Насколько я знал, он действительно мог приехать в Остию к тёте, как и сказал другим писцам. Оказавшись здесь, он, возможно, подумывал подработать над мемуарами Дамагора, скрываясь от своих римских начальников.

Возможно, он отказался от этой идеи, когда понял, что на стройке можно заработать больше карманных денег. В конце концов, я могу найти его живым и здоровым, мешающим раствор для строительной бригады, и не подозревающим о том, какой переполох он натворил.

Заметьте, строительство было бы для него тяжёлым трудом; он же не юнец. У меня были некоторые личные данные. Офицер, вербующий вигилов, сказал, что Диоклу тридцать восемь — несколько лет после выхода на пенсию для императорского…

Вольноотпущенник. Дворцовых рабов обычно отпускали на волю и выдавали пенсию с мешком золота в тридцать лет. Холконий и Мутатус рассказали мне, что единственная причина, по которой Диокл всё ещё работал в « Дейли Газетт», вместо того чтобы жениться и открыть мастерскую свитков за Форумом, заключалась в том, что императору нужны были надёжные старые руки, чтобы отполировать императорское имя.

Почему Веспасиану была интересна статья «Infamia»? По словам Холкония, в придворном циркуляре постоянно публиковались добрые вести о представителях правящей династии Флавиев — впечатляющие деяния в области культуры, украшение города и порицание варваров. Но Веспасиан, известный своей старомодной этикой, также хотел, чтобы рассказы о безнравственности в « Газете» были сдержаннее , чтобы он — как отец отечества — выглядел очистившим общество. Старому зануде нужно было почувствовать, что скандальная статья уже не так возбуждает, как во времена Нерона.

Я не понимал — или пока не понимал, — как сюда вписывается пиратство. Правда, если бы пираты действительно всё ещё бороздили моря, Веспасиан бы их истребил. Но хотел ли он стать «новым Помпеем»? Помпей был неудачливым политиком, убитым в Египте на потеху своему сопернику Цезарю. В конце концов, великий Помпей оказался в проигрыше. Веспасиан был слишком хитёр для этого.

Неверное сообщение с сигнального поста. А неверные сообщения были не в стиле Веспасиана.

XXIII

На следующее утро я первым делом отправился в участок.

Петрония там не было. На самом деле, вокруг почти никого не было. Сначала я обратился к писцу. Он сказал мне, что Брунн где-то ушёл. Тогда я принял это за доброе предзнаменование. Не обращая внимания на крики протеста поджигателей и воров, которым придётся дольше ждать освобождения под залог, я вытащил Виртуса (так звали писца, как я узнал) и вытащил его на открытый двор, где никто не мог нас подслушать.

«Ты же знаешь, — похвалил я его. — Ты единственный здесь, на кого я могу положиться, чтобы быть в курсе всех дел…»

«Хватит полировать бронзу, Фалько. Какой счёт?»

«Похищение».

Виртус покачал головой. Он повернулся, чтобы вернуться к своим обязанностям. Я схватил его за руку. Я сказал ему, что жертв было несколько, и, кажется, некоторые из них подали рапорты о самосуде.

Виртус предположил, что это расплывчатое выражение так хорошо усваивается клерками. «Возможно, похищения произошли несколько месяцев назад, когда здесь была последняя группа».

«Что предшествовало Шестому?»

«Я забыл. Четвёртый? Нет, Четвёртый должен заменить нас на следующей неделе.

Они — отряд Петрония...

«Я прекрасно это понимаю», — сказал я. «Но это продолжающееся преступление, а вы — штатный клерк. Не морочьте мне голову. Похитители, конечно, используют запугивания, но люди всё равно злятся, когда шок проходит. Жертвы были здесь, и кто-то их допрашивал».

Виртус дрогнул. «Эти записи могут быть только в одном месте, Фалько».

Я приготовил подсластитель. Иногда клерки делятся со мной секретами, потому что им нравится мой подход; иногда они ненавидят своих начальников и рады доставить неприятности. Для Виртуса его работа была бы под угрозой, если бы он проболтался (он протестовал), поэтому взятка была необходима.

Я ему заплатил. Он мне понравился, и я решил, что это будет стоить того.

Он все еще нервничал.

Мы прошли до конца прогулочного двора и попали прямо в святилище. Оно почитало императорский культ. Внутри нас осеняли бюсты действующего императора, по обе стороны от него – его сыновья, Тит и Домициан Цезарь, а также старые головы Клавдия, который первым привёл вигилов в Остию, и даже опального Нерона. Этого свидетелей было более чем достаточно. Я убедился, что никто больше не прячется.

Теперь я тоже нервничал. То, как мы с Виртусом вошли, должно было показаться подозрительным. Любой, кто видел, как мы пробрались через портик и пробрались сюда, решил бы, что мы замышляем непристойные действия. Содомия не была моим грехом, и Четвёртая Когорта это знала, но для Шестой я был неизвестной величиной. Я только что передал деньги публичному рабу, а затем отвёл его в тёмное место. Такой поступок мог погубить мою репутацию, а поскольку это была святыня, меня могли обвинить в богохульстве.

«Давай, Виртус».

Виртус, горя желанием убежать, пробормотал: «Оно может быть в иллирийском файле».

Я застонал. Как раз когда я достаточно изучил Киликию, чтобы освоить её, как тут же нагрянул очередной провинциальный клубок неприятностей. Иллирия в Далмации находится гораздо ближе к Италии, но там тоже скалистое побережье, тоже изобилующее бухтами и островами, и в каждой бухте, где рыбалка не приносит достаточного дохода, ютится пиратское гнездо.

«Что с иллирийцами, Виртус?»

«У нас есть набор блокнотов, которые передаются каждому новому офицеру при передаче. Не спрашивайте, что в них».

«Ты не знаешь?»

«Это совершенно секретно, Фалько». Прямого ответа на мой вопрос не было. Этот клерк из «Вижилз» прибегнул к бюрократическим уловкам: «Я всегда думал, что это уже неактуальный объект. То, что ему присвоена высокая категория секретности, ещё не значит, что дело актуально…» Он замялся.

«Дело или дела?»

— Не могу сказать. Есть ещё один набор таких же заметок, о Флориусе… Флориус был тем гангстером, которого Петроний преследовал в качестве своего специального объекта.

Флорий не имеет значения. Ты говоришь, что ещё одна секретная группа записей относится к человеку с иллирийским прошлым. Есть ли специальный контакт на флоте по этому вопросу? У меня сложилось впечатление, что Канин занимается только Киликией.

«Нет, это то же самое. Канинус».

«Ты уверен в этом, Виртус?»

«Каждый раз, когда прибывает новый отряд, Канинус связывается с их офицером. Бруннусу, например, приходилось напоминать, чтобы тот оказывал Канинусу особое почтение».

«Кто сказал Бруннусу?»

«Да. Моя работа — информировать офицеров по деликатным вопросам».

«Так кто тебе сказал, что Канинус был чувствительным?»

«Он это сделал».

«Канинус приказывает вам: «Передайте любому новому офицеру: я важный секретный контакт»? Но вы не знаете, о каких секретных вопросах вы им рассказываете?»

Виртус рассмеялся. «Ну и что? Я же клерк. Я постоянно этим занимаюсь».

Мне это не показалось смешным. «Как мне увидеть иллирийские заметки?»

«Это невозможно, Фалько».

«Больше наличных вам поможет?»

«Всё ещё невозможно», — с сожалением сказал Виртус. «Брунн прошлой ночью спал с иллирийскими записками под подушкой. Не спрашивай меня, почему он вдруг заинтересовался». Я догадался, что наша вечеринка с Канинусом пробудила его любопытство.

«Сегодня он ушёл с планшетом в сумке. Полагаю, он гонялся за старыми делами... Проблемы, Фалько?» — невинно спросил Виртус.

«Это немного неудобно».

«Если ты не хочешь, чтобы Бруннус знал о твоем интересе...»

"Да?"

«Разве вы не хотите узнать, что я могу предложить?»

«Если ты меня обманешь, ты пожалеешь об этом. Но я достиг своего лимита по деньгам.

Так что просто скажи мне.

Виртус возмутился. Я проявил жёсткость. Он сдался.

Ни один офицер не писал собственные протоколы по делу, даже если они были конфиденциальными. Если клерк готовил совершенно секретный отчёт, который должен был быть выполнен в длительной перспективе,