Почти сразу я услышал, что кто-то идёт. Пути обратно к причалу не было, пока я не встречу прибывших лицом к лицу. Я приготовился рассказать интересную историю.

Они появились на причале, быстро поднимаясь на борт. В потрёпанных морских сапогах и цветастых штанах эти голорукие, взъерошенные матросы словно слетели с Восточных морей. Их было всего двое, но одного, спотыкающегося и беспомощного, тащили за собой. Огромный, совсем свежий синяк изуродовал его смуглое лицо, а ухо распухло вдвое. Ему помог подняться на борт решительный моряк с огромными золотыми брошами на плечах, который, должно быть, был силён, как небольшой бык, судя по тому, как легко он нёс своего сотрясённого мозга приятеля. Он увидел меня на их корабле.

«Что случилось с твоим другом?» Я сохранял спокойствие.

«Он налетел на весло». Меня пробрал холод. Один из четвёртой когорты, Парвус, во время драки на реке ударил вора веслом.

Мы злобно переглянулись. Главный был мрачным, властным и недовольным. Его свирепый взгляд говорил о том, что он готов к драке.

"Что ты здесь делаешь?"

«Провожу кое-какие рутинные расследования. Меня зовут Фалько».

«Котис».

"И-?"

«Арион». Раненый напрягся; теперь они расступились, прикрывая мне путь к отступлению.

«Откуда ты, Котис?»

«Диррахий». Где, во имя Аида, это было?

«Не на моем личном торговом пути…» — дико предположил я. — «Может, это Иллирия?»

Затем, когда Котис кивнул, я бросился к его раненому матросу.

Я думал, что Арион — лёгкая цель из-за своих ран. Ошибся.

Арион набросился на меня как попало. Решение проблем было для него обычным делом; он хотел, чтобы всё закончилось побыстрее, и даже если я умру у него на руках, ему было всё равно.

Я вырвался, втолкнул Ариона в Котиса, чтобы задержать их, и побежал к сходням, ведущим на берег. Кто-то свистнул, вызывая подкрепление. Я не стал беспокоиться о том, что на палубу поднимется команда; другие уже прибыли на причал, блокируя мой отход. Затем меня сбил мощный удар между плеч. Я рухнул на палубу и почувствовал, как больно дернулась спина.

Меня подняли на ноги. Множество рук швырнули меня между собой. После нескольких игривых подбрасываний, словно Фалько, они швырнули меня, полубесчувственного, обратно на палубу.

Вокруг меня началось больше суеты, чем мне хотелось. Команда этого судна была мастером быстрого отхода. У судна было около пятидесяти вёсел, расположенных по одному ряду с каждого борта; откуда ни возьмись, появились гребцы, чтобы ими управлять. Меньший и более массивный, чем элегантные военные корабли, он мог бы стоять на якоре рядом с триремами днями, а то и неделями, но он уже отплывал. Энергичное движение заставило либурну входить в гавань без помощи буксира.

Ещё не всё потеряно – по крайней мере, так мне показалось на мгновение. Когда мы отплывали от триремы, я вдруг увидел над собой седовласую голову Канина. Он с любопытством посмотрел вниз, за борт триремы. Я с трудом поднялся и позвал на помощь. Канин лишь вяло поднял руку. Возможно, он махал мне на прощание – но это показалось мне сигналом для Котиса. Надежды на спасение флотом резко рухнули.

У меня был единственный шанс помочь себе, пока матросы были заняты уходом. Они даже не обыскали меня. Когда корабль приблизился к выходу из гавани и маяку, я выхватил шпагу и приставил её к горлу одного из матросов. Но меня никто не заметил. Мои отчаянные крики к властям на маяке были утеряны. В это время суток портовые власти, находящиеся наверху, видели слишком много судов.

Матросы бросились на меня, не обращая внимания на опасность, грозившую их коллеге.

Их реакция была автоматической. Эти люди привыкли действовать быстро. Они даже не потрудились разоружить меня; меня подтащили к перилам и перекинули через них.

Как и у военных кораблей, у этого либурниана были аутригеры. Эти выступающие из корпуса конструкции являются стандартными для военных кораблей с наклонными веслами, но обычно не нужны для монорем. Но если они ожидают сражения, как, скажем, пиратский корабль, аутригеры защищают весла от задевания и разбивания врагом. По крайней мере, это спасло меня от выпивки. Я упал на аутригер, но, ухватившись за его верхний поручень, выпустил меч. Он проскользнул через щель рядом с корпусом и упал в море.

Поскольку я сам рисковал проскользнуть между кронштейнами, поддерживающими леерные ограждения, иллирийцы решили втянуть меня обратно на борт, прежде чем я успею нанести вред. Они выхватили ножи; цепляясь за хрупкую деревянную обшивку, я не хотел, чтобы меня кромсали. Когда руки потянулись, я позволил им втянуть меня обратно. Я перебрался с аутригера на палубный леер, а затем спрыгнул обратно на борт.

Они не стали бы убивать меня на виду у всех. На этот раз они привязали меня к мачте, чтобы уберечь от неприятностей. Я успокоился. Когда сердцебиение стабилизировалось, я оценил ситуацию. Судя по загрузке и составу команды, Котис планировал длительный круиз.

«Куда ты плывешь?» — прохрипел я проплывающему мимо моряку.

Его лицо расплылось в злобной ухмылке. «Мы идём домой, Фалько!»

Аид. Эти ублюдки тащили меня в Иллирию.

Л

Никто на берегу не мог заметить моего бедственного положения. Надежды на преследование и спасение вскоре угасла.

Либурнская галера была еще одним судном, знакомым мне по прошлому приключению.

Мы с Камиллом Юстином когда-то командовали таким кораблём на реке в Либеральной Германии. Юстин, юноша с влиятельными друзьями. Одним из его друзей была прекрасная жрица из германского леса, утраченная любовь, о которой он никогда не рассказывал своей жене Клавдии. У жрицы как раз была либурнская галера (что делало её полезнее любой моей утраченной любви!), и она дала нам её взаймы...

Эта либурния из Диррахия обладала классической лёгкостью своего класса и обладала хорошей скоростью. Она была наполовину без палубы, и, по моему скромному опыту, я мог сказать, что она шла низко в воде, словно была полностью загружена; кто знает, какой незаконный груз скрывается под палубой, хотя я и строил некоторые догадки.

Это юркие суда, достаточно большие, чтобы чувствовать себя в безопасности, но при этом отлично подходящие для разведки, речного плавания или пиратства. В открытом море либурна может внезапно появиться, догнать тяжело груженое торговое судно и схватить его, прежде чем кто-либо успеет предпринять оборонительные действия.

Вскоре мы вышли из гавани, прошли устье Тибра и повернули на юг вдоль побережья. Это было чудесное время для плавания: послеполуденное солнце сверкало на синих волнах под безоблачным летним небом. Роскошные виллы богачей, раскинувшиеся вдоль берега, казались игрушечными домиками.

Когда мы тронулись, меня отцепили от мачты и вывели вперёд, чтобы Котис мог поразвлечься. Он важно подошёл, глаза его горели предвкушением.

Его люди, презрительно ухмыляясь, сорвали с меня плащ. Это была простая, функциональная одежда, которую я носил для маскировки, а не ради моды. Судя по их экзотическим нарядам, все они предпочли бы снимать плейбоев в роскошных шёлках.

Котис был готов провести ритуальное унижение. «Итак, что у нас тут? Повтори своё имя?»

«Фалько».

«Раб или гражданин?»

«Свободнорожденный». Раздался хор насмешек. Теперь я уже почти не чувствовал себя свободным.

«Ого, у тебя что, три имени?» Мне всё больше хотелось вытащить из этого шутника внутренности с помощью трюмного насоса.

«Я Марк Дидиус Фалько».

«Марк Дидий Фалько, сын?» — Котис говорил с таким энтузиазмом, словно делал это уже много раз.

«Сын Маркуса», — терпеливо ответил я.

«Итак, Марк Дидий Фалькон, сын Марка…» Ритуальные фразы звучали угрожающе. Именно эту надпись кто-нибудь однажды вырежет на моём надгробии, если кто-нибудь найдёт моё тело. «Из какого ты племени?»

С меня хватит. «Я правда не помню». Я знал, что пираты имели привычку осыпать пленников антиримскими оскорблениями. Пиратские оскорбления выражали притворное восхищение нашей социальной системой, а затем, по злобе, приводили к утоплению.