— Ура! Я буду купаться! Людвиг! Здесь можно купаться? — Мадемуазель сняла шляпку и была чудо как хороша, разрумянившись в обрамлении светлых волос. Проводник сказал, что купаться и пить воду вполне безопасно и все занялись своими делами, становясь на отдых с ночевкой. Пикник! Ей богу! Я внутренне смеялся, глядя на это путешествие в ужасной Пустоши. Нам бы так!

Наша «принцесса» накупалась, предварительно объявив во всеуслышание, чтобы никто не смотрел, так как она будет купаться голой. Охрана окружила небольшое озеро и спряталась в кустах, а молодые люди всерьез осуждали возможность присоединиться к водоплавающей леди. Но суровый Воротынский своим замечанием обломал молодых ловеласов, и ухажерам ничего не осталось делать, как ждать свой предмет обожания возле спешно устанавливаемых слугами палаток.

«Русалка» вернулась со всеми конечностями и в хорошем расположении духа завернутая в большое полотенце, а одежду нес следовавший следом слуга. Нырнула в свою палатку засветив свои стройные икры и вышла оттуда в чем-то феерически воздушном и белом, выгодно подчеркивавшее в определенных местах достоинства предъявленной фигуры. Ужин, пение под лютню у костра украсили волшебный вечер под низкими звездами и одухотворенные вином покорители Пустоши разошлись по своим палаткам, переживать свою первую ночевку в «самом опасном месте на планете».

Утро наступило для всех по разному. Я бродил вокруг озерца в поисках неизвестных растений, поднявшись по привычке с первыми лучами солнца. Со мной проснулся повар и парочка слуг, отлично знающие распорядок господ и стали неспешно готовиться к позднему завтраку. Охрана в виде пары дежурных бдила, но я на всякий случай поглядывал по сторонам на предмет возможной засветки какого-либо крупного животного. Затем мне неожиданно захотелось искупаться, и я не стал отказывать себе, раздевшись за кустами, росшими вдоль дальнего берега. Чистейшая прохладная вода зарядила меня как хороший энергетик, а тут еще мне попалась интересная россыпь камешков, среди которых попадались весьма симпатичные. Будет у меня подарочный фонд…

Добыв несколько кустиков понравившейся мне травки, я вернулся к поварам, которые тут же всунули в мои руки большую кружку напитка с горячим молоком и огромный бутерброд с ветчиной и сыром. Затем через час появились из палаток господа, а мисс амазонка не соизволила проснуться даже когда солнце перевалило десятичасовую отметку. Воротынский забеспокоился и, подойдя к входу ее палатки, вежливо спросил, покашляв для приличия.

— Сударыня. Не изволите ли завтракать. Пора нам двигаться дальше.

В ответ ему послышалось невнятное бормотание, и вельможа нырнул внутрь. Спустя минут через тридцать он с озабоченным лицом вылез обратно и принялся копаться в седельной сумке своего коня. Достал пару пузырьков с зельями и поспешил обратно в палатку. Еще спустя два часа и нескольких пузырьков различный зелий, он появился из палатки прекрасной амазонки с почерневшим лицом и обвел безумными глазами собравшихся кругом членов экспедиции.

— Ты! — Поймал он мой взгляд. — Талисман, ети ее. Иди сюда!

Подхватил под руку и повел подальше от палаток.

— Как тебя… Мишка. Ее высокоблагородие заболела. Я перепробовал все зелья, а от использования камня жизни она впала в бессознательное состояние. Можешь сказать, что это может быть?

— Мне надо на нее посмотреть. Я учился у зельевара и кое-что понимаю в болезнях.

— Давай, Мишаня! Смотри куда хочешь, но без ее высочества нам назад лучше не возвращаться.

Воротынский поспешил провести меня в палатку, где я увидел возлежащую на невысокой складной кушетке в обрамлении мягкой перины бледную без кровинки на лице девушку. Ее дыхание было прерывистым, а вокруг глаз образовались глубокие тени. Ничего себе! Несколько часов — и такие перемены!

— Какие зелья давали? Ага… — пробормотал, услышав ответ. Затем откинул покрывало и с сомнением посмотрел на длинную до пят ночную рубашку с глухим воротником.

— А потом, значит, стали энергию жизни через кристалл передавать. А ей стало хуже… Мне неудобно, но надо взглянуть на ее кожу.

— А-а! Чего уж там! — Воротынский практически одним движением закинул вверх длинный подол ночнушки и ловко вытряхнул из нее безвольное тело своей подопечной. Я быстро оглядел безупречное тело на предмет лишних дырочек и даже не поленился заглянуть в промежность, украшенную светлым пушком.

— Укусов нет… — пробормотал я и принялся водить руками, всматриваясь своим спецзрением во внутреннее содержание прекрасного тела. — В легких похоже вода и сосуды чем то забиты. Какие-то прозрачные сгустки.

Я присмотрелся и с удивлением увидел, что это была не вода, а слегка светящиеся амебы, плавно перемещавшиеся внутри легких и забившие собой отходящие от них сосуды.

— Тут живые организмы. Вы камнем жизни подстегнули их рост. Еще немного и они перекроют кровоток. — Я вещал, будто вижу все это с помощью рук. Ничего другого не оставалось, как изобразить столь слабое прикрытие своих способностей. — У меня есть зелье от болезней легких. Еще дадим ей средство для очистки крови и там посмотрим…

Метнулся за своими средствами и набрав в рот зелье с помощью небольшой воронки трубки впрыснул его прямо в трахею. Бедняжка закашлялась в беспамятстве, а мои глаза невольно сосредоточились на прыгающих мячиках с темными кнопками на вершинках. Мысленно дал себе пощечину и поспешил с инъекцией второго лекарства. Очищающее кровь зелье впрыснул своим единственным изобретением за время учебы у Шария, являвшимся слабым подобием шприца изготовленное кустарным способом.

— Что это? — Воротынский уставился на руку, после моего ковыряние довольно грубой иглой, отчего пролились пара капель благородной крови.

— На руке кровь течет прямо под кожей. Я впрыснул лекарство прямо в вену, а дальше оно рано или поздно попадет к легким. Надо только подождать, — объяснил я, протянув руку над идеальной формы грудью и вглядываясь в легкие ожидая реакцию амеб на поступившее лекарство. Картина в красных тонах показала приятную эпиграмму. Многочисленные медузы в верхушке левого легкого начали лопаться, погибая от моей микстуры. Я облегченно выдохнул и стал дожидаться, когда кровь принесет к непрошенным вторженцам очищающее зелье. Есть контакт! Дохнут, сволочи! Убрал напряжение в глазах и с удовольствием подробно оглядел распростертое передо мной тело. Мой дружок недвусмысленно показал, что это лучшее что я видел за полторы свои жизни, и я, записав в подкорку этот вид от макушки до кончиков маленьких пальчиков на ногах, с сожалением накинул покрывало на обнаженную «принцессу».

— Через половину сектора (имеется в виду часовой сектор солнечных часов) посмотрим что получилось. Надеюсь, боги не оставят нас и госпоже станет лучше. Кстати. Как ее зовут? А то после столь близкого знакомства, незнание имени становится просто неприличным.

— Кхе, кхе… — Воротынский оглядел меня с интересом. — Да уж… Весьма, близкого. Госпожу зовут Амелия. Надеюсь, ты умеешь держать язык за зубами?

— Не сомневайтесь милорд! Я же только принес вам нужную микстуру! — Я улыбнулся и поклонившись вышел из палатки.

— Очень, очень интересный паренек… — Пробормотал немного пришедший в себя вельможа, глядя на колышущийся за молодым человеком полог. — Надо приглядеться к нему…

Спустя половину часа я имел счастье вновь лицезреть великолепные титечки своей пациентки и не смог удержаться, чтобы не пройтись взглядом по волнующей фигурке, задержавшись на самом интересном месте.

— По-моему, все идет хорошо. Кхе-кхе, — унял внутреннее волнение юношеского организма и вернул покрывало на место. — Дышит уже хорошо и щечки заметно порозовели. Если что, то я тута, — дождался разрешающего кивка и с облегчением с примесью огорчения покинул прекрасную Амелию, не питая никаких надежд на продолжение знакомства. Кто я — и кто она…

К вечеру госпоже стало почти хорошо, и она поела супчика, не покидая своего ложа. Ну, а на утро мы все-таки выехали, но в обратную сторону, так как «приключениями» наша амазонка была уже сыта по горло. Изменив свою точку зрения на ценность человеческой жизни, она стала серьезной и молчаливой, строго следуя на своей кобылке бок о бок со своим наставником.