Это вызывало у Такера подозрения.

Несколько часов назад директор Кроу сообщил ему о том, что произошло накануне в Москве, – и о возможной причастности к этому Михайловой. Пейнтер хотел, чтобы Такер немедленно отправился на юг в столицу, однако тот отказался.

Доверяя своему чутью.

Марич прибыл в Петербург не зря. Если тут каким-то образом замешана Михайлова, случившееся в Москве, скорее всего, заставит хорвата шевелиться, что, хотелось верить Такеру, выведет его на других боевиков «Новой Гильдии», находящихся в Cеверной столице.

«А дальше, если повезет, и на саму Михайлову».

Прикоснувшись пальцем к ларингофону, Такер связался по рации со своим напарником.

– Ковальски, ты получаешь сигнал слежения?

– Я захожу Маричу спереди, – раздался в ухе мрачный голос.

– Соблюдай дистанцию. Нельзя его спугнуть.

– Ты должен беспокоиться не обо мне!

– Кейн знает свое дело, – нахмурился Такер.

Он изучил видеоизображение, выводимое в верхней половине экрана планшета. В кадре была видна затянутая туманом река, снятая с низкого ракурса. Второй напарник Такера бежал по скверу, вытянувшемуся вдоль набережной Невки. Мимо мелькали белые стволы лишенных листвы берез и подстриженные кусты. Видеокамера заглядывала под каждую скамейку.

Судя по всему, Кейн прекрасно обходился и без руководства Такера.

«Он определенно знает свое дело».

Эта бельгийская овчарка, в прошлом служебная армейская собака, сопровождала Такера в его неоднократных командировках в Афганистан. Уволившись из армии, Такер забрал Кейна с собой, и, судя по всему, уникальные возможности связки человека и собаки оставались востребованы и сейчас. В армейском спецназе пара выполняла функции ищейки: в поисково-спасательных операциях, при эвакуации, для выслеживания различных целей.

Как это было сейчас.

Такер мысленно представил себе Кейна: семьдесят фунтов поджарых мышц, уши торчком, хвост опущен, движения быстрые и плавные. Тело овчарки покрывал жилет «К9 Шторм», водонепроницаемый, усиленный кевларом, под цвет черно-рыжей шерсти. В ошейнике были спрятаны беспроводной передатчик и инфракрасная видеокамера, позволяющие человеку и собаке постоянно поддерживать зрительный и голосовой контакт.

Хотя сейчас в этом больше не было необходимости.

Какое-то время назад Такер, различив в тени под мостом силуэт, идентифицировал свою цель. Направив на Марича два пальца, он отдал команду: «Следить!» А затем уточнил, поднеся пальцы к губам: «Скрытно».

После чего, рванув вперед, Кейн скрылся в ночном тумане. Такер не сомневался в том, что собака будет четко выполнять приказ, при необходимости импровизируя. Микросхема, вживленная Кейну между лопаток, позволяла псу отслеживать перемещения своего напарника и, в свою очередь, контролировать местонахождение Марича.

Такер продолжал движение по переулку, и тут наушник у него в ухе ожил вопросом от Ковальски:

– Как ты думаешь, куда направляется этот мерзавец?

– Понятия не имею. Возможно, вся наша затея ничем не кончится. Если он нас никуда не приведет, завтра утром поедем в Москву.

– Чтобы присоединиться к Грею и остальным?

– Чтобы сдать тебя с рук на руки. Я сделал все, что было в моих силах.

– Но…

– Я в «Сигме» не работаю, – напомнил Такер. – По крайней мере, официально. Я согласился приехать сюда только потому, что у меня были кое-какие связи – и я их полностью задействовал, чтобы найти Марича. Раз «Сигма» собирается ввести новых игроков, я выхожу из игры.

– А как же Валентина Михайлова?

– Забудь об этом. Я ее не знаю. Она – это ваши проблемы. – Такер потрогал затянувшийся шрам на щеке. – А у меня своих хватает. Как и у Кейна.

Год назад его четвероногий напарник едва не лишился одной конечности. Кейн до сих пор по утрам слегка прихрамывал, хотя к вечеру крепкая собака по большей части полностью разогревалась.

И все же Такер мысленно представил себе, как зажглись глаза у Кейна, когда он устремился в погоню за Маричем. Именно этому и была обучена овчарка, именно этим она и гордилась. И Такер это прекрасно понимал. Вот почему он согласился приехать в Россию. После длительного выздоровления Кейну была нужна настоящая работа.

«Да и мне она также нужна, как бы неприятно ни было мне в этом признаваться».

И дело было не в том, что Такер подсел на адреналин, ставший ему чем-то вроде наркотика, что он тосковал по свисту пуль над ухом или скучал по запаху пороха. Последнее оперативное задание оставило неизгладимый физический и психологический след. Как и Кейн, Такер сломал ногу и вынужден был несколько месяцев ходить в гипсе. У него были все основания угомониться, выбрать для себя более спокойный образ жизни – и, возможно, Такер принял бы такое решение.

Но он хорошо помнил, как стоял на крыльце охотничьего домика в Южной Африке, где восстанавливал свои силы после тяжелых травм. У крыльца на краю заросшей высокой травой саванны сидел на задних лапах Кейн, навострив уши. Время от времени собака оглядывалась назад, и глаза у нее зажигались ярким огнем.

И Такер понял Кейна.

У дрессировщиков есть выражение, которым они описывают свои взаимоотношения с собакой: «Это проходит по поводку». Со временем человек и собака начинают понимать друг друга без слов. Связь между ними осуществляется по поводку, соединяющему их друг с другом. И это определенно было верно в отношении Такера и Кейна. Они были связаны так тесно, как этого не сможет сделать никакой поводок, прекрасно понимая друг друга без сказанной вслух команды или поданного рукой сигнала.

Тогда, в Африке, Такер понял, что хотел сказать ему Кейн.

«Да пойдем уже!»

Они не были созданы для того, чтобы пускать корни на одном месте. Тяга к странствиям нарастала за время длительного выздоровления. Такер всегда чувствовал себя по-настоящему живым, только когда впереди простирались дороги, уходящие к неведомым горизонтам.

Как и Кейн.

Поэтому когда позвонил директор Кроу и попросил о помощи, Такер без раздумий согласился. К тому же была еще одна причина…

– Что-то назревает! – возбужденным голосом сообщил по рации Ковальски.

– Понял, – ответил Такер.

Он снова сосредоточил внимание на светящемся экране планшета с планом города и движущейся по нему точкой. Марич приближался к окраине просторного парка, примыкающего к реке. Это был раскинувшийся на пятидесяти акрах Ботанический сад, где с XVIII века выращивали лекарственные растения и травы. Жемчужина Аптекарского острова, Ботанический сад был старейшим заведением подобного рода в России.

Марич свернул с набережной, оставив реку позади, и направился по улице, проходящей вдоль границы парка. Такер замедлил шаг.

«Ну а куда ты направляешься теперь?»

В верхней части экрана планшета он мог видеть ту самую картинку, которую видел Кейн. В кадре зелень парка сменилась черным асфальтом мостовой. В этот ранний час машин на улицах не было. Добежав до угла, пес остановился и опустил морду, оценивая ситуацию.

На экране было видно, как черная фигура Марича двинулась вдоль чугунной решетки, которой был обнесен парк. Фонарей не было, однако Такер переключил камеру у Кейна на ошейнике в режим ночной съемки.

Изображение на экране озарилось яркими зелеными красками, показывая улицу и припаркованный на ней внедорожник, «УАЗ Хантер» российского производства. Из машины вышли двое. Марич поспешил к ним. Все трое сгрудились в кучку.

– Что вы задумали, ребята? – пробормотал вслух Такер.

«Есть только один способ это узнать».

Такер передал Кейну по рации последовательность из двух команд: «Подойти. Незаметно».

Он не сомневался в том, что четвероногий напарник его поймет. Военные остановили свой выбор на собаках этой породы потому, что бельгийские овчарки отличаются умом и преданностью. Кейн обладал обоими этими качествами; его рабочий словарь состоял из тысячи слов, и он понимал более сотни жестов рукой. Еще более впечатляющей была его способность выполнять связанную последовательность команд. Такое было по силам лишь немногим служебным собакам.