«Где он, Кратидас? Что ты с ним сделал?»

Я чувствовал, как он напрягся, готовясь к действию. Я был уязвим, наполовину лежа на нём, поэтому отскочил от него, когда он вырвался на свободу. Он резко развернулся, оскалившись. Мы расстались в паре ярдов от него. Он увидел, что я схватил его нож со стола. У него осталось одно лезвие (хотя я полагал, что у него были и другие), и он ещё не знал, какое оружие я ношу.

Он поднял скамейку, с которой недавно упал. Впрочем, теперь на нас уже обращали внимание. Кратидас, вероятно, хотел остаться здесь и успокоить ситуацию, иначе приятные люди, сидевшие под перголами, обиженно попросят любезного хозяина таверны выселить его. Он развернул скамейку примерно на уровне моей головы, но тут же поставил её обратно. Борьба, похоже, закончилась – хотя я ему и не доверял.

«Не знаю, — сказал он грубым, скрипучим голосом, — что случилось с писцом. Дамагор поиграл с ним, но даже он потерял к нему интерес.

Ты можешь сам узнать, куда пошел этот человек и чего он хотел, Фалько!

«Хорошо», — сказал я. «А потом я вернусь, Кратидас».

Мы пропустили прощания.

Выходя из «Аквариуса», я подарил барменше образец императорской монеты и свою лучшую улыбку. Она знала, что я не заказывал ни еды, ни напитков. Поэтому она приняла деньги и любезно улыбнулась в ответ. А когда я спросил, знает ли она имя посетителя в грязно-зелёном одеянии, который пришёл к Кратиду, она мне ответила.

Его звали Лигон. Я уже слышал это имя раньше. Когда я вышел на улицу, его уже давно не было, но меня это не смутило. Мне не нужно было гнаться за ним до дома. Я уже знал, где живёт Лигон, или, по крайней мере, где он…

жил до недавнего времени.

XXX

Когда я посоветовался с Петронием, мне показалось, что он выглядит подозрительно. Я оставил записку в участке; он зашёл к нам в квартиру ближе к вечеру. Я рассказал ему, как опознал Лигона – того самого Лигона, которого, я был уверен, нам назвали бойфрендом Пуллии, матери молодого Зенона. Я решил, что киликийцы поместили её в комнату у ворот, где мы нашли её без сознания, чтобы, когда они поймают жертву, Пуллия мог быть их тюремщиком до тех пор, пока не будет заплачен выкуп.

«Похоже, женщины в растерянности после пережитого. Бруннус думает, что, пока их держат, им подсыпают наркотики — помните, как мальчик сказал нам: «Дядя» Лигон однажды сказал ему, что если кто-то не проснётся, бдительные захотят об этом узнать?»

«Откуда ты знаешь, что думает Брунн?» — спросил Петроний.

Я притворился глухим. «Зенон, должно быть, неправильно понял, что имел в виду Лигон.

Лайгон говорил о риске преследования за убийство, если жертвы случайно получат передозировку. На самом деле, Пуллиа, возможно, сама передозировалась. В тот раз мальчик отвёл нас к матери, и она не была пьяна, как мы думали. Держу пари, ей стало скучно, и она сама попробовала наркотики.

«Так вот, совершенно случайно, мы наткнулись на этот рэкет, когда-то давно!» Петроний с досадой цокнул зубами.

«Промах не имеет значения. Теперь мы можем разорвать кольцо».

«Я бы предпочёл пока об этом не говорить, Маркус. Нам нужно собрать доказательства…»

«Когда при аресте вигилистов фигурировали доказательства?» — усмехнулся я.

«Не будь таким! Нам нужно убедиться…» Петро никогда не был склонен к уловкам. Однако я догадался о его мотивах.

«Мы ждем, пока Четвертая когорта прибудет в Остию?»

«Конец недели», — резко сказал Петроний, не зная, что Краснуха уже рассказала мне.

Я упомянул, что краснуха может сопровождать отряд. Мне пришлось

Объясните, почему. Петроний Лонг сказал мне, что он обо мне думает. Его диссертация была не очень.

Стремясь действовать, мы пришли к соглашению. «Я тебе за это отплачу, Фалько!»

«Ладно. А пока, старый приятель, какой у нас план?»

«Мы можем по очереди наблюдать за старой сторожкой. Узнаем, живут ли там ещё Лигон и женщина».

«Это как раз за углом от того места, где я видел Лигона с Кратидасом».

«Да, сторожка идеально расположена», — быстро сообразил Петро. «Она у реки, когда они похищают жертв из Портуса. Она также удобно расположена в центре, если их берут в Остии, и удобно возвращать женщин после выкупа».

«Я думал, что наше участие в этом деле отпугнет их».

«Пуллиа, возможно, так и не признался остальным в том, что произошло.

Даже если бы она это сделала, банда поняла, что мы её не подозреваем, зачем жертвовать таким удобным местом? Мы можем наблюдать за этим местом до следующего раза, когда они приведут туда жертву. Тогда и арестовывать.

Как всегда, когда мне удавалось установить чёткую связь, мне захотелось её проверить: «Пуллия и мальчик родом из места под названием Соли. Помните, Майя это выяснила. Известно ли нам, находится ли этот Соли в Киликии?»

Елена Юстина читала так тихо, что мы забыли о ее присутствии.

Она оторвала взгляд от свитка. «Да», — сказала она, словно уже участвовала в нашем разговоре. — «Соли раньше находился на киликийском побережье».

«Раньше был?» — отозвался я скептически. «Что случилось? Город что, обрёл крылья и взмыл в пушистые облака? Звучит как абстрактная метафора из афинской сатиры».

Петроний ухмылялся – слишком уж, подумал я. Я был лучше знаком с исследовательскими способностями Елены. Я взглянул на неё. В её тёмных глазах читалось скромное торжество. Римские матроны не злорадствуют. Особенно над своими супругами, конечно. «Я принёс с собой карту Империи, Марк».

«Конечно, вы это сделали», — ответил я. «Мы хотим быть во всеоружии, если кто-то из наших очень продвинутых детей начнёт задавать остроумные вопросы о далёких провинциях».

«Я полагаю», — Петроний серьезно насмехался над нами, — «Юлия Юнилла Лаэтана уже может перечислить все реки Германии».

и Нижняя Германия », — заверил я его. «Ренус и все его притоки, с севера на юг».

«Надо идти с юга на север, Фалько. Плыви по течению, мужик».

«Знаю, но я держала карту вверх ногами, когда учила её. Мы работаем над проектом «Освобождённая Германия», но маленькая красотка боится мысли о диких варварах». Джулии было три года; у неё всё ещё были проблемы.

перечисляя все свои имена. Я немного увлеклась, когда давала имя своему первенцу.

Елена молча ждала, пока мы с Петро перестанем дурачиться.

«Думаю, тебе это понравится; это соответствует твоим теориям. Соли официально переименовали сто лет назад». Она подняла правую руку характерным жестом, освобождая браслеты на предплечье. Они звякнули друг о друга, когда она, не осознавая этого движения, повернула запястье.

«Соли, вы, сумасшедшая парочка шутов, теперь называется Помпейополис. А, Маркус, разве не оттуда родом и ваш старый пират?»

Мы это осознали, а затем любезно поаплодировали ей. Елена только что предоставила нам первую связь между похитителями и Дамагорасом.

Вдохновленные, мы с Петронием по очереди наблюдали за сторожкой.

«Будь осторожен, — предупредил я его. — А вдруг группа «Соли» уже тебя заметила? Ты живёшь всего через два дома от меня. Ты почти каждый день проходишь мимо их дома».

«Тогда я пойду дежурить ночью», — вызвался он. Как отец маленьких детей, я был этому рад. Я мог бы рассказывать сказки на ночь, пока Петро терпел пьяниц и орущих шлюх.

Мы отправились сразу же и наблюдали за этим местом всю оставшуюся неделю.

Лигон, расслабленный любовник с бессердечным отношением, почти никогда не удосуживался навестить свою унылую подружку, хотя я видел его однажды, а Петро сообщил о другом появлении двумя днями позже. Пуллиа всегда была рядом. Моей самой большой проблемой было избегать ее сына, семилетнего Зено. Он играл на улице, выглядя скучающим. У него не было игрушек, но он бросал камни, пялился на прохожих и пинал сандалии о бордюры. Пуллиа редко выходила, но иногда отправляла его по поручениям; за едой она звала его в дом, резко выкрикивая его имя. С ним обращались не хуже, чем с детьми некоторых моих старших сестер, но его образ жизни означал, что был большой шанс, что он заметит кого-нибудь из нас, когда мы будем прятаться через дорогу. Он казался умным ребенком, который, вероятно, запомнит нас.