До выбранного места мы шли привычным путём. Мы направились на запад вдоль Декуманус Максимус, пересекли центральный ручей и оставили позади песок и бани. У Лондиниума не было ни стен, ни формально определённого померия , обозначающего границы, но мы знали, что находимся на окраине города. За военной зоной мы вышли на кладбище с великолепными памятниками.

Мы прошлись и заметили огромную надпись, написанную его женой, в память о Хулио Класичиано, бывшем финансовом прокуроре, которого Илларис сменил после его смерти при исполнении служебных обязанностей.

Поднявшись на другую сторону холма, мы вышли на пологую площадку с видом на другой приток Темзы. Там, вдали от официальных гробниц и памятников, лицом к безлюдной сельской местности, собрались участники траурной процессии.

Клорис была основательницей и лидером своей группы, и она была убита в неравной схватке. Это заслуживало особых почестей. Её тело было принесено на рассвете в гробу, который медленно несли женщины. Её спутницы образовали мрачный церемониальный эскорт. Другие скорбящие, в основном женщины, приехали со всего города. Среди них была жрица Исиды, культу которой преданы многие гладиаторы. Как ни странно, на южном берегу реки в Лондиниуме находился храм египетской богини. Я знал, что Клорис редко почитала своих богов Триполитании, но некоторые из её спутниц считали присутствие жрицы уместным. Анубис, собакоголовый египетский проводник подземного мира, приравнивается к Радаманфу или Меркурию, тем посланникам богов, которые отправляют казни на арене. Итак, в атмосфере, пронизанной ароматом сосны и сопровождаемой звуками систра, гроб прибыл к месту захоронения.

За пределами кладбища мы обнаружили аккуратно вырытую могилу с прямыми стенами. Над ней был возведён сложный костёр из переплетённых брёвен прямоугольной формы. Бревна были тщательно уложены. Они горели долго и ярко.

На дне могилы были установлены новые светильники и курильницы, ритуальные символы и символы света. Также были видны несколько личных сокровищ и подарки от друзей.

Кто-то постирал голубой палантин Елены, и на нём лежала Хлорис. Если Елена и заметила это, то не выказала ни одобрения, ни неодобрения.

Клорис казалась старше, чем я её помнила. Здоровая женщина в расцвете сил, выбравшая тяжёлую, но блестящую профессию.

Как бы отчаянно это ни казалось, возможно, она надеялась выиграть

Ей были уготованы битвы и слава, и почести, и богатство. Но её убили за независимый дух. В тот день её тщательно одели, скрыв ужасные раны. На ней было длинное тёмное платье, перекинутое через грудь, с драгоценной золотой цепью вокруг торса, украшенной драгоценным камнем посередине. Даже после смерти она являла собой роскошный, элегантный, сексуально опасный, тревожный вид.

Я не желал ей смерти, и все же я почувствовал почти облегчение, оставив ее там.

«Кто же купит у него этот камень?» — подумал я.

«Никто», — Хелена посмотрела на меня. «Должно быть, она сама его купила».

Разве ты не понимаешь, Марко, что для нее это было проблемой?

Когда пламя разгорелось, её коллеги, прекрасные и дисциплинированные, окружили её. Некоторые плакали, но большинство сохраняли спокойствие и суровые лица. Все они знали, что в избранной ими жизни их ждёт смерть. Но эта смерть была преждевременной; она требовала особого реквиема. Гераклея, светловолосая и статная, первой взяла факел и зажгла угол погребального костра. Приятный, благоухающий запах сосновых шишек усилился. Тонкая струйка дыма поднялась клубами, и пламя начало разгораться. Факел пустили по кругу. Одна за другой женщины подносили его к поленьям, окружавшим погребальный костёр. Воздух наполнился тихим стоном.

Прощание было кратким. Даже Елена отделилась от Петрония и меня и ждала своей очереди с факелом. Мы с Петро — нет.

Это было бы неуместно. Мы стояли там, окружённые клубами дыма, которые извивались, проникая в наши лёгкие, волосы и одежду.

Пламя будет пылать весь день и всю ночь. Постепенно слои брёвен будут ломаться и рушиться друг на друга. В конце концов, обугленные останки упадут в яму: плоть обгореет, кости сгорят дотла, но практически невредимы. Никто не соберёт ни пепел, ни кости. Это будет их вечным пристанищем.

Наконец, я пошёл вперёд, чтобы просто попрощаться. Через некоторое время женщина по имени Гераклея встретила меня, как хозяйка.

–Спасибо, что пришёл, Фалько.

Я не хотел разговаривать, но хорошие манеры заставили меня.

–Сегодня печальный день. Что теперь будет с вашей группой?

Понизив голос, Гераклея кивнула в сторону жрицы Изиды.

«Видишь женщину со жрицей?» Рядом с ней стояла роскошно одетая молодая матрона, одна из тех почтенных поклонниц, которых привлекают храмы, украшенная серебряными украшениями. «Она — новая покровительница. Всегда были те, кто держался особняком, вдовы или жены богатых купцов. Они жаждут острых ощущений от крови, но, покровительствуя нам, они могут помешать другим подумать, что они жаждут мужчин. Амазония сказала…»

Я это представил.

–Что не было никакой разницы между принятием его поддержки или поддержки Флорио.

– Вы хорошо ее знали.

«Да, я знал её». Я смотрел на костёр. «Я знал её, но это было давно».

Гераклея тоже была печальна.

–Амазония была права. Я покидаю Британию. Я еду домой.

–А где это?

–В Галикарнасе.

«О, это то самое место!» Галикарнас — духовная родина амазонок в мифологии. Я оглянулся. Елена разговаривала с Петронием. Судя по суровому выражению его лица, эти похороны сильно действовали на Петро. Он слишком много думал о тех, других, в Остии, когда его дочерей отправили к богам в его отсутствие.

Елена его утешала. Это заставляло его на несколько мгновений перестать меня замечать. Я рискнула. «Гераклея, Хлорида что-нибудь обо мне говорила?»

Высокая блондинка обернулась и несколько мгновений пристально смотрела на меня. Не знаю, что я надеялся услышать, но она не смогла или не захотела мне сказать.

– Нет, Фалько. Нет. Он ничего не сказал.

Ну вот, всё и кончилось. Я оставил его среди приятного аромата горящих ананасов и яростного пламени.

Время от времени я вспоминал её в последующие годы, стараясь не слишком зацикливаться на времени, проведённом вместе. Я мог обходиться воспоминаниями.

«Ты всегда был проблемой…»

«И ты всегда был...»

'Что?'

«Я расскажу тебе в следующий раз, когда мы будем одни...»

Я вернулся к Петронию и Елене. Казалось, они ждали, словно что-то должно было вот-вот закончиться.

Мы не остались до самого конца, но задержались там ещё какое-то время, молча наблюдая за огнём. Зло, ставшее причиной смерти, которую мы оплакивали, было изгнано, по крайней мере, на время. В конце концов, Лондиниум пал жертвой бандитов; Петронию всё ещё предстояло выследить Флориуса. Погибшая женщина и её друзья, чьи скорбные лица озарялись огнём, были изгоями, как и преступники; однако они были синонимами мастерства, таланта, товарищества и доброй воли. Они представляли собой лучшее из всех, кто приходил сюда, до самого края земли, с мечтами. Они убили Клорис, но на её собственной территории, пока она использовала все свои лучшие способности, с дерзким поведением, вызывая восхищение и, по крайней мере, я так полагал, без сожалений.

Кто скажет, что это нецивилизованно? Всё зависит от того, что понимать под цивилизацией, как сказал прокурор.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Когда я решил поместить Фалько и Елену в римский Лондон, это было отчасти связано с тем, что они уже были в Британии после своего предыдущего приключения, и трудности с путешествиями в античном мире не позволяли им вернуться слишком рано. Однако это оказалось весьма кстати. За последние несколько лет впечатляющие находки значительно расширили наше понимание римского города. Порой казалось, что Археологическая служба Музея Лондона, а также кураторы музейных экспозиций работают на пределе возможностей, пытаясь найти материал для одной из сюжетных линий Фалько. Я особенно благодарен Нику Бейтману и Дженни Холл за их помощь, особенно когда даты и местоположение зданий были неопределенными.