«Если хозяйка Диокла — его родная тётя, то я — задние ноги сирийского верблюда».

Мы с Хеленой ели свежий хлеб и инжир, сидя на тюке возле парома, который перевозил рабочих туда и обратно между главным городом и новым портом.

Мы встали довольно рано. Нас развлекал поток грузчиков, посредников, таможенников и воришек, направлявшихся в порт на утреннюю работу. Наконец, прибыла толпа только что высадившихся купцов, а также другие иностранцы в разноцветных одеждах, выглядевшие озадаченными. Купцы, воодушевлённые знаниями, бросились прямиком к нанятым мулам. Увидев, что весь транспорт занят, обычные путешественники бесцельно слонялись вокруг; некоторые спрашивали нас, как добраться до Рима, но мы делали вид, что никогда о нём не слышали. Если они были настойчивы, мы указывали дорогу и уверяли их, что они легко смогут дойти пешком.

«Ты ведешь себя как ребенок, Маркус».

«Меня отправляли в пятнадцатимильные походы ужасные местные жители в чужих краях». Меня также намеренно сбивали с пути подметальщики дорог в Риме. «Ты первый до этого додумался».

«Будем надеяться, что мы больше никогда их не увидим».

«Не волнуйся. Я объясню, что ты дочь сенатора, воспитанная в невежестве и роскоши, и не имеешь понятия о расстоянии, направлении и времени».

«А я скажу, что ты свинья!»

«Хрю».

В нашей комнате по соседству не было ни меню завтрака, ни раба, который бы его подавал. В номере было ведро для колодца и пара пустых ламп, но не было даже миски для еды. Одна из причин, по которой мы вышли, заключалась в том, чтобы купить всё необходимое для пикника до приезда Альбии с детьми. Моих маленьких дочерей можно было бы отговорить словами: «Давайте все будем голодать, чтобы повеселиться в этот праздник!», но Альбия была прожорливой девочкой-подростком; она становилась злобной, если её не кормить.

каждые три часа.

По крайней мере, мы находились в коммерческом центре Империи. Это помогало с покупками. Импортные товары громоздились повсюду кучами, и услужливые переговорщики с радостью вытаскивали вещи из тюков и продавали их по дешёвке. Некоторые действительно имели отношение к этому грузу; один-два могли даже переложить цену на владельца. Я уже купил несколько винных кубков час назад и считал свою часть работы выполненной. Не было нужды заказывать амфоры; провизия уже была предоставлена мной. Елена заметила, что всего за неделю самостоятельного проживания я снова стал классическим стукачом. Теперь я считал, что комната полностью меблирована, если в ней есть кровать и напиток, а женщина – по желанию. Еда – это то, чем можно перехватить у уличного каупона во время дежурства.

Пока что мне не за кем было присматривать. Моё дело не продвигалось.

«Но ты же узнал, где живет Диокл?» — спросила Елена, доев свежий хлеб.

Я сорвал оливки с конуса старого свитка папируса. «Снимаемая комната возле Морских ворот».

«Значит, пребывание «у тёти» было фикцией. Он не с семьёй?»

«Нет. Хозяйка коммерческой недвижимости, отвратительного вида».

«И как вы ее обнаружили?»

Писцы знали название улицы. Тогда я постучал в двери. Хозяйка вскоре выскочила из своего убежища, потому что Диокл ушёл, задолжав арендную плату, и она хотела её получить. Её рассказ совпадает с тем, что мне уже рассказали писцы…

Диокл прибыл сюда около двух месяцев назад, намереваясь, казалось, остаться на лето, но исчез без предупреждения примерно через четыре недели, бросив все свои вещи. Это стало известно благодаря тому, что у «Газетт» была договоренность присылать гонца раз в неделю за экземпляром. Гонец не смог найти Диокла.

Елена радостно загудела. «Еженедельный забег? Так что, в Остии много скандалов?»

«Я бы сказал, что Диокл просто сидит на берегу моря и хихикает, выдумывая всякие небылицы. Половина тех, кого он клевещет, сами уехали и ничего об этом не знают, к счастью для него».

Елена облизала пальцы. «Ты заплатил за аренду и забрал его багаж?»

«Ни за что! Я не собираюсь платить за какого-то прогульщика, тем более за комнату, которую он не занимал».

«Женщина не сдала комнату?»

«О, она, конечно, сдала. Я отказался платить и отправил письмо в « Газетт » .

«За эти деньги? Ей не следует платить дважды». Я объяснил Хелене, что портовые хозяйки традиционно берут двойную плату, согласно указу, который датируется

Когда Эней впервые высадился на берег и был помещен за смехотворную цену в гостевой комнате рыбака. Елена всё ещё смотрела на меня с неодобрением, но теперь она осуждала меня.

«Будь благоразумен. Я пытаюсь заинтересоваться твоей работой, Маркус».

Я смотрел на неё. Я очень любил её. Я притянул её к себе, помолчал, осторожно вытер оливковое масло с губ, а затем нежно поцеловал. «Я послал за очень строгим решением, в котором будет сказано, что мне разрешено забрать имущество Диокла, поскольку оно принадлежит государству».

«Хозяйка, должно быть, уже обыскала; она знает, что это грязное нижнее бельё», — пробормотала Хелена. Она всё ещё прижималась к моей груди. Проходившие мимо грузчики свистели.

«Тогда она будет поражена тем, что государство так интересуется нижним бельем этого мужчины».

«Вы думаете, в его багаже может быть что-то более полезное?»

«Меня воспитывали в грубой форме, — сказал я, — и, признаюсь, у меня есть некоторые фетиши, но пока я не опустился так низко, чтобы вынюхивать пятна на старых туниках людей».

«Тебе нужны блокноты». Елена Юстина прижалась к моему плечу и некоторое время молчала, наблюдая за паромом. «Страницы с услужливо исписанными подсказками».

В конце концов, зная, что я этого жду, она пробормотала с вежливым любопытством: «Дорогая моя, какие фетиши?»

VI

Приезд наших детей занял всё оставшееся утро. Мы с Авлом весело болтали о его запланированной поездке в Афины, а Елена и Альбия серьёзно обсуждали, почему собака выглядит не в своей тарелке. Девочки ползали и ковыляли по дому, выискивая, что бы такое разрушить в своём новом доме. Собака по кличке Нукс некоторое время носилась с ними, но, устав от этой суматохи, спряталась под кровать.

Пришлось распаковать много вещей. Все старались не оказаться в числе тех дураков, которые в итоге это сделают. Человек, который разбирает багаж по прибытии, всегда оказывается виноватым во всём, что оставили другие.

Да, конечно, это несправедливо. Жизнь несправедлива. После десяти лет работы осведомителем это была единственная философская истина, в которой я всё ещё был уверен.

Для Авла два часа, проведенные в жаркой повозке с норовистым мулом, в сопровождении моей свиты, исчерпали все его силы. Этот крепкий и коренастый молодой человек, которому, казалось бы, не было конца, вскоре закинул ноги на подоконник и уснул. Перед тем как заснуть, он вручил мне распоряжение писцов, дающее мне право забрать имущество Диокла. Авл отказался от желания вернуть награбленное.

Я бы подумал, что он остался, потому что увлекся Альбией, но она была слишком молода для него, а её прошлое было слишком неопределённым для такого консерватора, как Авл. Она приехала из Британии; её младенцем нашли в канаве во время Восстания. Она могла быть удостоена римского происхождения, но могла и не быть. Никто никогда об этом не узнает, поэтому в обществе она была проклята. Что касается Авла, то он потерял наследницу, когда его бывшая невеста, Клавдия Руфина, вышла замуж за его брата; теперь он был полон решимости обратить свои большие карие глаза только на девственницу с золотыми краями, чья родословная была засолена, а богатыри – достойными подражания.

Альбия, возможно, была бы влюблена в него, если бы не перенесла серьёзного насилия до того, как мы её спасли. Теперь она избегала мужчин. Ну, так я себе и говорила, хотя, насколько мы знали, когда забрали её, её прошлое могло сделать её неразборчивой в связях. Хелена верила в девушку. Мне этого было достаточно.

Раньше домашние тревоги меня не беспокоили. Когда-то у меня не было никаких связей.

Меня волновало только, как платить за квартиру и заметила ли мама мою новую девушку. Став мужем и отцом, я обрёк себя на респектабельность. Одинокие стукачи гордятся своей скандальной репутацией, но я уже настолько стал домоседом, что не мог оставить двух неженатых людей одних, не поразмыслив над ними.