Уильям крикнул вниз: «Это он, сударыня?» Шансов никаких, иначе он бы ответил за это.

Бетюн спрыгнул с коня и снял шляпу.

Она сказала: «Входите», — и прошла вдоль сиденья. Ричард всегда отзывался о нём с теплотой; Бетюн был всего лишь гардемарином на «Спарроу», его первом корабле, и он никогда не терял своего молодого вида.

Бетюн изучал ее.

Он сказал: «Мы всегда можем встретиться здесь, когда тебе понадобится увидеть меня. Здесь достаточно безопасно».

Она сказала: «Как мило с твоей стороны, что ты пришёл». Всё оказалось не так-то просто. Они были словно незнакомцы. Но так было безопаснее. «У меня есть кое-что для Адама». Она пошарила под шалью, зная, что он наблюдает за ней, как она уже видела раньше. Он никогда не забывал, что именно он позволил ей вернуться одной в Челси, когда её поджидал кошмар.

Он винил себя и свою жену в том, что в ту же ночь вступил в сговор с Белиндой.

Она сказала: «Это медаль Нила Ричарда. Думаю, её должен получить Адам». Она знала, что Бетюн вот-вот возразит. «Ричард дал мне её на Мальте. В тот последний раз». Она запнулась и попыталась снова. «Думаю, он тогда понял, что умрёт. Она должна быть у Адама. Она поможет ему».

Его руки сомкнулись вокруг ее рук, держа маленький сверток.

«Я этим займусь. «Непревзойденный» будет в море, но я всё устрою». Он крепко держал её руки. «Ты прекрасно выглядишь, Кэтрин. Я постоянно думаю о тебе». Он попытался улыбнуться, снова став гардемарином. «Я думал, ты, возможно, уже вышла замуж».

Он помедлил. «Простите меня. Я не имел права».

Она отпустила руки и впервые улыбнулась ему.

«Я заблудился. А что с тобой, Грэм?»

«Их светлости порой очень требовательны». Он, казалось, принял решение. «Я много слышал о причастности Силлитоу к работорговле. Уверен, что он никоим образом не причастен к продолжению подобных незаконных сделок, но его другие связи могут вызвать критику. Принц-регент, как вам, возможно, известно, прекратил действие своих королевских печатей. Некоторые люди быстро забывают былые одолжения».

Она кивнула. Она не знала о принце-регенте. Он уже отозвал назначение Силлитоу генеральным инспектором. Из-за слухов. Из-за меня.

Бетюн склонил голову, прислушиваясь к бою церковных часов.

«Я слышал, что лорд Силлитоу намерен посетить Вест-Индию, кое-что из своих старых интересов?» Он снова взял её за руки и на этот раз не отпустил. «Я бы попросил вас не сопровождать его. Я бы чувствовал себя в большей безопасности, если бы вы остались в Англии». Он открыто посмотрел на неё. «В Лондон. Где я мог бы вас увидеть. Не ищите себе неприятностей, умоляю вас, Кэтрин».

Она почувствовала, как он коснулся её лица, волос, и ей вдруг стало стыдно. Неужели я стала такой?

Дверь открылась и закрылась, и Бетюн снова посмотрел на нее.

Он тихо сказал: «Помни. Я всегда готов. Всегда готов к твоему зову… но ты же это знаешь?»

Она смотрела, как он легко садится в седло. Мне столько же лет? Младше? Ей хотелось смеяться. Или плакать.

«Вернись домой, пожалуйста, Уильям».

Показалась река, на серой воде виднелись несколько цветных парусов.

Но она увидела только дверь.

Шлюха.

Унис Олдей медленно прошла через двор гостиницы, чувствуя, как солнце обжигает её шею и обнажённые руки. Она наслаждалась этим, даже после кухонной жары и свежеиспечённого хлеба. Наступил вечер, в каком-то смысле лучшее время суток, подумала она.

Она посмотрела на фасад гостиницы, свежевыкрашенный и гостеприимный, место, которым можно было гордиться. Она помахала проезжавшему всаднику, одному из управляющих поместья, и получила ответное приветствие; теперь все её знали, но никто не позволял себе вольностей. Если и позволяли, то лишь однажды, несмотря на её маленькое телосложение.

Даже вывеску гостиницы перекрасили: «Старый Гиперион на всех парусах». Для путников, проезжавших через Фаллоуфилд, на берегу реки Айлфорд, это могло быть просто ещё одним названием местной гостиницы, но не для Унис и мужчины, за которого она здесь вышла замуж. «Гиперион» был настоящим кораблём, отнявшим у неё в бою одного мужа и давшим ей другого, Джона Алидея.

Она чувствовала запах краски. Две дополнительные комнаты для гостей были почти готовы; новая дорога поблизости должна была привлечь экипажи и больше товаров. Дела у них шли хорошо, несмотря на трудности в начале, а может быть, и благодаря им.

В полдень здесь было многолюдно: возвращались рабочие с дороги, и это были молодые люди, доказательство того, что война действительно закончилась. Мужчины, которые могли свободно гулять, не боясь вербовки или скорби возвращения домой искалеченными и никому не нужными.

Она подумала о своём брате, другом Джоне, потерявшем ногу в бою на стороне Старого Тридцать Первого. Теперь, по крайней мере, он будет говорить об этом, а не считать свою травму какой-то личной неудачей. Без него ей бы никогда не удалось превратить гостиницу в успешное, даже процветающее предприятие.

Она услышала звон бокалов и догадалась, что это Том Оззард, наш последний рекрут, как его назвал Джон. Ещё одно звено, ветеран из того, другого мира, который она могла только вообразить. Слуга сэра Ричарда Болито, который был с ним до дня его гибели. Откуда ни возьмись, Оззард появился здесь, в Фаллоуфилде, больше похожий на беглеца, чем на выжившего. Человек, которого что-то преследует и преследует, и она знала это, если бы не Джон, она бы никогда не подумала предложить ему кров и работу, которую он понимал.

Несмотря на свою суровость, а порой и враждебность, он доказал свою состоятельность, как в отношении вина, так и в общении с некоторыми из самых взыскательных клиентов, особенно с аукционистами и торговцами. Будучи образованным человеком, он сделал так, что бухгалтерия и счета гостиницы казались простыми, но он никогда никому не доверял, и она чувствовала, что даже её Джон мало что знал о нём, кроме того мира, который они делили в море.

Она увидела тень, промелькнувшую в дверях гостиной. Это была Несса. Высокая, темноволосая и редко улыбающаяся, но она вскружила бы голову любому настоящему мужчине. Например, своему брату Джону. Но было трудно понять, есть ли между ними что-то общее. Выброшенная родителями из-за того, что она зачала и потеряла ребёнка от солдата из гарнизона Труро, Несса стала частью семьи и отреклась от прошлого. И она была так добра к маленькой Кейт, что было необходимо в шумной гостинице, где требовалось шесть пар глаз одновременно.

«Старый Гиперион» шёл хорошо, и будет ещё лучше. Она замерла, опираясь рукой на стену; кирпичи были почти горячими, как свежий хлеб. Так почему же она так беспокоилась?

Она подумала о крупном, лохматом, кто-то, возможно, сказал бы, неуклюжем мужчине, ворвавшемся в её жизнь. Грубоватый, но уважаемый как настоящий моряк и друг сэра Ричарда, Джон Олдей покорил её сердце. Он уже сошёл на берег; он сделал гораздо больше, чем должен был, но всё ещё не оправился. Она знала, что, когда он отправлялся в Фалмут, он будет наблюдать за кораблями, приходящими и уходящими; всегда одно и то же. Пытаясь удержаться. Остаться частью этого.

Она вспомнила его последний визит в Фалмут, когда он встретил капитана Адама Болито; она болезненно осознавала его неуверенность, его опасения, когда он пытался решить, стоит ли ему возвращаться в старый дом, который он когда-то называл своим домом, когда он не был в море с сэром Ричардом.

Она слышала, как Брайан Фергюсон говорил, что сэр Ричард и её Джон были словно хозяин и верный пёс, каждый из которых боялся потерять другого. Возможно, так оно и было. Она сжала кулаки. Теперь она не позволит причинить ему вреда.

Она спросила Джона, как он нашел капитана Адама. Он думал об этом, положив подбородок в большие, неуклюжие руки, которые могли быть такими любящими и такими нежными в их личном мире.

Он сказал: «Как и его дядя, хороший и заботливый капитан, судя по всему, но он одинок. Так быть не должно». Как будто он чувствовал какую-то ответственность.