Он взглянул на лейтенанта Гэлбрейта, стоявшего прямо на корме, с суровым выражением лица. Он направлялся к флагману, и Джаго догадался, о чём тот думает. Капитан всё ещё отсутствовал, а Гэлбрейт был главным. Он мысленно улыбнулся. Почему я отменил гичку? Сделай так, чтобы всё выглядело правильно.

Мичман Мартинс командовал, но Джаго пришлось слегка подтолкнуть его, когда к траверзу медленно подошла баржеподобная посудина, явно высматривая товар, как и остальные суда, постоянно находившиеся рядом с этим внушительным флотом. На корме был установлен красочный навес, под которым сидели несколько женщин. Их платья и раскрашенные лица не оставляли сомнений в том, что они собираются обменять.

Мичман Мартинс сглотнул и даже покраснел. В конце концов, у него ещё есть надежда, решил Джаго.

Его мысли вернулись к капитану. Я никогда не видел, чтобы кто-то так разрывался между желанием уйти с корабля и желанием остаться на виду у всех, исполняя обязанности командира. Другие бы ни за что не усомнились, особенно с благословения флагмана.

Он обдумывал предложение капитана присоединиться к нему в Фалмуте; он посмеялся над этой идеей, но она не исчезла. Он даже упомянул об этом Старому Блейну, плотнику, который презрительно ответил: «Я всегда считал тебя дураком, Люк, но никогда не считал тебя настолько глупым! Дай Бог, чтобы кто-нибудь сделал мне такое предложение!»

И вот они снова двинулись в путь. Не было ни официальных приказов, ни речей офицеров; всё было просто понятно. Скопление кораблей превратилось в флот. Флагман был подобен ступице огромного колеса, и когда приходил приказ, он появлялся внезапно. В соответствии с правилами флота.

Он взглянул на руку молодого мичмана на румпеле, на бдительный взгляд гребца-загребного, словно присутствие флагмана коснулось каждого из них. Если не огромного трёхпалубника, то уж точно адмирала, чей флаг лишь изредка развевался на топе мачты: ныне лорда Эксмута, но более известного и памятного как сэра Эдварда Пелью, который во время войн с Францией и Испанией прославился и заслужил уважение как самый успешный капитан фрегата. Новый титул был дарован ему по окончании боевых действий. Как и большинство современников Джаго, Пелью вырос на флоте и ничего другого не желал. Возможно, он ожидал вынужденной отставки; это случалось со многими офицерами подобного уровня. Джаго посмотрел на возвышающиеся мачты и скрещенные реи. Не для меня. Он сам служил на линейном корабле, старом двухпалубнике, далеко не таком грандиозном, как «Королева Шарлотта». Он прослужил на ней больше года, прежде чем его перевели на фрегат, и всё это время не переставал встречать людей, которых никогда раньше не видел. Плавучий город, названия, которые невозможно запомнить, офицеры, не желавшие разузнать что-либо о людях, не входящих в его непосредственное подчинение.

«Эй, лодка?»

Джаго ухмыльнулся и сложил руки рупором. Уай, да. «Просто чтобы сообщить им, что на борт прибыл офицер, но, боже мой, капитану корабля не нужны все эти церемонии и почести. На этот раз всего лишь лейтенант».

Он коснулся руки мичмана и пробормотал: «Возьмите ее сейчас же».

Он вспомнил контр-адмирала по имени Херрик; тот бы выпал за борт, если бы не его быстрые действия. Странно, подумал он; было много старших офицеров, которых он бы с радостью помог выбросить за борт, если бы верил, что ему это сойдёт с рук.

Весла брошены, носовой матрос зацепился за цепи, и сверкающий киль флагманского корабля возвышается над ними, словно скала.

Гэлбрейт сказал: «Отстань, Коксан. В этот раз я не задержусь надолго».

Яго коснулся его шляпы и наблюдал, как он схватился за один из канатов и прыгнул на нижнюю «ступеньку». Как он уже заметил, Гэлбрейт был очень лёгок на ногах для столь могущественного человека. Он не был мягким или покладистым, и не стремился к популярности, как некоторые старшие лейтенанты, которых знал Яго.

Находясь рядом с капитаном, он знал его лучше, чем большинство других, или так говорил себе Джаго. Достаточно, например, чтобы уловить горечь в тоне Гэлбрейта. Он знал эту историю, или большую её часть. У Гэлбрейта был свой собственный корабль. Он наблюдал, как сине-белая фигура неуклонно поднимается и огибает изогнутый корпус, а меч хлопал его по бедру. Небольшой корабль, всего лишь небольшой бриг, его называли «Виксен». И его собственный. Многие младшие офицеры начинали так. Первым командованием капитана Болито тоже был бриг, как, как он слышал, и жестоко изуродованного капитана Тиаке.

Но на этом продвижение Гэлбрейта остановилось. Стоит узнать всю историю целиком.

Он увидел, как Гэлбрейт добрался до входного порта, и рявкнул: «Отбой! Отчалить! Приготовиться к веслам!» Последний приказ был отдан мичману. Мартинс снова погрузился в мечты. Он смотрел на флагман. Его глаза говорили: «Если бы только».

Джаго фыркнул: «Он мог бы это получить».

Лейтенант Ли Гэлбрейт остановился, чтобы снять шляпу перед квартердеком и флагом, довольный и одновременно удивленный тем, что не запыхался после крутого подъёма. После «Непревзойдённого» палуба казалась огромной: здесь можно было разместить два корпуса, и всё равно оставалось бы достаточно места для муштры морской пехоты.

Лейтенант, записав его имя, отправил мичмана с сообщением. Он вспомнил свою короткую командную работу. Это было ни с чем не сравнимое чувство. Будь ты скромным или нет, тебя встречали с почестями, словно ты уже получил назначение. Он много думал об этом. Слишком много.

«А, мистер Гэлбрайс!»

Он обернулся и увидел долговязого лейтенанта с золотым галуном на плече, который отличал его от всех остальных смертных. Флаг-лейтенант адмирала.

Он спокойно поправил: «Гэлбрейт, сэр».

«Вполне. Насколько я понимаю, вашего капитана нет на борту?» Это прозвучало как обвинение.

«Офицер-флагман Плимута настоял на том, чтобы взять отпуск на несколько дней…»

Флагман-лейтенант пожал плечами. «Вице-адмирал Кин спустил флаг. События развиваются быстрее. У меня есть письмо, которое вы должны взять с собой, когда покинете этот корабль. Организуйте срочного курьера, пожалуйста. А теперь, если вы последуете за мной, можете расписаться в получении приказов». Он позволил словам дойти до сознания. «Ваша ответственность, понимаете?»

Ему не нужно было слышать это от лейтенанта. Капитана Болито отзывали. Гэлбрейт не мог понять, испытывал ли он облегчение или негодование.

Он последовал за другим офицером под корму. Всё вокруг было огромным, как в жизни. И не было никакого движения, словно огромный корабль сел на мель. Внезапно он вспомнил Варло: тот был чьим-то флаг-лейтенантом до того, как присоединился к «Безграничному», заменив погибшего лейтенанта Масси.

В таких обстоятельствах раны заживают быстро. Это было совсем недавно, и он едва мог вспомнить, как выглядел Мэсси, как говорил. Неписаное правило. Его имя тоже никогда не упоминалось.

Он расписался в запечатанных приказах, за ним наблюдал маленький, шустрый человечек, должно быть, писарь или секретарь кого-то вышестоящего лица. Никто не пригласил его сесть.

Флаг-лейтенант сказал: «Кажется, всё в порядке, мистер… э-э… Гэлбрейт». Он вздрогнул, когда на дверь упала тень.

Незнакомец был высоким, крепкого телосложения и одет в нечто похожее на махровый халат, похожий на тот, что Гэлбрейт видел на богатых людях в местном спа-салоне. Его большие ступни были босыми, и он оставлял мокрые следы на идеальном покрытии палубы.

Он мог быть только легендарным адмиралом. Никто другой не осмелился бы.

Он протянул большую руку и резко сказал: «Эксмут. Вы, кажется, из «Непревзойденного»». Он улыбнулся, разгладив морщины. Лицо моряка. «Рад видеть вас рядом. Я прочитал отчёт, который ваш капитан оставил Валентину Кину. Он меня вдохновил. Может многое изменить, когда мне позволят продолжить работу». Он пронзительно посмотрел на своего помощника, который стоял с открытым ртом, пораженный этой непринуждённой непринуждённостью. «Бокал чего-нибудь был бы весьма кстати!»