Я бродил по портикам в густой тени, отбрасываемой зданиями, похожими на бараки. В одной из комнат горстка заключённых, пойманных во время ночного дежурства, проходила допрос у сморщенного писаря. Он держал их в узде благодаря своей компетентности. Когда я кашлянул, он поднял взгляд.

из его обвинительного заключения; он знал меня, и когда я спросил о кандидатах, он предположил, что я могу найти Рустикуса тремя комнатами ниже.

«Кто он?»

«Вербовщик. Твой счастливый день. Он приходит раз в две недели, Фалько».

Я не напомнил клерку своё имя. «Рустик найдёт для тебя время.

Он никогда не бывает занят».

Рустик занял холодный кабинет, снаружи которого повесил табличку с изображением человечка-палки и стрелы, гласившую: «Входите». Только что приехав из Рима, он соблюдал приличия. Он бодрствовал. Не было никаких видимых признаков того, что он обедал или играл в настольные игры. Он распаковал свиток для принесения клятв верности, хотя очереди к нему не было. Ему нужен был офицер для свидетельской вербовки; я предполагал, что один из них был у него наготове.

Он, как ни странно, сделал вид, что принял меня за кандидата. Он одарил меня широкой улыбкой приветствия, хотя я заметил, что он даже не потрудился взять стилус.

Он прекрасно знал, что у меня есть другое дело. В тридцать шесть я была уже слишком стара, во-первых. У меня было натренированное тело, повидавшее слишком много сражений, чтобы я могла добровольно взяться за большее. Моя выстиранная туника цвета овсянки с черничной косой была сшита на заказ, мои тёмные кудри были укрощены мало-мальски приличным парикмахером, и я побаловала себя профессиональным банным маникюром. Даже если он не заметил моего пристального взгляда и хитрого поведения, стоило мне засунуть большие пальцы за пояс, как он должен был заметить, что это чертовски хороший ремень. На моей левой руке красовалось золотое кольцо с изображением всадника. Я была свободной гражданкой, и Император возвёл меня в средний чин.

«Меня зовут Фалько. Я друг Петрония Лонга».

Петро был в Четвёртой когорте. Рустик, должно быть, из другой, хотя и не обязательно Шестой, которая сейчас здесь дежурила. Он признал:

«Да, Петроний Лонг руководил зачислением вместе со мной».

«Хороший парень».

«Похоже на то. Что тебе нужно, Фалько?»

Я сел на свободный табурет. Он был ниже его, поэтому нервные новобранцы чувствовали себя уязвимыми, умоляя о вступлении. Эта простая уловка меня не смутила. «Я навожу официальные справки о человеке, пропавшем из канцелярии дворца». Хотя слово «официально» и навязывалось, « Дейли газетт» была рупором дворца, и писцы платили мне из государственных средств.

«Удивлён, что они заметили!» Мы с Рустикусом тогда ещё не были друзьями. Я думал, что никогда не будем. Но он проявил интерес.

«Вполне. Рустик, это может быть ложная наводка, но кто-то сказал мне, что мой товарищ недавно пытался вступить в вигилы. Его зовут Диокл. Если он дал ложную наводку, конечно, я в тупике».

Рустик пожал плечами, затем откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Он не двинулся с места, чтобы взглянуть на свиток, в котором официально регистрировались новобранцы; он даже не взглянул на него. «Диокл? Я ему отказал».

Очевидно, никто не спешил в Остию. Я держал это при себе. «Можете припомнить обстоятельства?»

Он поджал губы. Он не мог удержаться от соблазна подшутить над стукачом. «Я помню, потому что, если только у него не одна нога… нет, мы однажды взяли мезийского ампутанта, и он блестяще прыгал, пока не провалился сквозь пол…

— отказ — большая редкость».

«С ним что-то не так?»

Рустик снова не торопился. «Диокл. Худой парень. Незаметный червь. Он прибежал рысью, и у него была вся болтовня. Был рабом, но получил волю. Забыл взять с собой свидетельство, но мог бы его предъявить. Хотел начать новую жизнь, с возможностью гражданства и хлебного пособия.

Даже сказал, что хочет служить Империи. Некоторые считают патриотизм рекомендацией, хотя лично мне кажется более естественным, если они хотят получить бесплатный ужин и развлечься с огнем.

Циник. Я одобрительно улыбнулся. Может, он немного потеплел. Или нет.

Я решил, что он просто неприятный ублюдок.

«Он был слишком стар?»

«Кажется, он сказал тридцать восемь. Не так уж и много, если они такие крутые».

«Так почему же вы его отвергли?»

«Понятия не имею», — Рустик задумался, словно удивляясь самому себе. «Дворцовый секретариат, говоришь? В самый раз. Его латынь была чуть слишком изысканной. Но я подчинился инстинкту. Всегда доверяй инстинкту, Фалько».

Я ничего не сказал. Инстинкт может быть капризным другом. Это важное «чувство»

часто это означает лишь то, что ваш вчерашний ужин испортился, или что у вас герпес.

Сотрудник отдела кадров вдруг наклонился вперёд: «И что это за ублюдок?

Специальный чертов аудит?

Я рассмеялся. Он думал, Диокл расследует дело о вигилах, какое-то коррупционное дело. «Ты недалек от истины. Он — Инфамия». Зря. вигилы никогда не следят за новостями. «Он пишет скандальный раздел в « Дейли» . «Газетт». Я рисковал; Рустик мог теперь сомкнуть ряды и замкнуться.

Но как вербовщик я рассудил, что он был всего лишь полудневным гостем, не связанным с Шестым. «Итак, — сказал я, понизив голос, — можно ли сделать вывод, что кто-то из нынешнего отряда, как считается, нуждается в проверке — в интересах общественности?»

Причин может быть несколько. Кража денег. Общение с извращенцами. Вопиющая неэффективность...

Неверно: неэффективность не создает захватывающих новостей.

«Юбка?» — спросил Рустик, с интересом обдумывая собственные идеи.

«Нет, спать с кем попало разрешено! Не та юбка».

«Возможно», — согласился я. «Я пробыл здесь недолго. Всё выглядит довольно чопорно. Я почти не видел ночных визитов женщин в тогах».

У женщин тога является знаком проститутки.

«Нет, это должно быть что-то крупное», — сказал Рустик. «Офицер в постели с женой городского советника?»

«Или отправлять очень крупные подарки любовнице старшего офицера?»

«Или подлизываться к шлюхе мошенника — даже в этом случае, только если мошенник находился под особым расследованием».

«Как минимум за уклонение от уплаты импортного налога...»

«С подкупами...»

«Выше среднего!»

Мы оба стихли, не найдя себе места, где можно было бы назвать не слишком шокирующие проступки. «Не могу этого представить, Фалько», — вздохнул Рустик. «В Риме это не вызвало бы и фурора».

Я был готов уйти. «Ты прав. Это мелочь. Не знаю, зачем он сюда пришёл, но не думаю, что Диокл интересовался самими вигилами». Во-первых, он занимался другими делами. «Итак, можешь что-нибудь ещё рассказать о моём пропавшем человеке?»

«Он был в порядке, когда ушёл отсюда. Я сказал, что у нас нет мест, но я сохраню его имя в списке. Он воспринял это достаточно спокойно».

Я уже дошёл до двери, как вдруг порыв заставил меня обернуться. «Он дал вам контактный адрес? Комната у Морских ворот?»

Рустик выглядел удивлённым. «Он сказал, что приехал в тот день из другого города; у меня сложилось впечатление, что он остановился где-то на побережье. Боюсь, я не удосужился записать подробности. В конце концов, он меня не интересовал».

Я нашёл дежурного офицера. Когда я уходил, он входил через главные ворота в компании Приватуса, того самого строителя с торчащими волосами, который предоставил Петро жильё. Возможно, он искал контракт на перестройку эскадрильи. Строитель приветливо поприветствовал меня, рассеянно посмотрев на место нашей встречи. Казалось, он здесь как дома. Было бы слишком надеяться, что это связано с его регулярными арестами.

Мне удалось поговорить с офицером лично, и я спросил, есть ли какие-нибудь

«Дамагорас» фигурировал в их специальных списках. Он заявил, что эти списки конфиденциальны.

Он отказался их искать.

Устав от бесполезных болванов, я пошёл домой пообедать. Там меня ждала моя очень умная и обычно отзывчивая девушка. Но даже