Пути «Сигмы» и Михайловой пересекались несколько раз, сделав их непримиримыми врагами.

Грей заерзал, отвлекая внимание Сейхан от экрана.

– Судя по всему, Каргилл рассказал Валентине, где находится наш командный центр. С ним не говорили на этот счет? Он признался в том, что выдал Михайловой наше местонахождение?

– Мы пробовали, – ответила Кэт. – Каргилл отгородился глухой стеной, призвав на помощь своих адвокатов. Нам не удалось ничего из него выжать. Определенно, он не хочет, чтобы его обвинили еще и во взрыве Замка.

– Поэтому, даже с учетом этой информации, – подытожил Пейнтер, – вина Михайловой еще не доказана. Требуется установить, какое отношение к взрывам имеет она. И все-таки мы прекрасно понимаем, что мотив нанести нам удар у нее есть.

– Что насчет возможности? – спросил Монк. – Есть какие-либо свидетельства того, что во время теракта Валентина находилась в Вашингтоне?

– Никаких, – ответила Кэт. – Если она и наведалась сюда, то хорошо замела за собой следы. Проблема в том, что террорист, заложивший эти взрывные устройства, знал, как оставаться невидимым.

– К тому же, – добавил Пейнтер, – в работе восьми камер наблюдения на Национальной аллее фиксировались сбои. Такое случается время от времени, и все-таки есть все основания считать, что камеры были умышленно выведены из строя. Нам известно, что в распоряжении Михайловой множество самых разных средств, и при этом она не связана ограничениями и запретами, с которыми приходится иметь дело нам.

– Итак, возможность нанести нам удар у нее была, – выдохнул Монк.

Кэт кивнула.

– Поскольку в комплексе проводились ремонтные работы, он был по сути дела выпотрошен, и многие камеры видеонаблюдения, расположенные внутри, не работали. Это давало Валентине идеальную возможность нанести удар. Разумеется, если это действительно была она.

– Да перестань! – вскочила с места Сейхан, опрокидывая свой стул. – Это была Валя!

Грей попытался усадить ее на место, но она стряхнула с себя его руку и принялась расхаживать по кабинету.

– Всем нам прекрасно известно, что это Михайлова! Мы с самого начала подозревали это!

– Совершенно верно. – Пейнтер поднял руку, успокаивая Сейхан. – И я предпринял соответствующие действия. Как я уже говорил, есть кое-какие детали, которыми я не поделился ни с кем, даже с вами.

– И какие же? – спросил Грей.

За Пейнтера ответила Кэт:

– Еще в самом начале я составила список наиболее вероятных подозреваемых, и Михайлова значилась в нем на первой строчке. После теракта я связалась с различными разведывательными ведомствами, как у нас в стране, так и за границей. И хотя сама Михайлова остается призраком, ее сообщники, рядовые боевики и связные нам известны, и мы можем отслеживать действия ее организации – не в мельчайших подробностях, но все же в достаточной степени, чтобы определить общее направление.

– И?.. – нетерпеливо спросила Сейхан. – Выкладывай! Перестань ходить вокруг да около!

– Мы предположили, что сразу же после теракта Михайлова спешно возвратилась в Восточную Европу, возможно, в Россию, чтобы на время залечь на дно. Также мы полагаем, что именно там она устроила свою штаб-квартиру. В конце концов, это ведь ее родина.

– Ее и ее брата, – напомнила Сейхан.

В кабинете наступила тишина. Слова Сейхан напомнили собравшимся о том, что корни ненависти Михайловой гораздо глубже, чем просто обида за ущемленные честолюбивые устремления. Был еще один человек, носивший на своем лице вторую половину того черного коловрата, только на правой щеке и лбу, – брат-близнец Валентины. Четыре года назад Антон Михайлов был убит в ходе операции, которую проводила «Сигма». Он погиб, помогая отряду.

И тем не менее Сейхан знала, кого винила Валентина в смерти своего брата.

Грей кашлянул.

– Если Михайлова укрылась в России, добраться до нее будет очень непросто, особенно с учетом нынешнего политического климата.

– Возможно, – согласился Пейнтер, – но, подозревая, с кем мы можем иметь дело, я заранее предпринял кое-какие шаги.

– Что вы хотите сказать? – спросила Сейхан.

Однако прежде чем директор Кроу успел ответить, за дверью послышался шум.

В кабинет ворвался Джейсон Картер.

– У нас проблема!

10 мая, 23:30 по Московскому поясному времени

Северодвинск, Архангельская область

Капитан первого ранга, начальник военно-морской базы на Белом море Сергей Туров ждал приказа. Из его кабинета открывался панорамный вид на три причала, виднеющихся сквозь ледяной туман морозной ночи.

Туров испытывал нарастающее раздражение. Это было написано у него на лице: серо-голубые глаза оставались прищурены, лоб избороздили глубокие складки. Волосы капитана первого ранга стали пепельно-белыми. Он был в черном наглаженном морском мундире. Форменная фуражка лежала на столе у него за спиной.

На протяжении последних семи лет база находилась под командованием Турова. Он начинал свою службу на флоте штурманом в бригаде подводных лодок Северного флота. Отказавшись от надежд завести дом и семью, Туров полностью посвятил себя карьере – сначала в Советском Союзе, затем в возникшей на его обломках России.

«И посмотрите, чего мне удалось достичь!»

Под его началом военно-морская база на берегу Белого моря словно обрела второе дыхание. Когда Туров только вступил в командование, десятки подводных лодок и надводных кораблей теснились у двух причалов. При Турове был построен третий причал; также он руководил испытаниями боевого корабля ледокольного класса, плавающих бронетранспортеров и новых локаторов. Однако одним железом дело не ограничивалось. Значительную часть территории базы в настоящий момент занимал полигон арктической бригады морской пехоты, состоящей из закаленных бойцов, способных действовать в снегах холодного Заполярья.

«Это все моя заслуга!»

Однако вместо чувства удовлетворения Туров испытывал горькую обиду. Его деятельность не была оценена должным образом. Его предшественник на посту начальника военно-морской базы быстро пошел на повышение и, меньше чем через четыре года произведенный в вице-адмиралы, был назначен командующим Северным флотом.

«Ну а я прозябаю здесь…»

И Туров понимал, в чем причина.

Четыре года назад летом он принимал участие в масштабных учениях под названием «Океанский щит». Учения проводились на территории нескольких военных баз на северном побережье страны с участием сотен кораблей и трехсот тысяч военнослужащих. Однако в ходе учений техническая неполадка на борту подводной лодки класса «Акула» привели к тому, что субмарина утонула[25]. Весь ее экипаж погиб. Хотя трагическое происшествие постарались замять, вину за случившееся возложили на Турова – и незаслуженно. За два месяца до учений эта подлодка проходила ремонт в доке на базе, которой он командовал. Туров настаивал на том, чтобы ее не привлекали к участию в учениях, однако вице-адмирал Глазков в категорической форме потребовал, чтобы она вышла в море. Впоследствии свидетельства нежелания Турова выпускать подлодку в море бесследно исчезли из всех официальных документов, повторив судьбу самой субмарины.

Трагедия стала черным пятном на его послужном списке. И все из-за этого мерзавца Глазкова!

Давая выход своим чувствам, капитан первого ранга ударил кулаком по окну. Громко звякнуло о стекло кольцо у него на пальце. Опустив руку, Туров погладил полоску белого золота.

Набрав полную грудь воздуха, он медленно сделал выдох, разглядывая высеченный на кольце геральдический знак – меч, поднятый над крыльями, – и мысленно представил себе надпись, выгравированную на внутренней поверхности кольца.

«Общество Архангел».

Эти два слова таили в себе надежду на светлое будущее. Как для самого Турова, так и для всей России.