Такер медленно углублялся в сердце оранжереи. Достав из рюкзака очки ночного видения, он надел их, однако несколько минут назад взошло солнце. Проникающий сквозь стеклянные стены яркий свет стал невыносимым, угрожая ослепить его, полностью лишив зрения.

Чтобы спасти свои глаза, Такер переключил очки на инфракрасный режим, что должно было позволить ему различать тепловые сигнатуры. Однако картинка все равно оставалась мутной: повсюду вокруг тропические растения наполняли пресыщенный влагой воздух в оранжерее волнами тепла. С пальмовых листьев медленно срывались капли воды. По лицу самого Такера струился пот.

Поморщившись, он, в конце концов признав бесполезность очков, сдвинул их на лоб и продолжил двигаться вперед, напряженно вслушиваясь, стараясь уловить хоть какие-нибудь звуки, выдающие присутствие Марича. Больше всего Уэйн опасался того, что негодяй уже добрался до противоположной стороны оранжереи и покинул ее, выбив второе стекло. Если так, хорвату, похоже, удалось уйти.

Такер отодвинул в сторону лист огромного папоротника. Перед ним открылся большой пруд, занимающий центральную часть оранжереи. Темная поверхность была покрыта огромными листами лилий, некоторые из них имели в поперечнике целый метр. Многие растения цвели, поднимая над водой стебли с белыми и желтыми цветами. Воздух был наполнен сладковатым мускусным ароматом.

Остановившись, Такер всмотрелся в противоположный берег пруда. В просветы между деревьями он увидел отблески в стеклах окон оранжереи. Осторожно двинулся вокруг пруда, стараясь держаться под прикрытием листвы. Вдруг на том берегу задрожали кусты. Такер застыл на месте – но тут из форсунки вырвалась струя воды, градом брызг посыпавшись на пруд.

Мысленно выругавшись, Такер двинулся дальше.

Добравшись до противоположного берега, он присел на корточки и последнюю часть тропических зарослей преодолел на четвереньках. Достигнув места, откуда была видна стеклянная стена оранжереи, притаился в густых зарослях папоротника.

Насколько он мог видеть, все стекла были целые.

Такер оглянулся назад.

«Значит, Марич по-прежнему прячется где-то здесь?»

Ответом на этот вопрос явился треск пистолетного выстрела. Пуля зацепила Такеру плечо в то самое мгновение, когда он обернулся. Прогремели новые выстрелы, разрывая в клочья листву, однако Такер уже распластался на земле. Перекатившись в сторону, он укрылся за стволом пальмы. Поморщившись от обжигающей боли в плече, постарался определить, где укрывается Марич. Затем выстрелил наугад в заросли, просто чтобы показать хорвату, что он также вооружен.

И тут кустарник слева от него словно взорвался.

Такер отпрянул в сторону, пропуская пронесшуюся мимо него черную тень.

Кейн.

Должно быть, овчарка услышала выстрелы. Четвероногий напарник ни за что не нарушил бы последнюю команду Такера – «Сторожить!» – если б только в этом не возникла крайняя необходимость.

Держа «Макаров» в вытянутой руке, Такер высунулся из-за пальмы, готовый прийти на помощь своему напарнику, не задумываясь о том, что этим он открывает себя.

Но он действовал слишком медленно.

С той стороны, где укрывался Марич, прогремел выстрел.

«Нет!..»

У Такера в груди все сжалось, однако Кейн оставался невредим. За спиной у Марича брызнуло осколками разбитое стекло.

«Мерзавец воспользовался этим моментом, чтобы сбежать?»

Такер выпрямился во весь рост. Снаружи за стеклянной стеной высилась здоровенная тень, сжимающая в поднятой руке пистолет.

Ковальски.

Великан рявкнул краткое слово команды:

– Взять!

Выскочив из укрытия, Марич бросился навстречу Кейну – не чтобы напугать собаку, а чтобы спастись от другого врага. Следом за ним мелькнула черная тень, прижимаясь к земле, запрыгнувшая в оранжерею через то самое окно, которое только что выбил Ковальски.

Марич успел добежать до края пруда, когда его ударили сзади. Овчарка налетела на него всей своей массой, сбивая его с ног и опрокидывая головой вниз в воду. Вцепившись хорвату в запястье, она последовала за ним. Человек и собака вынырнули на мелководье, и животное принялось трясти Марича из стороны в сторону, словно акула, расправляющаяся с тюленем.

Хорват завопил от ужаса.

Подбежав к берегу пруда, Такер направил на Марича пистолет и крикнул собаке:

– Отпустить!

Здоровенная овчарка перестала трепать свою жертву, словно тряпичную куклу, но по-прежнему не выпускала ее руку. Клыки глубоко впились в мягкие ткани; раздалось угрожающее рычание.

– Отпустить! – повторил Такер.

Освободив наконец свою жертву, пес выбрался из пруда и встряхнулся, избавляя свою шерсть от воды.

Подоспевший Ковальски вытащил из куртки застрявший в ткани осколок стекла. Он также направил свой пистолет на Марича, однако тот больше не собирался оказывать сопротивления. Хорват стоял на коленях в неглубоком пруду, прижимая к груди прокусанную руку. Из раны обильно хлестала кровь, были видны белая кость и разорванные мышцы.

Убедившись в том, что пленник под надежной охраной, Такер повернулся к собаке с окровавленной мордой. Молодая бельгийская овчарка часто дышала, расхаживая из стороны в сторону, стараясь совладать с переполняющим ее боевым настроем.

Присев на корточки, Такер протянул руку. Молодая собака дрожала всем своим телом.

– Я здесь, – прошептал он. – Ты отлично поработал, Марко.

При звуках его спокойного, ласкового голоса дрожь утихла, стоявшая дыбом шерсть опустилась.

Овчарка приблизилась к Такеру, желая услышать слова поддержки.

К ним присоединился слегка прихрамывающий Кейн.

Обняв морду молодой овчарки, Такер привлек ее к себе. Он прижался к ней носом, показывая, что все в порядке.

– Марко, хороший мальчик!

Собака осторожно завиляла хвостом.

Шагнув вперед, Кейн дружески толкнул бедром своего младшего собрата. Марко сильнее завилял хвостом.

– Обойдя вокруг оранжереи, я подал Кейну команду по рации, – объяснил Ковальски, по-прежнему не сводивший глаз с Марича. – Мы подоспели сюда как раз, когда началась стрельба. Я приказал Кейну сблизиться с целью, отвлечь ее внимание, чтобы я смог натравить на Марича Марко.

Такер посмотрел на Кейна. «Значит, вот почему ты ослушался моей команды…»

Подойдя к своему напарнику, он почесал его за ухом и сказал, кивнув на Марко:

– Конечно, он еще не Абель, но у него все впереди.

Во время своих командировок в Афганистан Такер работал с двумя собаками, попавшими к нему еще щенками, из одного помета, Кейном и Абелем. Абель погиб – был жестоко убит в ходе столкновения с боевиками-талибами, – и у Такера до сих пор болело сердце из-за этой утраты.

Затем, восемь месяцев назад, когда они с Кейном выздоравливали, восстанавливая свои силы, старый друг, бывший армейский ветеринар, предложил ему щенка бельгийской овчарки из помета служебной собаки, прошедшей обучение на военной базе Лэкленд. Щенка сочли слишком жестоким, не поддающимся дрессировке. Но Такер решил доказать обратное…

Потрепав своего самого нового напарника, он снова заверил его:

– Отличная работа, Марко!

– Нам пора трогаться. – Ковальски махнул пистолетом, приглашая Марича шевелиться. – Нужно будет разговорить этого парня. Но сначала мне нужно поменять колесо. И остается еще допрос этой бесчувственной женщины на заднем сиденье внедорожника.

Такер успел начисто забыть про заложницу.

– Я знаю, кто нам поможет, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Возможно, разобраться сразу с обеими тайнами.

11:45

Семь часов спустя Такер расхаживал перед панорамными окнами просторного пентхауса, откуда открывался вид на излучину Невы и Зимний дворец. Но Уэйн не замечал эту величественную картину. Он успел принять душ и перебинтовать руку, задетую вскользь пулей. Врач, приглашенный в пентхаус, также сделал ему укол, вызвавший туман в голове, но погасивший пламя в плече.