Я заказал небольшую тарелку орехов и пряное вино.

Гай Бебий долго спорил, чего ему больше: чечевичной каши или чего-то, что они называли «пульсом дня» и что, на мой взгляд, напоминало куски свинины. Гай, не убедившись, долго выражал свою неуверенность, не сумев никого заинтересовать своей дилеммой. Я и раньше пытался решать за него проблемы. Мне не хотелось снова пускать слюни в бреду, поэтому я просто ел свои орехи. Мясное рагу в заведениях быстрого питания было запрещено, на случай, если вкусная еда побудит людей расслабиться и выразить неодобрение правительству. Ни один торговец едой не собирался признаться Гаю Бебию в нарушении указа; каждое слово Гая производило впечатление инспектора, посланного каким-то неприятным эдилом проверить нарушения императорских правил, касающихся тушеных блюд.

В конце концов он остановился на миске с орехами. Хозяин бросил на нас обоих презрительный взгляд и с грохотом опрокинул её, оставив лишь наполовину полной, на что Гай некоторое время упрямо возражал. Тёмные планы его убийства закрались в мою голову.

Один из посетителей отшатнулся от нас, отказался от добавки и сбежал. Другой, раздраженный, отошел в сторону и, облокотившись на тумбу, принялся уплетать потаж, выкрикивая оскорбления в адрес чаек. Аякс присоединился к нам, лая так громко, что из соседних офисов посредников по зерну и специям высовывались головы, а вышибала пансиона «Дэмсон Флауэр» (который выглядел как бордель) выскочил на улицу, чтобы поглазеть. Аякс проникся суровыми моральными принципами моей сестры. Он ненавидел вышибалу из борделя; перейдя в атаку, он тянул поводок так туго, что тот натянулся так, что у него пошла пена, и он чуть не задохнулся.

Не обращая на меня внимания, Гай Бебий пристально посмотрел на меня, грозя пальцем. «Ну, пойдём,

Маркус, перестань затягивать. Ты хочешь спросить меня об этом парне по имени Дамагорас? Так почему бы тебе не продолжить?

Мне потребовалось некоторое время, чтобы перестать давиться вином, затем еще несколько мгновений на размышления о том, почему было бы неразумно душить Гая Бебия. (Юния бы меня выдала.) Затем я торжественно задал главный вопрос, и Гай Бебий серьезно рассказал мне то, что знал.

Я думал, он мне всё рассказал. Позже я понял, что это не так.

Мой зять упоминал о большой приморской вилле где-то за городом. Дома отдыха, принадлежавшие богатым вельможам и императорской семье, издавна занимали участок побережья близ Остии. Здесь было привлекательное сочетание лесов, полных дичи, на которую можно было охотиться, и панорамы океана; отпуск мог обеспечить физические упражнения и отдых, а когда им наскучило, Рим был всего в нескольких часах езды. Этот любитель недвижимости, Август, владел поместьем, которое перешло к Клавдию, содержавшему на территории слонов. Любопытный турист Гай Бебий однажды отправился поглазеть на эти места, которые сейчас в основном безлюдны; местный житель указал на один большой дом, который действительно был жил, где жил человек по имени Дамагор. «Я помню это, Марк, из-за довольно необычного названия; оно, казалось, имело иностранное звучание…»

«Тогда дай мне дорогу к вилле приезжего, Гай».

«Ты никогда его не найдёшь. Мне придётся тебя туда отвезти».

«Я бы и слышать об этом не хотел».

«О, это не проблема», — заявил Гай (подразумевая, что это огромная проблема, чтобы вызвать у меня чувство вины). «Как ты мудро заметил, Маркус, моя работа может подождать. Они очень рассчитывают на меня, но мне следует иногда брать отпуск».

Я застрял. Мой непутёвый родственник теперь предвкушал неторопливый день на берегу моря. Выбора не было. Других зацепок о местонахождении Диокла у меня не было. Таинственный Дамагор был моей единственной зацепкой.

XIII

Как только я вытащил его из-за стола, Гай решил воспользоваться моментом. Он предложил нам взять с собой семьи, надеть шляпы от солнца и устроить пикник. Я сказал, что это будет выглядеть непрофессионально. Уважая концепцию работы, он согласился, хотя всегда считал, что моя сфера деятельности не уступает по блеску огромной куче конского навоза перед Большим цирком. Мне удалось убедить его, что у нас ещё достаточно светло, чтобы нанять ослов, посетить виллу и вернуться к ужину. Купание можно устроить в другой день...

Время было на нашей стороне, когда мы отправились в путь. Мы выехали через Лаврентийские ворота, быстро проезжая мимо огромного некрополя, раскинувшегося за городом. Равнину покрывали фермы и сады, а когда мы выехали на Виа Северина, главную дорогу в Лаврентий, то через каждые полмили попадались шикарные виллы. После того, как Гай несколько раз сбился с пути, мы тянули время. В крошечной прибрежной деревушке, когда он свернул с главной дороги, на нас глазели рыбаки, которые были свободны от работы. Возвращаясь к ней, мы проехали мили по редколесью.

Гай отверг многочисленные виллы, построенные для людей с недостатком свободного времени и избытком денег. Лаврентийское побережье к югу от Остии представляет собой непрерывную ленту охраняемых домов, расположенных среди элегантных игровых площадок, и мы проехали мимо многих из них. Солнце уже смягчилось, и тени стали длинными, когда мы свернули с главной дороги на последнюю ухабистую тропу, мрачно направились к морю и оказались в нужном месте: на большом огороженном участке, у ворот которого, по случайности, никого не оказалось.

Ворота были закрыты. Мы привязали ослов, спрятав их от посторонних глаз, и забрались на них.

Я хотел отправиться на разведку в одиночку, но никто не ходил в одиночные вылазки, когда их сопровождал Гай Бебий. Он понятия не имел о дипломатии и не собирался прикрывать тыл.

Мы прошли по подъездной дорожке, держа ухо востро. Если хозяин этого дома — обычный богатый энтузиаст с вольно разгуливающим зверинцем, то мы — лёгкая мишень. Наши ботинки увязали в тёплой песчаной почве мягкой тропы, где прибрежный воздух был напоён ароматом хвои. Цикады стрекотали.

Вокруг нас были огромные деревья. В остальном царила тишина, если не считать далёкого шёпота волн, разбивающихся длинными низкими гребнями о пока ещё скрытый берег.

Вилла, куда мы приехали, была построена так близко к морю, что, должно быть, часто было неудобно открывать панорамные двери в её столовые, опасаясь, что вид на море окажется слишком близко, и брызги воды попадут на сервировочные столы, запятнав богатое содержимое серебряных блюд и потускнеют их тяжёлый декор. Морской бриз разбудит спящих в роскошных гостевых спальнях.

Солёный воздух уже сушил кожу. Должно быть, это создавало проблемы в садоводстве на огородах рядом с баней, у решётчатых беседок, увитых жёсткими лианами и декоративными растениями, и в широком, чётко высаженном цветнике, где мы оказались. Там дорожки были посыпаны гравием, но их постоянно заносило песком, а самшитовые бордюры пострадали от слишком сурового климата. Тем не менее, упорный садовник создал зелёный уголок, где дал волю своему воображению в плане фигурной стрижки. В поместье действительно обитали дикие звери – слон вполовину поднятый хобот (который, правда, держали на проволоке) и пара львов, выстриженных из кустов. Топиатор так гордился своей искусной работой, что расписался на самшитах.

Его звали Лабо. Или Либо. Или Любо.

Л БО

Аккуратно стояли в конце сада. Но топиаристу не повезло. Владелец виллы хотел увидеть своё имя на самшитах. Недостающую гласную только что вырубил в пенёк разъярённый мужчина, который схватил топиариста за волосы. Когда мы с Гаем подошли, он собирался отсечь голову кричащему Лбо своими секаторами.

XIV

Нас никто не видел. Мы всё ещё могли отскочить.

«Прошу прощения!» Гай рванулся вперёд, как праведный клерк, с упрямо поднятым подбородком. Он вмешивался в мои дела, и мне следовало его бросить.

Возможно, ножницы не были достаточно острыми, чтобы обезглавить садовника, но они всё же пролили кровь. Разъярённый мужчина сжимал лезвия одной рукой, вонзаясь ими в шею топиариста, словно справляясь с толстой веткой. Он был силён и ловок.