«Если только», — сказал Скитакс со свойственной ему странной бесстрастностью, — «этот убийца ненавидит их, видит в них каких-то человеческих паразитов. Истребит их ради общего блага».

«Ещё более восхитительно. Как я найду эту самозваную Ярость?»

«Ищите того, кто убеждён, что уборка улиц — это достойный мотив. Конечно, — робко сказал доктор, — нужно знать, с чего начать поиски».

«Ио, — мрачно ответил Петроний. — Счастливых Сатурналий!»

САТУРНАЛИИ, ДЕНЬ ПЯТЫЙ

Двенадцать дней до январских календ (21 декабря)

ЛИВ

Пятый день фестиваля принес череду лебедки.

Началось всё хорошо: мы завтракали, когда мне пришло сообщение от Петрония. Видимо, вчера вечером он усердно изучал отчёты.

Среди кучи других когорт он узнал, что Третий отряд обнаружил беглого раба, подростка-музыканта. Петро послал гонца к Третьему, который быстро подтвердил, что они застрелили флейтиста Квадрумата. Он не признался, но когда его схватили, у него была флейта. Третий отряд не отличался сообразительностью, но они могли сложить I и I, чтобы получить III.

(По словам Петро, они знали только номер III.) Флейту они выбросили: их трибун ненавидел музыку в камерах.

Я был в плаще и собирался отправиться в караульный дом Третьего, чтобы допросить пойманного раба, когда на продуваемом ветром берегу перед моим домом появились огромные носилки с золотыми набалдашниками на шестах. Золото изнашивалось, а восемь носильщиков представляли собой покосившуюся, жалкую повозку, которая не могла идти в ногу. Повозка была казённой: какой-то потрёпанный остаток императорского транспортного парка, ухудшенный с тех пор, как в ней таскали Клавдия или Нерона. Двадцать лет спустя её должны были сжечь на костре. Столь же дряхлые, носильщики покачнулись и тяжело уронили её. Из носилок, шатаясь, вышел Клавдий Лаэта, и я, поддавшись принуждению, поздоровался с ним. Он вёл меня на встречу.

Лаэта сказала, что это срочно. Я понимал, что это означает две вещи: это не срочно, и эта бессмысленная болтовня будет тянуться часами. Мой день был испорчен.

«Я принесу свою тогу». Елена застала меня за этим необычным занятием, и я заманил её в экспедицию. Это было несложно. После нашей поздней ночи с Майей и Петро дети были слишком уставшими и капризно ссорились. Мы с Еленой могли бы справиться с детьми, но их няня, Галена, кричала в ужасной буре чуждого ей раздражения. Альбия отказалась от помощи. Сейчас она была заперта в своей комнате. Она была девочкой-подростком; Елена позволяла ей вести себя как девочке. Нукс прятался с Альбией. Мы постучали в дверь и крикнули, что нам нужно куда-то идти. «Тогда идите!» — прорычала Альбия изнутри. Что ж, это было лучше, чем «Я тебя ненавижу», и гораздо лучше, чем «Я себя ненавижу. Примерно через полгода нам придётся столкнуться и с тем, и с другим.

Мы отправили Гален на кухню, велев ей воспользоваться ею и что-нибудь приготовить. Джакинтус был там, но вряд ли он будет полезен. Гален радостно убежала. Хелена выглядела расстроенной. «Может, нам стоит просто принять это,

Маркус. — Верно. Первый шаг к деградации: пусть тобой правят твои рабы. Мы одели дочерей в милые одинаковые туники, украсили их бантами и забрали с собой. Любой, кто хочет предложить лучшее решение, может просто помолчать.

«Какие невероятно продвинутые родители!» — презрительно ухмыльнулся Клавдий Лаэта. «Ваши солдаты нарушили мой тихий домашний уклад», — возразила Елена.

Лаэта сказала, что он с радостью уберёт солдат, когда я получу свой гонорар и найду Веледу. Притворившись обеспокоенной, мы с Эленой расслабились. Джулия и Фавония сидели у нас на коленях, словно золотые, заворожённые поездкой в носилках. Если Лаэта брала нас куда-нибудь с рабами, мы были уверены, что нас встретят с радостью эти обманчиво милые купидоны.

Я предполагал, что конференция проходит во дворце. Но вскоре я понял, что мы едем по Аврелиевой дороге; Лаэта призналась, что мы направляемся на виллу Квадрумата Лабеона. «Одному из его гостей на Сатурналии нужен отчёт о ходе». «Мы подчиняемся Квадрумату?» — удивлённо фыркнул я. «Не ему».

Лаэта немного расслабился. «За городом спокойнее, Фалько». Я позволил Лаэте разобраться с кровожадным лузитанином-привратником.

Пока он пытался объявить о своём приглашении, а привратник презрительно фыркнул, услышав эту мысль, Елена вытерла Фавонию. Хотя я крепко держал Джулию, она умудрилась испачкать её чёрным маслом для дверных петель; я справился с этим к тому времени, как мы внесли их в дом, где на них набросились зачарованные рабыни.

Почти без всякого обучения с нашей стороны, мои дети научились смотреть на незнакомцев большими, умоляющими глазами. «Не давайте им никакой еды!» — строго приказала я, и бывшие подружки Скаевы с восторгом унесли их.

Они поняли намёк. «О, милые малыши, обязательно угостите их тортом в честь праздника!» Отлично. Здесь его непременно должны были приготовить как следует, на винном осадке из поместья. После беготни по перистилям и игры в прятки с девушками-швеями лёгкое опьянение сотворит чудо. Наши маленькие монстры будут крепко спать, когда мы их заберём.

Здесь было много знатных дам, на которых Юлия и Фавония могли оттачивать свои навыки выпрашивания украшений и игрушек, ведь здесь было полно покойников, а поскольку это были Сатурналии, покойники привели своих статных жён. Квадруматы храбро оставляли горечь утраты позади и готовились к ежегодному домашнему празднику. «Приглашения, должно быть, разосланы уже несколько месяцев назад», – презрительно заметила Елена. «И гостеприимные Квадруматы не хотели бы разочаровывать своих многочисленных друзей». «Кажется, Квадруматы утверждали: „Мы очень замкнутая семья“! И тем не менее, половина Сената собралась в надежде увидеть кровь на мраморе».

«Маркус, держу пари, что большинство из них сунут слуге динарий, чтобы тот протащил их на место преступления». Если не считать того, что они выглядели злобной компанией, которая могла решить, что целый динарий — это слишком много, Елена была права.

Снобы — самые отъявленные зеваки. Это объясняло, почему Квадруматы пытались замять произошедшее.

Лаэта важно поспешила узнать, где состоится встреча. Мы пробирались сквозь толпу знатных людей, удивляясь, что нигде не видно ни одного представителя семьи.

«Принимать гостей по-модному», – просветила меня Хелена. «Приглашаешь толпы людей, которых знаешь лишь поверхностно, а потом скрываешься, но позволяешь им бродить где угодно, любуясь всем твоим добром». «Устраиваешь им, когда они уходят, хороший вымогатель за украденное столовое серебро?» «Полагаю, это означает, что у хозяев так много денег, Маркус, что даже если все что-нибудь украдут, они не пожалеют об этом».

Мы выяснили, что собрание, по сути, было смешанным. Мы опознали нескольких нанятых артистов, не занятых работой, и труппа гномов Друзиллы топала ногами, пытаясь оскорбить их. Все они были пьяны. Возможно, они знали, где Друзилла хранит свой запас вина. Мужчины, которых оскорбляли гномы, похоже, были торговцами. Хотя было ещё утро, они рылись в подносах с предобеденными закусками и аперитивами; возможно, это был единственный способ гарантировать себе премию за Сатурналию. Конечно, сенаторы их проигнорировали, а торговцы ещё более снобистски относились к тому, чтобы держаться вместе и не разговаривать с сенаторами. Хотя такая смесь могла показаться эгалитаристской, мы с Хеленой подумали, что группы просто слепили вместе, формально и довольно безвкусно. «Заставляет задуматься, что бы они сделали с Веледой», — сказала Хелена. «Я подозреваю, что они бы дали всем знать, что она у них, и превратили бы ее в второстепенное действо».

Среди слуг, собравшихся за праздничными подарками, мы обнаружили группу врачей. Внушительная фигура Эдемона сразу бросалась в глаза; он разговаривал с человеком, которого я помнил как Пилемена, халдейского толкователя снов в потрёпанной одежде. Я бы проигнорировал их, но заметил Анакрита, тыкающегося в них носом. Должно быть, он был здесь на той же встрече, что и я.