– Он много за них заплатил?

–Часто нет; но люди всегда ожидают, что так и будет.

– А пленных варваров вы тоже набирали? За них приходилось платить?

– Да. Они изначально являются государственной собственностью.

–Их всегда можно купить?

–Во время войны.

–Этот рынок может исчезнуть, если наш новый император установит славный период мира… Откуда он тогда их возьмет?

–Мужчины есть всегда.

–Они сами выбирают такой образ жизни?

–Есть много людей, которые отчаянно нуждаются в деньгах.

–Он им много платит?

– Я им ничего не плачу. Я их просто кормлю.

–И этого достаточно?

– Если они раньше не ели, то, конечно, едят. Свободные добровольцы получают первоначальный взнос.

-Сколько?

–Две тысячи сестерциев.

Анакрит поднял брови.

«Это ненамного больше, чем император платит поэтам за прочтение оды на концерте. Думаете, разумно продавать себя за такую сумму?»

–Многие из них никогда не видели столько денег вместе.

–Но это не очень высокая цена за рабство и смерть.

Должны ли они подписывать контракт при поступлении на службу?

–Они берут на себя обязательство.

-Как долго?

–Навсегда. Если только они не получат золотой меч и не освободятся.

Но даже те, кто добился успеха, чувствуют себя неловко и возвращаются на службу.

–При тех же условиях?

–Нет. Зарплата на начальном уровне в шесть раз выше.

–Двенадцать тысяч?

И, конечно же, они рассчитывают получить ещё больше наград. Они считают себя прирождёнными победителями.

– Ну, но это не будет длиться вечно.

«Нет», — Каллиоп молча улыбнулся.

Анакрит выпрямился, задумавшись. Он вёл допрос непринуждённо и делал подробные записи. Он выглядел спокойным, словно просто знакомился с обстановкой вокруг.

Это было не совсем то, чего я ожидал. Однако, раз он стал главой Секретной службы, он, должно быть, был хорошим человеком.

Мы пришли к выводу, что советник Каллиопа рекомендовал ему сотрудничать, когда это возможно, но также предупредил его ни в коем случае не проявлять инициативу. После вмешательства Анакрита его паузы становились всё длиннее.

«Я знаю, о чём он думает», — пробормотал он. «Он недоумевает, как я могу позволить себе такие расходы, когда я сказал цензорам, что большинство моих предприятий долгосрочные и не приносят немедленной прибыли».

«Он имеет в виду подготовку гладиаторов», — отметил Анакрит.

–Да, на это уходят годы.

–И все это время вам приходится обеспечивать их кровом и едой?

– Да, и тренеры, врачи, оружейники…

–И тогда они могут погибнуть во время своего первого выхода на улицу.

– Конечно, господа. Моя компания очень рискованна.

–Я еще не встречал бизнесмена, который бы этого не говорил.

Я перебил его и одновременно наклонился вперед.

Анакрит расхохотался, больше над Каллиопом, чем надо мной, и его уверенность продолжала расти. Мы собирались вести себя дружелюбно, давая понять, что всё, что говорит подозреваемый, не имеет значения. Никаких резких покачиваний головой или повышенных тонов. Только улыбки, доброта, понимание всех его проблем… а потом написать рапорт, который отправит жертву прямиком в Аид.

–Откуда у вас основной доход?

– Мне платят за то, что я поставляю людей и животных для охоты. А если мы организуем настоящий бой, то получим приз в виде денег.

– Я думал, что это победивший гладиатор, которому досталось это сокровище.

–Ланиста получает процент.

– Конечно, гораздо больше, чем у гладиатора. Но достаточно ли он большой, чтобы владеть виллой с видом на Неаполитанский залив?

Ну, без сомнения, это результат многих лет работы. — Каллиоп хотел было заговорить, но мы загнали его в угол; я продолжил: — Поскольку он годами копил свой капитал, интересно, не было ли у него, когда он готовил отчеты для переписи, других объектов недвижимости, возможно, за пределами Рима, или поместий, которыми он владел так долго, что забыл о них и которые он по ошибке упустил в своей декларации об имуществе.

Я сказал это таким тоном, что он мог подумать, будто мы что-то знаем.

Каллиоп попытался проглотить слюну.

– Я еще раз просмотрю пергаменты, на всякий случай...

Фалько и его коллеги кивнули и приготовились выслушать его признание, но мы неожиданно дали ему отсрочку.

В комнату вбежал потный, растрепанный раб с засохшей грязью на сапогах. Несколько мгновений он стыдливо смотрел в пол, не решаясь заговорить с Каллиопом в нашем присутствии. Мы с Анакритом вежливо склонили головы друг к другу, делая вид, что обсуждаем дальнейшие действия, хотя на самом деле просто слушали, что они говорят.

По услышанному шёпоту мы поняли, что случилось что-то ужасное, и Каллиопа немедленно вызывают в вольер. Он гневно выругался и вскочил на ноги. Он несколько мгновений смотрел на нас, не находя слов.

«У нас покойник», — лаконично сказал он. Было очевидно, что он переживает эту утрату.

Я подумал, что это, должно быть, дорого. Мне нужно съездить и разобраться. Пойдём, если хочешь.

Анакрит, который после несчастного случая быстро побледнел, решил остаться в кабинете. Даже плохой шпион знает, когда нужно воспользоваться возможностью провести обыск. Тогда Каллиоп сказал мне, что погибший — Леонид, его лев.

VI

Загон для животных представлял собой длинное, низкое здание. Вдоль одной стороны стояли большие клетки, размером примерно с кабинку раба. Из них доносились странные звуки и скрипы, и вдруг раздался низкий рёв какого-то другого крупного животного, возможно, медведя. Перед клетками находились загоны поменьше с низкими решётками. Почти все они были пусты. В одном конце клетки четыре страуса с любопытством смотрели на нас, пока Буксо, смотритель, безуспешно пытался утолить их любопытство, предлагая им порцию корма. Они были выше его и жадно шумели, словно стервятники, выворачивающие шеи, когда кого-то сбивает машина.

Леонидас лежал в своей клетке, недалеко от того места, где мы видели его накануне, но в тот момент его голова была повернута в другую сторону, и он не смотрел на меня.

–Нам нужно больше света.

Каллиоп лаконичным тоном попросил еще факелов.

–Давайте не будем зажигать слишком много, чтобы не растревожить диких животных.

«Можно войти?» Я положила руку на прутья клетки. Они оказались крепче, чем можно было предположить по их обгрызенному виду. Они были сделаны из дерева с металлическими вставками. Дверь запиралась на короткую цепь и навесной замок. Ключи, судя по всему, были в кабинете. Каллиопа крикнула рабыне, чтобы та их принесла, чем воспользовалась Буксо, чтобы бросить свои обязанности няньки и присоединиться к нам, а за ней и эти длинноногие птицы.

«Конечно, он может войти. Ему это не повредит. Он мёртв». Он кивнул на останки животных, над которыми жужжали мухи в клетке. «Он даже не съел свою утреннюю порцию».

–Тебе дали это мясо утром?

«Просто перекус, чтобы продержаться до ночи». Он был похож на козла. «Я позвал его, а он уже лежал вот так. Я думал, он спит».

Бедное животное, оно, должно быть, уже мертво.

–То есть вы ушли, думая, что лев спит, не так ли?

– Точно. Позже, когда я вернулся, чтобы принести зерно этим глупым птицам, он так и не пошевелился. Его тело было облеплено мухами, и он даже не вилял хвостом. Я даже ткнул его палкой.

Тогда я сказал себе, что я умер.

Факелы и ключи прибыли одновременно. Каллиопо взяла их и стала искать ключ, который открыл бы клетку, выбирая среди множества ключей на железном кольце. Он покачал головой.

«Когда их вырывают из естественной среды обитания, эти животные становятся очень уязвимыми. Теперь ты поймёшь, Фалько, почему я против некоторых вещей».

Такие люди, как вы — он имел в виду тех, кто проверяет его финансовую честность, — такие люди, как вы, не понимают, насколько это деликатный вопрос. Животные умирают за одну ночь, и мы никогда не знаем, почему.