Любовь Надменный, как юноша, лирик Вошел, не стучася, в мой дом И просто заметил, что в мире Я должен грустить лишь о нем. С капризной ужимкой захлопнул Открытую книгу мою, Туфлей лакированной топнул, Едва проронив: «Не люблю». Как смел он так пахнуть духами! Так дерзко перстнями играть! Как смел он засыпать цветами Мой письменный стол и кровать! Я из дому вышел со злостью, Но он увязался за мной. Стучит изумительной тростью По звонким камням мостовой. И стал я с тех пор сумасшедшим. Не смею вернуться в свой дом И все говорю о пришедшем Бесстыдным его языком. 1912 Любовники
Любовь их душ родилась возле моря, В священных рощах девственных наяд, Чьи песни вечно-радостно звучат, С напевом струн, с игрою ветра споря. Великий жрец… Страннее и суровей Едва ль была людская красота, Спокойный взгляд, сомкнутые уста И на кудрях повязка цвета крови. Когда вставал туман над водной степью, Великий жрец творил святой обряд, И танцы гибких, трепетных наяд По берегу вились жемчужной цепью. Средь них одной, пленительней, чем сказка, Великий жрец оказывал почет. Он позабыл, что красота влечет, Что опьяняет красная повязка. И звезды предрассветные мерцали, Когда забыл великий жрец обет, Ее уста не говорили «нет», Ее глаза ему не отказали. И, преданы клеймящему злословью, Они ушли из тьмы священных рощ Туда, где их сердец исчезла мощь, Где их сердца живут одной любовью. 1907 «Много есть людей, что, полюбив…» Много есть людей, что, полюбив, Мудрые, дома себе возводят, Возле их благословенных нив Дети резвые за стадом бродят. А другим – жестокая любовь, Горькие ответы и вопросы, С желчью смешана, кричит их кровь, Слух их жалят злобным звоном осы. А иные любят, как поют, Как поют и дивно торжествуют, В сказочный скрываются приют; А иные любят, как танцуют. Как ты любишь, девушка, ответь, По каким тоскуешь ты истомам? Неужель ты можешь не гореть Тайным пламенем, тебе знакомым? Если ты могла явиться мне Молнией слепительной Господней, И отныне я горю в огне, Вставшем до небес из преисподней? 1917 Уильям Шекспир Переводы Н. Гумилева Сонет № 17 Моим поэмам кто б поверить мог, Коль Ваших качеств дал я в них картину? Они – гроб Вашей жизни, знает Бог, Их могут передать лишь вполовину. И опиши я Ваших взоров свет И перечисли все, что в Вас прелестно, Грядущий век решил бы: «Лжет поэт, То лик не человека, а небесный». Он осмеял бы ветхие листы Как старцев, что болтливей, чем умнее. Он эту правду счел бы за мечты Иль старой песни вольные затеи. Но будь у Вас ребенок в веке том, Вы жили б дважды – и в стихах, и в нем. 1609 Оскар Уайльд Переводы Н. Гумилева Федра Как скучно, суетно тебе теперь со всеми, Тебе, которой следовало быть В Италии с Мирандоло, бродить В оливковых аллеях Академий. Ломать в ручье тростник с мечтами теми, Что Пан в него затрубит, и шалить Меж девушек у моря, где проплыть Мог важный Одиссей в своей триреме. О, да! Наверно, некогда твой прах Таился в урне греческой, и снова Ты в скучный мир направила свой шаг, Возненавидев сумрака оковы, Унылых асфоделей череду И холод губ, целующих в Аду. 1881 Игорь Северянин (4 [16] мая 1887, Санкт-Петербург – 20 декабря 1941, Таллин) В феврале 1918 года на вечере в Политехническом музее Игорь Северянин был избран «королем поэтов», Маяковский стал вторым. Безусловно, у «короля» было много увлечений. Но единственной законной женой стала Фелисса Круут. Их брак продолжился 16 лет, но закончился разрывом. Впоследствии поэт сильно жалел об этом! Всем своим женщинам поэт посвятил стихотворение «Тринадцатая». «Пейзаж ее лица, исполненный так живо…» Пейзаж ее лица, исполненный так живо Вибрацией весны влюбленных душ и тел, Я для грядущего запечатлеть хотел: Она была восторженно красива. Живой душистый шелк кос лунного отлива Художник передать бумаге не сумел. И только взор ее, мерцавший так тоскливо, С удвоенной тоской, казалось, заблестел. И странно: сделалось мне больно при портрете, Как больно не было давно уже, давно. И мне почудился в унылом кабинете Печальный взор ее, направленный в окно. Велик укор его, и ряд тысячелетий Душе моей в тоске скитаться суждено. 1908 |
