Елена шла к нам, уводя Альбию от опасной зоны.

Даже в этом странном свете я ясно видела, что маленькая мусорщица, чьи глаза горели от возбуждения, была совсем не рада жизни в доме дерзкого Фалько. Затем она увидела и узнала Флорио. Должно быть, он был в борделе, пока её держали в плену. Должно быть, он что-то с ней сделал. Альбия замерла и начала кричать.

Её пронзительные крики напугали всех нас. Я на мгновение заткнула уши. Флорио проигнорировал девушку. Воспользовавшись моментом, он резко вырвался. Клорис отреагировала мгновенно, но он нанёс ей жестокий удар в лицо и вырвал меч. Она порезала себе запястье, инстинктивно попытавшись вырвать меч. Прежде чем кто-либо успел его остановить, он яростно полоснул её по животу круговым ударом. Флорио, обычно позволявший другим убивать за него, пошатнулся и выглядел испуганным.

С удивленным ворчанием Клорис рухнула на пол. Кровь была повсюду. Я опустился на колени рядом с ней и попытался остановить кровотечение, но Флорио разорвал её безвозвратно, и никто не мог расправить разваливающиеся кишки. Это было бесполезно. Я остался стоять на коленях, не веря своим глазам и испытывая тошноту.

«Она умирает», — резко сказал Петроний Лонг. На этот раз он ошибся, и я это знал. Она уже была мертва.

XLIV

Оглушительный рев бури напугал нас до глубины души.

Небо разрывали яростные вспышки молний. Проливной дождь ограничил видимость, лишив нас дыхания… и именно в этот момент Флорио воспользовался возможностью и сбежал.

«Оставьте её в покое!» – приказала Елена. Она сняла палантин, ткань которого уже местами пропиталась водой, и накрыла Хлорис синей тканью, пока я вытирал руки и предплечья о песок. Там, на тропе, лежала куча тел, в основном мужских. Женщины начали поглядывать в нашу сторону; одна или две бросились бежать. У других ворот я разглядел несколько красных одежд: прибыли солдаты, по крайней мере, некоторые из них. Некоторые из них разговаривали с приспешниками;

Большинство небрежно разглядывали темную тушу мертвого медведя.

– Марко! – подгонял меня Петро.

«Мы о ней позаботимся», — повторила Хелена, подтолкнув меня. «Вперёд! Иди за Флорио!»

Петроний уже был в пути, и я, словно во сне, последовал за ним.

Теперь мы знали, что находимся в Британии. Клянусь всеми богами, что слабость, которую я начал испытывать к этой провинции, была уничтожена первым, неистовым ливнем. Штормы в Средиземноморье имеют свойство начинаться ночью. Почему же, когда погода в северном климате менялась, это всегда происходило днём?

Вряд ли хоть одно здание в городе имело такую же хорошую дренажную систему, как амфитеатр, но от обилия хлынувшей воды мы плескались в ливнях, даже укрывшись под дверью. Водосточные желоба уже ревели от воды. Наверху ливневые завесы опустошили все трибуны. Проход между ограждением для зрителей первого ряда и защитным ограждением практически мгновенно затопило.

Во всем Лондиниуме не было другого места, кроме реки, где мы могли бы так легко промокнуть. Мы с Петронием, пошатываясь, вышли за дверь. Одежда прилипла к телу, волосы прилипли к голове, а струйки воды обрушивались на нас. Мне казалось, что я могу утонуть от воды, стекающей по носу. Глаза наполнились водой. Ноги застряли в сапогах, которые висели мертвым грузом, и я едва мог оторваться от размокшей земли.

Мы внимательно осмотрелись, но Флорио исчез. Размытые, сгорбленные фигуры, как могли прикрывая головы, бежали в разные стороны сквозь дождь и туман. Петро пытался их расспросить, но они отмахивались. Если Флорио нашёл или украл у кого-то плащ, мы никогда об этом не узнаем.

Молнии продолжали пронзать чёрное как смоль небо, освещая наши хмурые лица. Петроний протянул руку в одну сторону и рванул с места. Я повернулся направо.

Я выходил на открытое пространство, бессмысленная прогулка. Вокруг раздавался ещё один ужасный раскат грома. Если бы здесь был хоть какой-то проход, я бы бросился в укрытие, бросив всё.

Тропинка, ведущая от арены, упиралась в дорогу. Колено заболело, как только я ступил на гравий, но я продолжал хромать, несмотря на усиливающийся дождь. Я ненавидел это место. Я ненавидел погоду. Я ненавидел проклятое, бесхозяйственное и уязвимое общество, которое впустило Флорио, и администрацию, которая никак не контролировала его теневые делишки. Я ненавидел городских планировщиков, которые строили арены в отдалённых местах. Я ненавидел жизнь.

Маркус Дидий Фалько, который всегда был самым жизнерадостным на собраниях.

Я повернул на юг и направился к застроенной территории. Первое место, которое я увидел, было похоже на промышленное здание, издававшее шум, похожий на шум работающего оборудования. Я приоткрыл дверь наполовину.

Должно быть, это было мельничное колесо. Было очень темно, но я слышал громкий стук лопастей и плавный гул воды, поднимающейся и падающей в резервуар. Звук был прерывистым.

Я мог бы укрыться, но дождь, вероятно, кончится только через несколько часов. Я всё ещё питал слабую надежду добраться до Флорио.

Я громко позвал, но никто не ответил, поэтому я вышел на улицу и снова нырнул в бурю.

Устав от бега в такую погоду, я нашёл более перспективное место: сквозь тьму показалась группа зданий. Когда я приблизился, опустив голову, чтобы укрыться от бури, удача на этот раз улыбнулась мне. Место производило впечатление чего-то коммерческого. Кто-то стоял в открытом дверном проёме, выглядывая наружу, но отступил в сторону, чтобы пропустить меня. Жара ударила в самое пекло. Цивилизация ждала. И тут я понял: для посетителей арены предусмотрены общественные туалеты.

Как всегда осторожный, я искал табличку с названием. На столе, где собирали входную плату, висела грубая фреска. Место называлось «Термы Цезаря». Что ж, это, по крайней мере, звучало заманчиво.

XLV

–Мечи запрещены!

«Я должен зарегистрировать это место от имени губернатора!»

Мне хотелось искупаться. Мне хотелось сбросить промокшую одежду, высвободить оружие из мокрого кулака, снять тяжёлые, промокшие насквозь ботинки и сесть на тёплый выступ, позволяя коварному пару окутать меня, пока я дремлю. Если бы совесть позволила мне уйти, я бы с радостью остался там на несколько дней.

«Это официально? У вас есть ордер?» В провинции никогда не было ордеров на обыск. Даже в Риме, клянусь Аидом! Если офицеры стучали в дверь, желая всё осмотреть, хозяин впускал этих хулиганов и начинал копить деньги на оплату того, что они сломали.

Я сердито взмахнул мечом.

– Это мой приказ. Если хотите обсудить, можете отправить гонца в резиденцию прокурора.

– Что ты говоришь! В такую-то погоду?

–Тогда закрой рот и покажи мне, что внутри, как уборщик, который хочет сохранить свои права.

Вероятно, они так хотели увидеть бани в Британии, что даже не существовало системы лицензирования. Кто бы за этим следил, если бы не было инспекторов? Законодательство без обеспечения соблюдения — ненадёжная основа.

Лицензии на ведение бизнеса, конечно же, были у нас дома, и напыщенные сенаторы, расхаживавшие вокруг, словно городские советники, жаждали взобраться на курс почёта, одновременно занимаясь назойливыми проверками часов работы, распущенности простого народа и мер пожарной безопасности. Подкуп сопровождающих обычно просто переносил проблему дальше по улице, к следующей жертве.

Там, в месте, где бюрократия ещё не укоренилась, простая сила языка, казалось, производила впечатление. Не могу сказать, что меня сопровождали, как санитарного инспектора, но мне позволяли бродить по горячим и холодным комнатам, не испытывая беспокойства.

Казалось, будто я всю жизнь провёл в роли информатора, постоянно обыскивая ванные комнаты с мокрым полом; они были опасны, если торопиться и в ботинках. Скользя по ним, было сложно сосредоточиться.

Скользкая плитка облицовывала стену, покрытую неровностями, сквозь которые проходили трубы горячего воздуха. По крайней мере, рёв бури приглушался толстыми каменными потолками.