Гэлбрейт прикоснулся к шляпе и подождал. «Корабль закреплён, сэр. Гичку сейчас спускают».

Он следил за телескопом Болито. Он стоял немного в стороне от других судов и был крупнее большинства из них: они видели его на последних двух якорных канатах, прежде чем якорь рухнул, и канат выдержал нагрузку.

Приёмным судном, как называли подобные суда, служили они в основном временным жильем для офицеров и личного состава, переходящих на другие назначения. Без мачты, с большей частью верхней палубы, закрытой защитным тентом, с пустыми орудийными портами, открытыми для ветра с берега, это была та ещё громадина. В последний раз, когда они видели её, на грот-мачте развевался адмиральский флаг. Неужели это было только в прошлом году? Даже сейчас её «имбирный пряник» – витиеватый орнамент на корме и корме – всё ещё ярко золотился на солнце, и её имя, Фробишер, не должно было быть забыто. И меньше всего – человеком рядом с ним.

Адам спросил: «Это всё, что они смогли найти для неё, Ли?» Он с грохотом закрыл стекло и посмотрел прямо на него.

Я видел старого рулевого моего дяди, когда шёл в Фалмут». Он снова посмотрел на корабль, но Гэлбрейт знал, что видит что-то другое. «Я только благодарен, что Джона Оллдея сегодня здесь нет и он не может этого увидеть!»

Казалось, он с большим усилием вырвался из этого состояния и сказал: «Я сейчас же сойду на берег. Тем временем, возможно, мистер Трегиллис снова раскошелится и попытается раздобыть немного свежего хлеба. Гарнизон — лучший шанс».

«Я разберусь с этим, сэр».

Он с удивлением посмотрел вниз, когда рука Болито схватила его за руку.

«Как вы думаете, что случилось с мичманом Сэнделлом?»

«Лукас, грот-марсовый, обвиняемый в угрозах, отрицает всякую причастность, сэр. И в любом случае, во время этой вахты он находился под присмотром корабельного капрала, закованный в кандалы». Он с горечью добавил: «Моя вахта!»

Адам отпустил скалу и уставился на возвышающуюся скалу. Вокруг вершины висела дымка или низкое облако; Кристи сказала, что это может послужить гарантией ветра для обратного пути.

Варло, похоже, наслаждался своим расследованием и даже набросал схему, где каждый человек должен был или должен был находиться в последние полчаса жизни Санделла, как он рассчитал. У второго восемнадцатифунтовика по правому борту он обнаружил, что в гирлянде из ядер не хватало двух залов. Этого было достаточно, чтобы быстро снести тело, прежде чем киль успеет пройти над ним. А в носовой части, так близко к энергичной носовой волне, оно едва издавало звук.

У Сэнделла были задатки тирана, если бы ему предоставили такую возможность. Но на его месте мог оказаться кто угодно.

Ты никогда об этом не говорил, но это всегда было. Когда ты осознал, что если случится худшее и ты будешь плыть один, то только кормовая охрана и тонкая линия морской пехоты будут между капитаном и мятежом.

Он увидел Джаго наверху лестницы, его тёмное лицо ничего не выражало. Он ждал.

«Я требую, чтобы оба обвинения были сняты. Один из них был пьян, а вы по опыту знаете, что порка ещё никогда не излечивала пьяницу. Что касается Лукаса, он мастер своего дела. Помните, как он спас двух неопытных моряков от падения на палубу, когда мы только приступили к выполнению своих обязанностей? Человек силы духа и мужества, и я не позволю ему сдаться без надлежащих доказательств».

«Люди Сэнделла, я полагаю, весьма важны, сэр?»

Адам снова посмотрел на Фробишера. «Они узнают правду, Ли. Когда я её узнаю».

Он подошел к борту и присоединился к своему рулевому.

«Бортовой экипаж! Внимание на верхней палубе!»

Рист, помощник капитана, стоял вместе с остальными, пока звучали сигналы, а капитан быстро спустился по борту в свою гичку.

Он сказал: «Вы считаете, что мистер Сэнделл отправился к акулам?»

Кристи услышала это и спокойно сказала: «Если бы я была акулой, я бы швырнула этого маленького ублюдка прямо в нас!»

Рист выдавил улыбку, но отвернулся, когда снова раздались пронзительные звонки и работа возобновилась.

Он снова подумал об этом; с тех пор он почти ничего не делал. Скоро это забудется, и, как все знали, но не говорили, мичман Сэнделл с его высокомерием и скрытой жестокостью никому не навредил. Подумай об этом, приятель. Флот снова рос, ты сам мог это видеть в Плимуте, и здесь, под Скалой, было больше судов, чем в их последний визит. Настоящая резня закончилась. По крайней мере, пока. Рист был не молод, но достаточно молод для повышения, если бы ему его предложили или выпало. До капитана, как старый Кристи, или, может быть, в собственную команду, пусть даже и маленькую, лишь бы было время и возможность.

Он наблюдал, как первый лейтенант разговаривает с боцманом Партриджем. Он любил и уважал Гэлбрейта и доверял ему.

Он столкнулся с этим в сотый раз. Сколько это продлится, если он признается, что был свидетелем убийства?

Ему нужно было спуститься в штурманскую рубку. Ещё раз всё пересматривать было бесполезно. Он нащупал в руке прекрасную новую подзорную трубу, которую сделал для него юноша Эде. Поставь себя на первое место. Но это не проходило.

Люк Джаго прислонился ягодицами к массивной каменной тумбе и ковырял в зубах куском китового уса. Камень был ещё тёплым, но, глядя на тёмную, бурлящую воду, он видел, что на некоторых кораблях уже светятся огни, словно светлячки над его домом в Дувре. Что он ещё помнил об этом?

Команда гички находилась рядом, где он мог следить за погодой, чтобы не пропустить какую-нибудь авантюру в последнюю минуту, хотя, признавая, они стали довольно надёжной командой. Он слышал, как кто-то бросает камни в воду. Мичман Дейтон, выполняющий свою часть работы. «Молодой джентльмен», а когда-нибудь он станет лейтенантом, а может, и ещё одним выскочкой-надсмотрщиком. Но он должен был признать, что любил его, разделял с ним что-то такое, чего даже его острый ум не мог ни определить, ни принять. Всегда готовый слушать и учиться, никогда не лезущий из кожи вон даже перед самыми младшими матросами, но дело было не только в этом. Например, в том самом важном, что их сблизило: в том, что Джаго был рядом, когда погиб отец Дейтона. Его сбил один из его людей, хотя никто об этом никогда не говорил. Даже капитан.

Он подумал о пропавшем мичмане. Сэнделле. Он мрачно улыбнулся. Сэнделл, как он всегда и настаивал. Об этом тоже никто особо не говорил. Дейтона это трогало, хотя другой мичман ему никогда не нравился. Словно чьё-то присутствие перемещалось между палубами.

Капитан Болито провёл на берегу большую часть дня, но передал через гонца, что шлюпка не понадобится. До сих пор.

Он наблюдал за проходящей толпой; у Скалы всегда было одно и то же. Забавно было об этом подумать. Несколько лет назад можно было представить себе донов, стоявших прямо над проливом, в Альжеирасе, подстерегающих, чтобы шпионить за прибывающими и отплывающими сюда кораблями, готовых послать быстрых всадников с новостями: откуда? или где гоняться за врагом. Теперь же здесь на якоре стояли корабли под десятком флагов. Он легко помнил времена, когда флаг был только один. Остальные были врагами.

Но они не особо скрывали своё присутствие здесь; он слышал, как первый лейтенант говорил об этом молодому Беллэрсу. Почему «Непревзойдённый»? Любая быстроходная шхуна или курьерский бриг могли бы это сделать. Они делали это каждый день где-нибудь.

Он спрятал улыбку в лучах угасающего солнца.

Двое матросов с другого судна посмотрели на шлюпку и спросили, что это за корабль?

Когда он им рассказал, один из них воскликнул: «Это корабль капитана Болито, приятель!»

Яго был вынужден поддаться чувству гордости, которое раньше было бы смешным.

Ни один из этих двух Джеков никогда не видел капитана. Но имени было достаточно.

Дейтон встал и отряхнул свои белые брюки. «Капитан идёт».

Джаго оттолкнулся от кнехта и выплюнул китовый ус в воду. Должно быть, стареет. Дейтон первым его заметил.

Он ощутил нетерпение, даже гнев, когда капитан спустился в кивающую лодку.