Обратный путь был короче через Декуманус, но там было полно людей.

У нервного обнажённого тоже были проблемы с уклонением от насмешек и хохота. Нам было немногим лучше. Все носильщики с ручными тележками заполонили тенистый тротуар, дорога была забита повозками, а раскалённая сторона улицы раскалена. Имущество Диокла было не тяжёлым, но включало в себя небольшой складной табурет, моечные принадлежности, полупустой винный кувшин и футляр для стилуса; завязанный узлом плащ имел неудобную форму для маневрирования в тесноте главной дороги с послеобеденными пробками. Елена не могла помочь. Она несла таблички и, будучи ненасытной читательницей, уже просматривала их на ходу.

«Его каракули бесполезны. Он просто пишет что-то для запоминания, типа

«Завтра», не говоря уже о чем... Этот Дамагорас, которого ты нашел, — единственное имя...

Всего было около пяти скреплённых комплектов, каждый из которых состоял из четырёх или шести двусторонних деревянных досок, поэтому Елена была занята тем, что держала в руках все эти доски для письма, одновременно пытаясь открыть их по одной. Однажды она уронила пару, но это случилось из-за того, что на неё налетел водонос. Елена наклонилась, чтобы поднять упавшие доски, отпугивая всех «услужливых» прохожих, которые могли бы притвориться, что помогают ей поднять их, при этом сжимая в руке одну из них. Когда она наклонилась, развратный официант из закусочной явно собирался её поддеть, но узелок Диокла оказался хорошей защитой, под прикрытием которой я пнул официанта. Он отшатнулся назад с пустым подносом из-под напитков. Не заметив этого, Елена продолжила читать. «Юнона, этот человек был занудой… вот он составил счёт в баре. В последнем комплекте он набросал что-то похожее на сетку для сольных шашек».

Счёт в баре оказался таким мизерным, что вполне мог состоять только из холодного рагу и стакана на одного. Скандальный писец обедал один. По крайней мере, это избавило нас от разочарования из-за неотслеживаемых встреч с анонимными контактами. Настольная игра, очевидно, могла быть картой для рандеву, но если так, то Диокл пропустил все названия улиц. Это не помогло.

«Может быть, он был из тех жалких ублюдков, что проводят свободное время, рисуя воображаемые города», — мрачно предположил я. Однако ничто из того, что я о нём знал, не указывало на то, что он в свободное время был королём Атлантиды.

«Маркус, судя по тому, что я читал в Daily Gazette, он получил массу удовольствия, применяя свой творческий потенциал к... Флавия Конспикуа, кажется, выросла Брак ей быстро наскучил. Едва её вырвали из материнские руки от подходящего Гая Мундана, чем, по слухам, Флавия (наследница имений Сплендидус и опытная флейтистка-любительница) уже снова видит свою старую любовь Гаудиуса... «Это я выдумала», — заверила меня Елена.

«Звучит хорошо. Твоя Флавия — горячая штучка?»

«Всегда популярен в холостяцкой среде».

"Блондинка?"

«Оберн, я бы сказала. Фигура неважная, но характер прекрасный; она готова на всё ради кого угодно».

«Это можно понимать по-разному...»

«О, конечно!»

«Скажите, а «игра на флейте» — это не слишком распространенное словосочетание в терминах скандальных колонок?» — спросил я.

«Очень», – сказала Елена с той серьёзностью, которую я так любил. «Можно подумать, что весь Рим будет звучать как духовой оркестр, учитывая…

господствующие свободные нравы. О пальце Флавии ходят легенды, её контроль дыхания великолепен, и, говорят, она даже иногда пытается использовать двусторонний берцовый канат.

Чтобы не поощрять грязные мысли моего любимого, я сосредоточился на том, чтобы втиснуть узел с одеждой между портиком храма и тележкой каменщика, припаркованной довольно близко к уличной линии застройки.

Разгоряченные и уставшие, мы остановились у дома, где жили Петроний и Майя, и позволили Майе обмахивать нас веером и угощать мятным чаем.

Нас пришлось представить владельцу, который приехал наблюдать за установкой фонтана. Это была статуя обнажённого молодого Дионисия; в муках своих первых уроков винопития прекрасный бог (который, как мне показалось, был похож на меня в молодости) создал водосточный желоб, пописав. Поскольку владелец дома был строительным подрядчиком, я предполагаю, что это изящное произведение искусства было украдено у какого-то неудачливого клиента. Возможно, при доставке оно слегка повредилось на грозди винограда и стало «возвратом», без видимых признаков возврата средств в конечном счёте.

Благодетеля Петро звали Приватус, и у него была блестящая лысина, над которой он накинул длинные пряди тонких седеющих волос. На макушке они перекрещивались, образуя небрежную копну фальшивых локонов, которые разлетались от малейшего порыва ветра. Строитель был невысокого роста, костлявый и с кривыми коленями. Я встречал людей и покрупнее, но от него веяло светскими амбициями и сознанием собственного успеха. Вы угадали: он мне не понравился.

Петрония не было дома. Майя, пребывая в приподнятом настроении, с большим удовольствием объяснила Привату, что я стукач и приехал в Остию, чтобы найти пропавшего писца.

Я предпочитаю молчать о своей миссии, пока не получу представление о новом знакомом. Майя это знала.

«Итак, каковы, по-вашему, ваши шансы найти этого Диокла?» — спросил Приватус. Вопрос был справедливым. Я постарался не злиться.

«На данный момент маловероятно, что я смогу пойти дальше». Голос мой прозвучал приятнее, чем я себя чувствовал.

«Марк Дидий скромничает, — преданно заявила Елена. — У него богатый опыт раскрытия сложных дел».

Приватус выглядел нервным. Люди всегда так себя ведут. «И что же, по-твоему, произошло, Фалько?»

«На данном этапе сказать невозможно».

«Как информатор — извините, кстати, что спрашиваю так много — как вы собираетесь найти потерявшегося человека, Фалько?»

Людям всегда интересно, что я делаю. Я вздохнул и принялся нести чушь: «Перед тем, как покинуть Рим, я проверил храм Эскулапа, не попал ли он в больницу или не был ли там похоронен. Здесь я попросил Петрония Лонга узнать, не арестовали ли моего человека по какой-то причине – нет – и теперь за ним следят патрули. Они должны заметить его, если он бродит в оцепенении. Если он просто сменил квартиру, потому что не выносил свою хозяйку, моя задача будет гораздо сложнее».

«Похоже, предстоит тяжелая работа!» — воскликнул строитель, явно не убежденный в своих словах.

Я смело улыбнулся. «Вы когда-нибудь слышали в Остии о ком-то по имени Дамагор?»

Приватус позировал, притворяясь, что задумался. «Боюсь, что нет, Фалько».

Надо было спросить Приватуса о его работе. Впрочем, он, наверное, слышал, что стукачи славятся своими дурными манерами. Его жизнь, видимо, была одним долгим и счастливым циклом восстановления доков, когда в прошлый раз через оставленные им дыры начала просачиваться вода.

Мы с Еленой быстро допили мятный чай, а затем я отвёз её домой. Она вспомнила о табличках с записками. Проявив ловкость, я сумел оставить Диокла позади.

грязное белье, которое я оставил на чисто выметенном мраморном полу в атриуме изысканного дома Приватуса.

VIII

На следующий день я снова пошёл к писцу, на этот раз утром. Если повезёт, хозяйки в это время не будет дома, и я смогу попросить её нового жильца показать мне комнату писца.

Я оставила Элену продолжать читать старые выпуски «Газеты» . Она делала это в присутствии наших дочерей. Джулия Джунилла, которой в прошлом месяце исполнилось три года, могла устроить бунт, который требовал подавления со стороны городских жителей, когда чувствовала себя упрямой; сейчас же она изображала из себя милую. Она делала это с таким вкусом, что моё сердце растаяло. Сосия Фавония, мрачная хулиганка всего четырнадцати месяцев, стояла голая в своей кроватке, уже научившись держаться вертикально, даже когда она качалась. Следующий трюк: выпасть и раскроить себе голову.

Тем не менее, Альбия постелила тряпичный коврик возле детской кроватки, чтобы минимизировать ущерб. Чтобы почитать, Елена прибегла к старому способу: она изготовила новую игрушку (все римские мастера кукол, мячей, обручей, свистков и деревянных фигурок животных знали и обожали нас), а затем тихонько отошла, пока дети увлекались. Она была в безопасности со своими свитками, пока не началась очередная ссора с криками.