Чуть дальше по дороге находилась гостиница поменьше «Лебедь» – стоянка дилижансов и почтовых отправлений с таким же высоким фасадом, как у «Георга». Но на этом сходство заканчивалось. «Лебедь» в основном использовался торговцами, чтобы сделать перерыв в пути или обсудить дела, не опасаясь помех.

Во дворе гостиницы какие-то темные фигуры бросились отрывать головы лошадям, а занавеска дернулась, когда кто-то выглянул на вновь прибывшего.

У Эллдэя громко заурчало в животе. «Чую еду, сэр Ричард!»

Болито коснулся его руки. «Иди и найди трактирщика. А потом поешь что-нибудь».

Он спустился вниз и почувствовал, как с реки дует резкий ветерок. Выше по течению, из маленького домика в Челси, Кэтрин, наверное, смотрела на эту же реку, представляя его здесь.

В свете открытой боковой двери появилась массивная глыба мужчины.

«Боже мой, сэр Ричард! Вот это сюрприз!»

Джек Торнборо начал свою карьеру казначеем во время Американской революции, а позже, после увольнения, устроился на соседнюю военно-морскую продовольственную станцию в Дептфорде. О нём ходили нелестные слухи, что он так успешно ограбил станцию, при попустительстве судовых казначеев, что заработал достаточно, чтобы купить старый «Лебедь» со всеми его задатками.

«Ты можешь догадаться, почему я здесь, Джек». Он увидел, как лысая макушка мужчины блестит в луче света, и кивнул, словно заговорщик.

«В его комнате, сэр Ричард. Они говорят, что придут за ним послезавтра, но могут прийти и раньше».

«Я должен его увидеть. Никто не должен об этом знать».

Торнборо провёл его через дверь и запер её на засов. Он лучезарно улыбнулся, глядя на простую чёрную шляпу и плащ без опознавательных знаков, которые Болито надел по такому случаю. «Ты больше похож на джентльмена с дороги, прошу прощения, чем на любого флагмана!»

Он почувствовал, как сжался желудок, и понял, что, как и Эллдей, он не ел с рассвета.

«Позаботься о моих людях, Джек».

Торнборо коснулся лба и на мгновение снова стал моряком.

«Предоставьте это мне, сэр Ричард!» — он посерьезнел. «Поднимитесь по лестнице прямо наверх. Вы не встретите ни души, и никто вас не увидит».

Это была очень уединенная комната. Возможно, для разбойников с большой дороги или непринятых обществом влюблённых. Или для человека, которого он знал больше двадцати пяти лет, которому грозил позор или смерть.

Он с удивлением обнаружил, что даже не запыхался, поднявшись по скрипучей лестнице. Столько прогулок с Кэтрин – вдоль скал Фалмута и по полям, где она рассказывала о своих с Фергюсоном планах по обустройству поместья. Более того, она заслужила уважение Льюиса Роксби, который всегда питал интерес к землям Болито и приобрёл часть земли, распродав её, чтобы погасить долги брата Болито. В конце концов, Роксби был женат на любимой сестре Болито, Нэнси. Хорошо, что они с Кэтрин дружили. В отличие от Фелисити, которая казалась такой злобной.

Он постучал в тёмную, покрытую пятнами дверь: годы дыма из многочисленных каминных решёток гостиницы, ночные встречи с теми, кто не хотел быть увиденным. Но Джек Торнборо не подвёл его. Он служил на том же фрегате, что и погибший брат Болито, Хью, и, несмотря на предательство Хью, всегда отзывался о нём с теплотой. Как часто отмечали другие, флот – как семья: рано или поздно встречаешь те же корабли, те же лица. Даже павших не забывают. Болито снова постучал и на мгновение представил, что комната пуста, а путешествие напрасно.

Голос сказал: «Уходи».

Болито вздохнул. Это был Херрик.

«Томас, это я. Ричард».

Последовала ещё одна долгая пауза, а затем дверь слегка приоткрылась. Херрик отступил назад и подождал, пока войдёт Болито. Небольшая, тускло освещённая комната была завалена одеждой, стоял открытый сундук, а на столе среди писем, казалось бы, нелепо лежал прекрасный телескоп Херрика – последний подарок Дульси.

Херрик стащил со стула пальто и уставился на него. Он сгорбился, и в свете свечи его волосы казались ещё седее. Но глаза его были достаточно яркими, а на другом столе стояло только имбирное пиво, никакого бренди и запаха.

«Что ты здесь делаешь, Ричард? Я же говорил этому дураку Годшелю не втягивать тебя в это… Я поступил так, как считал нужным. Пусть катятся к черту, прежде чем я скажу обратное!» Он подошёл за другим стулом, и Болито ещё больше опечалился, увидев, что тот всё ещё хромает после раны. Его ранило острым осколком на квартердеке «Бенбоу», а его морпехи и артиллеристы валялись вокруг, словно окровавленные тряпки.

«Тебе понадобится помощь, Томас. Кто-то должен выступить от твоего имени. Ты знаешь, кто будет президентом?»

Херрик натянуто улыбнулся. «Слышал. Убил больше своих, чем врагов, неудивительно!»

Колёса заскрежетали по булыжной мостовой, а сбруя зазвенела во дворе гостиницы при появлении очередного прибывшего. Казалось, он прибыл из другого мира; но что, если это окажется адмиралтейский маршал? Лестница была всего одна, и даже внушительный Джек Торнборо не смог бы удержать его на расстоянии.

Херрик вдруг сказал: «В любом случае, вас вызовут свидетелем». Он говорил с дикой горечью. «Чтобы описать то, что вы обнаружили после битвы. Как свидетель, вам не позволили бы защищать меня, даже если бы я этого хотел». Он помолчал. «Слава богу, что моей Дульси здесь нет и она не может увидеть это». Он уставился на сверкающий телескоп. «Я даже подумывал покончить со всем этим и проклясть их с их чувством чести».

«Не говори так, Томас. Это на тебя не похоже».

«Не так ли? Я не из рода морских офицеров, как ты». Это было почти обвинение. «Я начинал ни с чем; моя семья была бедной, и с твоей помощью я получил этот немыслимый флагманский чин. И куда это меня привело, а? Я тебе скажу: наверное, перед расстрельной командой, в назидание остальным. По крайней мере, это будут не мои собственные морские пехотинцы – они все, чёрт возьми, погибли». Он неопределённо махнул рукой, словно во сне. «Где-то там. И они сделали это за меня – это было моё решение».

Он с трудом встал, но вместо контр-адмирала Болито увидел только упрямого и заботливого лейтенанта, которого он впервые встретил в Фаларопе.

Херрик сказал: «Я знаю, что ты хочешь как лучше, Ричард…»

Болито настаивал: «Мы друзья».

«Ну, не теряй из-за меня всего, чего ты достиг. Мне всё равно, что будет после этого, и это правда. А теперь, пожалуйста, уходи». Он протянул руку. Пожатие было таким же крепким, как у того потерянного лейтенанта. «Тебе не следовало приходить».

Болито не отпустил его руку. «Не отворачивайся, Томас. Мы потеряли так много друзей. Счастливые немногие, помнишь?»

Взгляд Херрика был устремлён вдаль. «Да. Да благословит их Бог».

Болито взял со стола свою простую треуголку и в свете двух свечей увидел готовое письмо. Оно было адресовано Кэтрин и написано знакомым школьным почерком Херрика.

Херрик сказал почти небрежно: «Возьми, если хочешь. Я пытался поблагодарить её за то, что она сделала для моей Дульси. Она женщина немалого мужества, в этом я с ней согласен».

«Мне бы хотелось, чтобы ты сказал ей это лично, Томас».

«Я всегда придерживался своих убеждений, независимо от того, что правильно, а что нет. Я не изменюсь, даже если мне предоставят такую возможность».

Болито положил письмо в карман. Он ведь всё равно не смог помочь; всё это оказалось пустой тратой времени, как и намекал Годшал.

«Мы встретимся снова на следующей неделе, Томас». Он вышел на тёмную лестничную площадку и услышал, как за ним закрылась дверь, ещё до того, как он добрался до первой ступеньки.

Торнборо ждал его возле оживленной кухни.

Он тихо спросил: «Хотите горячего пирога, чтобы согреться, сэр Ричард, прежде чем вы уйдете?»

Болито уставился в темноту и покачал головой. «Спасибо, Джек, но я этого не вынесу».

Хозяин гостиницы серьёзно посмотрел на него. «Плохо, да?»

Болито ничего не ответил, не находя слов. Их просто не было.

Они были незнакомцами.