Он даже прикоснулся к ней, взял ее за руку, не дал ей отдернуть ее.

«Я не хочу, чтобы ты уезжала, Кэтрин. Ты можешь остаться здесь, в Лондоне. Я могу обеспечить твою конфиденциальность».

Он видел ее глаза.

«В качестве твоей любовницы, Грэм? Очередной скандал? Я слишком уважаю тебя, чтобы разрушить всю твою жизнь».

Херрик резко спросил: «Есть ли новости о Кэтрин?»

Бетюн повернулся к нему. «Я говорил с ней. Несколько раз». Он увидел недоверие, затем осторожность. «Она собирается отправиться с лордом Силлитоу в Вест-Индию». Он вдруг вспомнил о медали Нила и о её облегчении, когда он сообщил ей, что она благополучно доставлена в дом Болито в Фалмуте.

Он услышал бой часов, больше похожий на дрожь, чем на звук, и снова наполнил стаканы, размышляя о том, что он сделал.

Его обвинят в том, что он предупредил её. Его будущее будет разрушено. Возможно, назначение на флот спасло бы его… Он отставил бутылку.

Он видел, как она идёт к своей карете. Она остановилась и совершенно спокойно спросила: «Ты меня любишь, Грэм?» Он не мог вспомнить своего ответа, только её последнее слово. «Тогда ты дурак».

Херрик сказал: «Неужели он ничего не может сделать?»

«Их светлости сейчас слишком заняты Алжиром. А потом…» — Айл пожал плечами. — «Возможно, лорд Силлитоу отпустит себе грехи».

Херрик осторожно встал. «Я должен откланяться, сэр Грэм. Мне сказали, что вскоре мне придётся вернуться во Фритаун. Это проклятое место! А потом меня высадят на берег». Словно он видел это, смотрел правде в глаза, словно человек, стоящий одной ногой на эшафоте.

Бетюн спросил: «Ты вернешься в Кент?»

Херрик внимательно посмотрел на него. «Теперь я здесь чужой».

Он наблюдал за дверью, зная, что там ждет слуга, готовый вызволить его.

«Прошу вас, сэр Грэм. Я сделаю всё, что в ваших силах, для Кэтрин. Сэр Ричард подарил мне жизнь. Она вернула мне доверие».

Что-то словно удерживало его у двери. «Адам Болито. Он уже в море?»

«Мне сообщили, что Unrivalled вчера покинул Плимут».

Херрик сказал: «Как я ему завидую».

Дверь закрылась, и Бетюн снова взял бутылку, что было на него не похоже.

Он поднял стакан и громко произнес: «Да, Кэтрин, я дурак!»

Он подумал о её руке в своей, о её сопротивлении. И о чём-то большем.

Слуга был невнимателен. «Я хотел напомнить вам, сэр Грэм. У нас в полдень встреча с Первым лордом».

«Понятно», — он взглянул на пустые стаканы. «Тогда лучше не заставлять его ждать».

Ему остро вспомнилась комната, которую он видел на Мальте, последнее место, где она присоединилась к Ричарду Болито.

Он тогда сказал те же слова. Как я ему завидую.

Это был еще не конец.

Лейтенант Ли Гэлбрейт последовал за капитаном в кормовую каюту и ждал у двери, почти ожидая, что тот что-то вспомнит и поспешит в другую часть корабля. Так было с самого его возвращения: неиссякаемая, заразительная энергия, которой делишься, сам не зная почему.

Даже О’Бейрн лишился дара речи, что было весьма необычно. Он перевязал рану и фыркнул: «Ездить верхом — вот что я тебе скажу, приятель. Неужели этот капитан, за которым мы следуем, жаждет смерти?»

Гэлбрейт заметил, что Йовелл был здесь, его пальто лежало на стуле, его стол и часть окружающей террасы были покрыты папками и списками, а еще больше писем.

Он понял, что капитан остановился у кормовых окон, раскинув руки на нижнем подоконнике, словно обнимая якорную стоянку.

«Хорошо обойтись без адмиральского флага, который правит нашими днями, а? Флот теперь будет на верном пути». Гэлбрейт увидел, как одна рука похлопала по свежевыкрашенному дереву. «Не бойся, мы скоро их догоним». Он обернулся. «И ты рекомендовал Лоусона на повышение до помощника боцмана, чтобы заменить…»

«Селби, сэр. Лоусон был рулевым на ялике и хорошим моряком. Но если подумать…»

Адам улыбнулся. «Я думал, что Сандерс может быть правильным выбором, но нет, я с тобой согласен. Лоусон — правильный выбор. Я поговорю с ним напрямую».

«И новый мичман, сэр. Мне с ним разобраться?»

«Нет. Я увижу его. Это важно, я думаю».

Гэлбрейт наблюдал, как он снова прикоснулся к ране.

Нейпир вышел из каюты, перекинув через руку несколько чистых рубашек. Он был босиком, и Адам знал причину. О’Бейрн ему рассказал. В бедре мальчика был осколок, тиковый, как и другой, но более глубокий и опасный. Все моряки ненавидели тик. «Тритон» был голландским кораблём, и большинство из них были построены из древесины, привезённой из далёких голландских владений.

Нейпир сказал: «Всё будет хорошо, сэр. Я не буду хромать, если…» «Если» всегда было угрозой.

Адам сказал: «Я доволен кораблём, Ли. И тем, чего ты достиг за время пребывания здесь „Непревзойдённого“». Он покачал головой. «И я знаю, что ты скажешь о всей помощи, оказанной нам адмиралом. Я сам был первым лейтенантом и не забыл, кто действительно добивается результатов». Он улыбнулся ему. «Это будет выглядеть хорошо, когда я буду писать твой отчёт».

«Доложите, сэр?»

Адам обернулся, чтобы посмотреть на проплывавший ял, и не заметил внезапного опасения.

«Когда придёт время повышения!» Он обернулся, полуослеплённый ярким светом с якорной стоянки. «Будь готов, парень! Это произойдёт, или я узнаю причину. А теперь давай ещё раз пройдёмся по списку. Орудийные расчёты и их капитаны. Старшины и шлюпочные команды». Он вспомнил разбитое колесо, изуродованные тела, цепляющиеся за раздробленные спицы, и снова прикоснулся к свежей краске. Словно всё остальное было лишь воспоминанием.

Никогда больше.

«Расскажите мне о новом мичмане. Есть ли что-нибудь, что могло бы успокоить его при нашей встрече?»

Он подумал об удивлении и даже удовольствии, которое он видел на лицах, которые, как ему казалось, он уже знал.

Он снова был у руля. И это имело значение. Близко к победе, сказал О’Бейрн. Будут ли они следить за ним, когда их в следующий раз вызовут в казарму? Никогда не сомневайтесь. Сделайте это. Неужели всё было так просто?

Гэлбрейт сказал: «Его зовут Джон Бремнер, он служил на фрегате «Джуно». Ему пятнадцать лет».

«Я помню «Джуно». Французский приз, пятого класса. Когда я в последний раз слышал о ней, её собирались разбить. В любом случае, он должен быть опытным. То, что нам сейчас нужно».

Он смотрел, как ветер рябит воду у якорной стоянки; Кристи говорил, что всё выдержит. Даже он был доволен, подумал он. «Мы в долгу перед этим мерзавцем, сэр!» Он чуть не улыбнулся.

Он чувствовал, как напряжение покидает его. Даже рана сейчас не болела.

И они снова уйдут. Завтра.

Он увидел, как от борта отходит небольшая лодка, а гребец остановился, чтобы прикрыть глаза и взглянуть на позолоченные пряники вокруг кормы.

Они воспользуются временем в пути, чтобы присоединиться к флоту; артиллерийская подготовка будет иметь первостепенное значение. Он почти слышал слова адмирала. «Непревзойденный» был там. Остальные — нет.

Я хочу, чтобы ты был в фургоне.

В дверь постучали: новый мичман. Для него это самое важное время. Значит, и для меня тоже.

Но это был лейтенант Беллэрс, и его лицо даже сейчас было обожжено солнцем.

«Прошу прощения за беспокойство, сэр. Но я подумал, что это может быть важно».

Адам посмотрел на него и понял, что Гэлбрейт тоже полностью сосредоточил на нём своё внимание. Беллэрс, сам совсем недавно ставший мичманом, изменился с тех пор, как погиб молодой Казенс. Они были близки, и Беллэрс помогал другому мичману обучаться флагам и сигналам, прежде чем самому стать лейтенантом. Как будто он закалился, повзрослел почти за одну ночь, а не тот Беллэрс, который покраснел, рассказывая ему о девушке по имени Джейн, которая жила в Дартмуте.

Он открыл маленькую, наспех сложенную обложку.

На мгновение хижина исчезла. Лица, личные заботы и обязанности остались за дверью другого дома.

Ясная, незнакомая рука, но он сразу ее узнал.

Я был здесь. Я видел тебя. Бог с тобой.