не чувствовала ничего, кроме глухого удовлетворения. Ей были нужны ответы. И она их получила. Вот только не те, которые ожидала.

— Ну чего же тебе дома-то не сидится, букашка? — насмешливый, высокомерный голос заставил ее поморщиться. Из тени переулка вышел мужчина в громоздком оранжевом костюме, с футуристичными перчатками на руках. — Обязательно на свою аппетитную попку нужно искать приключений? — это прозвучало до смешного нелепо с его карикатурным немецким акцентом.

О, это определенно был мета. Он двигался со скоростью и силой, превосходящей человеческую. А его перчатки… В любой другой день она бы съязвила. Посмеялась бы над его акцентом, дурацким прикидом и нелепым прозвищем. Он же наверняка звал себя как-нибудь вроде «Вибратор». Но не сейчас.

Сейчас ей было максимально херово. Одна из атак его перчаток — невидимая волна сжатого воздуха — ударила в стену рядом с ней. Ее отбросило, на мгновение дезориентировав. И что самое ужасное, ее паучье чутье, ее главный козырь, забилось в агонии, оглушенное и ослабленное. Этим воспользовался один из его прихлебателей. Несколько выстрелов. Один из них нашел цель. Острая, обжигающая боль пронзила левый бок.

Оглушенная, истекающая кровью, она позорно отступила, прячась на крыше невысокого здания. Мета-ублюдок вольготно разгуливал по переулку внизу, поливая ее насмешками, пытаясь вывести из себя и заставить выдать свое местоположение. Нужно было бежать. Но жажда информации, желание узнать больше, оказалось сильнее инстинкта самосохранения. И это стало ее очередной ошибкой за этот проклятый вечер.

— Шестерка Кингпина смеет мне читать нотации? — выкрикнула она, и ее голос дрогнул от боли и ярости. — Вибратор, у тебя с головой все в порядке вообще?

Блять.

Слово только успело проскользнуть у нее в мыслях. Упомянутый ублюдок, привлеченный ее бравадой, усмехнулся. Он присел, и его перчатки ударили в асфальт. Раздался оглушительный грохот. Звуковая волна превратилась в реактивную тягу. За мгновение до этого он был на земле. А сейчас уже стоял на крыше, в нескольких метрах от нее, возвышаясь над ее раненым телом. Под маской он точно ехидно ухмылялся.

— Я — Шокер, — его голос прозвучал, как смертный приговор. — Впрочем, мертвецам эта информация ни к чему.

В этот раз она примерно знала, чего ожидать. Превозмогая огненную боль в боку, она рванулась в сторону в тот самый миг, когда Шокер снова ударил по крыше. Вибрационная волна прошла в сантиметрах от нее, заставив бетон под ногами пойти трещинами. Не давая ему опомниться, она выпустила две струи паутины, густо заливая его футуристичные перчатки.

Но это дало ей лишь пару секунд передышки. Раздался низкочастотный гул, и паутина, вибрируя с бешеной скоростью, просто рассыпалась в пыль. Шокер снова атаковал — на этот раз короткими, хлесткими импульсами, пытаясь предугадать траекторию ее движений, загоняя ее, как зверя. Из-за раны ее увороты были неуклюжими, медленными. Спустя полминуты этих смертельных танцев один из импульсов все же задел ее по касательной.

Мир превратился в желе. Ноги подкосились, в ушах зазвенел оглушающий звон. Снова эта тошнотворная дезориентация. Собрав остатки воли в кулак, она оттолкнулась от края и перепрыгнула на крышу соседнего здания. Шокер, не торопясь, двинулся за ней.

Она поняла. В своем нынешнем состоянии она не то что выбить из него ответы — она и минуты против него не продержится. Нужно бежать. Отступить. Жить, чтобы отомстить в другой раз. Выпустив паутину, она полетела вверх. Выше. Еще выше. Манхэттен был лесом из небоскребов. Ублюдок, к счастью, отстал, не желая светиться на такой высоте. Но погоня сменилась другой, более страшной проблемой. Сознание… оно начало меркнуть.

Потеря крови. Дневной стресс от смерти отца и последующих похорон. Вечерние потасовки с бандитами. Все это смешалось в один ядовитый коктейль, который не выдерживал даже ее улучшенный организм. Перед глазами плыли темные пятна. «Нужно укрытие. Нужно полечиться. Пара часов, и я буду в норме». Но до дома в Бруклине она не дотянет. Отключится прямо в полете и размажется по асфальту.

Больница? Нет, еще хуже. С тех пор, как она получила силы, больницы стали для нее запретной зоной. Риск разоблачения был слишком велик. Такси? Метро? Раненую девушку в крови после врачей, тут же заприметят копы. Бывшие коллеги отца. Они начнут задавать вопросы. Не вариант.

Оставалось только одно место. Последняя гавань. Лаборатория института. Там была аптечка, которую она беззастенчиво пополняла после каждого рейда. В такое время там гарантированно никого не было. И там было ее личное, знакомое до мелочей окно с подпиленной защелкой. К тому же, это был всего один квартал полета. Она должна была успеть.

Собрав волю в кулак, она из последних сил рванулась в сторону института. Здания сливались в размытые полосы. Окно научного корпуса, ее цель, пульсировало в сознании единственной точкой спасения. И вот она у него. Но что-то было не так. В окне горел свет. И в тот же миг ее паучье чутье взвыло. Не об опасности. О свидетелях. «Там кто-то есть!»

Спустя мгновение она увидела знакомую тощую фигуру, увлеченно исписывающую формулами лабораторную доску. Питер Паркер. Ее коллега. Умный, тихий парень, который, как она давно подозревала, раскрыл ее тайну. Ее чутье всегда вело себя странно рядом с ним — оно не кричало об угрозе, а скорее… неназойливо попискивало. Но он молчал. Никому не рассказал. С ним… можно было иметь дело. Да и выбора у нее все равно не было. Крыши и подворотни в ее состоянии были смертным приговором.

Она неуклюже, без грамма своей обычной паучьей грации, поддела защелку и буквально ввалилась внутрь. Ноги ее уже не держали. Последнее, что она увидела перед тем, как мир окончательно погас — это шокированное лицо Питера, обернувшегося на шум. А затем — спасительная темнота.

———

Буквально через десять секунд в лабораторию вернулся Джон. Он окинул взглядом застывшую сцену. На полу, в луже собственной крови, лежало без сознания черно-белое тело городской героини. Над ней, с маркером в руке и выражением абсолютного ступора на лице, застыл Питер Паркер, чей усиленный Снадобьем интеллект, очевидно, дал сбой, столкнувшись с таким вопиющим нарушением всех законов вероятности.

Джон лишь устало хмыкнул, потирая переносицу.

— Мда. Стоило отлучиться в туалет на пару минут, как двадцать второе сентября снова напоминает о своем существовании…

Итак, что мы имеем. Одна бессознательная городская героиня, истекающая кровью на полу лаборатории. Один гений под действием Снадобья Интеллекта, застывший в ступоре. И один я, который начинает всерьез подозревать, что стал каким-то магнитом для неприятностей вселенского масштаба. «Случайности не случайны», — как говорил старый черепах. И глядя на эту сцену, я был склонен с ним согласиться.

Я подошел к открытому окну, через которое она и ввалилась. Беглый взгляд выявил небольшой, но аккуратный подпил на раме, позволяющий легко открывать защелку снаружи. Ее личный вход.