«А вы случайно не знаете авантюриста по имени Теопомп?»

Выражение лица Дамагора не изменилось. «Распространённое имя среди моряков», — сказал он. «Что сделал этот Феопомп? Он что, один из твоих похитителей?»

Я чувствовал, что совершил ошибку. По крайней мере, я не упомянул девушку, Родопу. В тоне так называемого пирата не было особой угрозы, но если он что-то знал о выкупе, я только что указал на члена банды.

Который, должно быть, нарушил код анонимности. Слухи об этой глупости Феопомпа дойдут до него. Кстати, если бы в результате соблазнителя юной девушки избили, я бы не возражал.

«Полагаю, одна из жертв утверждает, что спала с ним?»

Дамагорас прочитал мои мысли так же хитро, как моя мать. «Фалько, я скажу тебе,

— женщина солжёт. У старых пиратов всегда было правило никогда не трогать своих гостей». Назвать их «гостями» было глянцевым эвфемизмом. И, конечно же, он всё ещё делал вид, что пиратство вымерло. «Вся суть была в том, чтобы убедить друзей и родственников заплатить, зная, что они могут быть уверены…»

. .”

«Жертва», — уточнил я, когда он замолчал.

Дамагорас улыбнулся, но так и не произнес ни слова. «Будет возвращён им живым и невредимым».

«Женщины, — заметил я. — С ними всегда сложно».

«Они лгут», — снова прямо сказал он. «Они хотят верить, что у них был романтический роман. Это было общеизвестно, Фалько. Женщины — это беда. Эксперты по выкупу никогда не брали женщин, если были доступны мужчины. Так они избегали неприятных последствий».

«Все жертвы здесь — женщины. Это очень необычная афера».

«Безумие», — сказал Дамагорас.

«Может быть, это закончится как самое известное похищение из всех».

«Кто это?» — спросил Дамагорас. Он пристально посмотрел на меня, словно подумал, что я оскорбил его ремесло.

«Юлий Цезарь. Он обещал своим пленителям, что как только его выкупят, он вернётся и распнёт их всех. Он сдержал своё слово».

«Благородный гость, — заметил Дамагорас. — Суровый человек, с которым очень сложно иметь дело!»

Я отвлек его от темы Родопы. Казалось, он ничего мне не даст, поэтому я ушёл.

XXIX

Кратидас пил в таверне под названием «Водолей». У меня было предчувствие, что он, вероятно, там и живёт. Она находилась у Ворот Удачи, недалеко от берега Тибра и довольно близко к моей квартире, поэтому, вернувшись, я свернул и нашёл её. Я ожидал увидеть кишащую паразитами лачугу, где день будет чёрным, как ночь, а ночь – невыразимой. Однако дом, названный в честь зодиакального водоноса, оказался большим заведением с приятным фасадом и несколькими тенистыми внутренними двориками. Вида на реку из него не было, но, находясь вдали от суеты набережной, он казался более уютным.

Закусочная, расположенная у уличных прилавков по обе стороны угла, была обширнее других и хорошо укомплектована полками с кувшинами и мисками. Запахи от утопленных в мраморные стойки горшков с едой были менее отталкивающими, чем от низких закусочных в Риме; девушка-барменша была опрятной и чистой и сказала, что я могу пройти по короткому коридору во двор на первом этаже. Здесь туристы сидели на скамейках под перголами, поздравляя себя с тем, что нашли такой хороший отель прямо возле паромов Портуса. Делец, явно знавший это место в старину, прошел мимо по пути в комнату наверху, его вел крепкий раб с багажом. Он был чем-то вроде крупной шишки в кукурузном бизнесе; мы находились в районе, где жили измерители зерна и связанные с ними государственные служащие.

В этой несколько необычной обстановке я нашёл Кратидаса. Он разговаривал с другим человеком, вероятно, занимавшим более низкое положение в киликийской иерархии. Они сидели за столом под фиговым деревом, расположившись так, словно этот двор был их личным кабинетом, чтобы туристам было удобнее пользоваться другими помещениями. Туристы поняли, о чём я говорю. Возможно, они решили, что «Аквариус» принадлежит Кратиду. Насколько я знал, так оно и было.

Возможно, люди избегали его, потому что в Кратидасе было что-то, что подсказывало им, что он опасен. Я встречал задир и похуже, конечно, более явных, но он держался с достоинством. Он был готов к действию. Очевидно, он просто искал повод обидеться, и…

Ожидалось, что он выиграет свои бои. Вероятно, это потому, что он дрался грязно…

Но жалобы на его методы мало что дадут после того, как он отрезал вам руку или ослепил вас. У него были шрамы, в том числе длинная ножевая рана, которая зажила много лет назад, образовав посеребренную складку, тянущуюся от брови до челюсти. Кончик одного пальца отсутствовал.

Его спутник выглядел вполне презентабельно, пока не рассмеялся; тут я увидел, что у него почти нет зубов. Кратидас всё ещё был в длинном багровом одеянии, в котором он щеголял, напав на Гая и меня на вилле; этот же был в тускло-зелёном одеянии. Оно выглядело грязным, но тесьма на шее и края длинных рукавов были расшиты настоящим золотом. Я узнал его лысеющую корону и длинные разноцветные шарфы, накинутые на толстую волосатую шею.

Никто бы не принял эту пару за преподавателей философии. Они были грубы. Очень грубы. Приближаясь, я услышал резкие голоса и резкий, грубый смех. Это было ещё до того, как они меня заметили. После этого их враждебность повисла между нами так же ощутимо, как дым от костра.

«Отличная у вас база! Помните меня? Я Фалкон». Кратидас повернулся к своему спутнику и сказал что-то на иностранном языке. Очевидно, он действительно помнил, и это воспоминание вызвало у обоих ехидные ухмылки. «Извините, что прерываю», — сказал я. «Это греческий симпосий?»

«О да, мы обсуждали литературу!» — ответил Кратидас. Они оба рассмеялись какой-то дурацкой шутке. Я холодно приподнял бровь.

Другой мужчина встал. Он был похож на человека с восточной внешностью, и когда он, покачиваясь, прошёл мимо меня, покосившись на меня с презрительной усмешкой, я определённо узнал его. В последний раз я видел, как он скакал от виллы Дамагораса на бешеной скорости. Теперь он тоже покинул нас, снова ухмыляясь Кратидасу на прощание.

До сих пор я стоял, засунув большие пальцы рук за пояс, но теперь присоединился к Кратидасу.

Расположившись напротив него за столом, я отодвинул один конец скамьи, чтобы освободить себе больше места. Я начал обсуждать с ним увечье, которое он причинил Гаю Бебию. Я знал, что это будет пустой тратой времени. Кратид яростно плюнул в сторону смоковницы. После этого он вонзил кинжал в стол. Остриё едва не зацепило мою руку. Я замер, даже не вздрогнув от звука. Он мог сам решить, было ли это от моей глупости или от того, что я был настолько ошеломлён, что не мог пошевелиться.

«Это старый трюк», — сухо и томно ответил я. «Ты специально промахнулся или просто некомпетентен?»

Затем, под столом, я резко поднял одно бедро, чтобы прижать его колени к доскам, лишив его возможности опереться; другой ногой я оттолкнул скамейку, на которой он сидел. Он рухнул на пол; должно быть, это ударило его по спине. Конечно, он тут же вскочил. Я перекинулся через стол и схватил его за длинные волосы. (Никогда не отращивайте волосы настолько длинные, чтобы их можно было схватить.

(Нападающим, как говорит мой тренер.) Когда Кратидас бросился на меня, я поддался его движению, но развернул его и повалил лицом вниз на стол, заложив руку ему за спину. Я прижал его голову к земле всем своим весом. Нос у него был так согнут, что ему, должно быть, было трудно дышать.

«Теперь слушай!» Он казался беспомощным, но я не собирался оставаться так близко, опасаясь, что он вырвется и оторвет мне часть тела. «Думаю, ты и твой подручный в грязном парфянском халате участвуете в афере по похищению жён купцов. Вероятно, этим заправляет Дамагор. Этим занимаются и другие, так что можешь рискнуть и с ними. Я хочу знать, и хочу узнать сейчас, Кратид, что случилось с писцом Диоклом?»

"Я не знаю!"

«О, ещё как! Он что, расследовал твою аферу с выкупом?» Он снова издал недовольный булькающий звук. Я приподнял его и ударил лицом об стол. В знак благодарности Гаю Бебию я изо всех сил ударил его. Если Кратидас и впечатлился моей жестокостью, то виду не подал.