Пока я размышлял о разнице между магами и немагами, троица ублюдков наконец-то поняла, что я могу использовать магию, и я увидел страх в их глазах. Что ж, отлично, тогда пора работать. Подскочив к главарю, я ударил его ребром ладони по шее и тут же почувствовал, как позвонки треснули. Миг, и громила рухнул на пол, а у меня стало на одного противника меньше. Что ж, неплохое начало, но я думал, будет немного веселее. Парочка ублюдков переглянулись между собой и рванули ко мне, видимо, надеясь массой задавить, но эти ребята плохо знают, на что способны искры Хаоса. Уйдя влево, я впечатал открытую ладонь в грудь одному из бандосов, и одна искра тут же оказалась в его теле, после чего его сердце встало, а уж убить последнего оказалось легче легкого, сначала я сломал ему руку, а когда он заорал, то и шею. Так, теперь осталось подождать сержанта и посмотреть на его удивленную рожу, ха-ха. А заодно можно впитать искры Хаоса из этой камеры, посмотрим, как они оправдаются перед тем же Михеевым, почему у них аномальное покрытие не такое уж и аномальное.

Пять минут спустя.

— Воронов, твою мать, что тут произошло? — судя по расширенным глазам сержанта, он меньше всего ожидал увидеть три трупа на полу камеры. Скорее наоборот, труп должен был быть всего один, и принадлежать он должен был мне.

— Выбирай выражения, сержант, — лениво ответил я, поднимаясь с койки, — а насчет этого мусора, так они сами друг друга и перебили, — я пожал плечами, — сигарету не поделили, вот и разошлись не по-детски, — я позволил себе издевательскую улыбку, точно такая была у самого сержанта минут пятнадцать назад, когда он запускал быков ко мне в камеру.

— Проклятье! — сквозь зубы процедил сержант и бегом бросился прочь, впрочем, не забывая закрыть камеру за собой.

Что ж, ладно, не сильно-то и хотелось. Очень скоро сюда примчится и сам Горький, а потом уже дед в компании Михеева. Посмотрим, как тогда заговорит градоначальник. Мне же важно запомнить все, что он скажет дословно, ведь потом мне придется поделиться этим воспоминанием с менталистом, и вот тогда Горькому точно хана, ха-ха.

Кабинет капитана.

— Павел Маркович, беда! — Никифор ворвался в кабинет к капитану, — Воронов, он убил их, убил всех троих!

— Ты что несешь, Никифор? — Павел Маркович тут же вскочил на ноги, чуть не опрокинув стол, — как сопляк мог убить троих отморозков, а?

— Я не знаю, — растерянным голосом ответил сержант, — я пошел в камеру, ну чтобы проверить, а там они лежат. Воронов говорит, что они сами друг друга поубивали, но это же бред!

— Твою мать, не было печали! — капитан поморщился, — трупы убрать, и как можно быстрее, а я пока позвоню господину! И молись, чтобы он нам помог, Никифоров, а то если нет, я тебя лично сгною, сволочь!

Особняк градоначальника. Пять минут спустя.

— Понял, — Андрей Андреевич закончил разговор с полицейским и устало выдохнул.

Последние несколько дней изрядно пошатнули его уверенность в людях, и вот опять. Ну как можно было ухитриться накосячить там, где это попросту невозможно сделать? И ведь сейчас придется ему лично решать этот вопрос, потому что Воронов тоже не будет сидеть на месте, а магов у него все еще больше, чем у самого градоначальника.

— Никита, пускай мне приготовят автомобиль, через десять минут выезжаем в участок, — недовольным голосом произнес Горький, а когда телохранитель покинул кабинет, градоначальник подошел к своему портрету, висящему за его рабочим столом, и, сняв его, быстро набрал комбинацию, открывающую сейф. Марать свои руки о Воронова он не будет, зачем, если можно сделать все намного красивее…

Гнездо Ворона. Двадцать минут спустя.

— Ну что, Семен Семенович, думаю, пора, — Михаил Игнатьевич вопросительно глянул на полковника Михеева, и тот медленно кивнул.

Сам полковник приехал где-то час назад, а все это время его люди внимательно следили как за полицейским участком, так и за домом градоначальника. И вот буквально несколько минут назад Михееву доложили о том, что градоначальник покинул свой дом и, судя по всему, направился в сторону участка.

— Знаешь, Миша, твой внук настоящий сорвиголова, — грустно улыбнувшись, сказал Михеев, — жаль парня, в столице он бы сделал себе блестящую карьеру, император хоть и стар, но он ценит верных, а главное, сильных людей.

— Семен, ни к чему об этом говорить сейчас, — спокойно ответил Михаил Игнатьевич, — государь не сделал ничего, когда нас выгоняли из столицы, хотя Вороновы всегда были на его стороне. Так что я не вижу смысла говорить о возвращении. В Вийске дел невпроворот, на три жизни вперед работы хватит, — улыбнувшись, сказал Воронов, — ладно, пошли, Леонид и так слишком долго подвергал себя опасности. Пора и нам вмешаться в эту игру.

Полицейский участок. Сорок минут спустя.

— Встать, Воронов, — на этот раз в дверном проеме показалась фигура того самого капитана в плохо сидящей форме, — пора на допрос.

Я молча встал и, подойдя к двери, протянул руки двум конвоирам. С улыбкой наблюдая за их неловкими движениями, я понял, что они меня боятся, боятся, ведь не понимают, каким образом я убил троицу быков. Эх, ребятки, сколько еще веселья вас сегодня ждет, вы себе не представляете.

— Господин капитан, надеюсь, Вы пригласили моего деда? — спокойным тоном спросил я, — я ведь еще несовершеннолетний, и допрашивать меня можно только в присутствии главы рода.

— Воронов, это касается только дворян без статуса изгоев, — с усмешкой произнес капитан, — а с вашего рода этот статус пока не сняли, так что это правило не распространяется на вас. Но вы не переживайте, все будет хорошо, — покровительственный тон этого ублюдка мне совсем не нравился, но пока надо потерпеть.

Наконец-то впереди показывается стальная дверь, возле которого дежурит громила с источником мастера, и я понимаю, что мы пришли по адресу. Дверь допросной комнаты открывается, и я вижу сидящего за столом мужчину в дорогом костюме. А вот и Андрей Андреевич Горький собственной персоной, градоначальник Вийска. Слабенький мастер, да и на вид невзрачен, и только глаза, глубоко посаженные, почти что черные, отличались.

— Добрый вечер, Леонид, — когда меня завели в комнату, Горький демонстративно встал, — снимите с господина Воронова эти наручники, они ни к чему, — он улыбнулся, а конвоиры тут же выполнили его приказ, — присаживайся, Леонид, нам есть о чем поговорить с тобой.

— Думаете? — я сел напротив градоначальника и скрестил руки на груди.

Смотря на него магическим взором, я видел одно: этот гад притащил сюда что-то накаченное Хаосом по полной. И пусть непонятную штуку держат в каком-то футляре, вроде как призванном экранировать эманации Хаоса, да вот только ни хрена у них не вышло. М-да, как бы не получить сейчас тут пулю из аномального металла в лоб. Вот Горький удивится, когда я остановлю эту пулю своим покровом.

— Еще как думаю, — градоначальник уставился на меня не мигая, — Леонид, ты очень перспективный молодой человек, и мне грустно об этом говорить, но твои действия в ТЦ «Караван» признаны избыточными. Слишком много трупов, Леонид, а ведь учитывая наличие у тебя магии, ты мог обойтись без этого, — градоначальник тяжело вздохнул, — изгои не обладают правами дворян, и поэтому акт самосуда со стороны таких, как ты, попросту недопустим.

— Андрей Андреевич, ну вы же прекрасно понимаете, что через несколько дней статус изгоя с нашего рода будет снят, — я улыбнулся, — моему деду это обещал лично Семен Семенович Михеев.

— А вы не знаете последние новости? — градоначальник тут же натянул на себя прискорбную мину, — полковник Михеев вместе с внучкой пали жертвами нападения со стороны неизвестных. У Семена Семеновича было очень много врагов, и увы, кому-то из них, видимо, удалось добраться до него. Империя потеряла одного из самых верных своих сынов, и мы будем скорбеть по этому поводу, — патетично произнес Горький.