Когда я привел Хелену посмотреть, что он задумал с врачами, я

Я также узнал третьего мужчину. Это был Клеандр, который во время моего предыдущего визита приходил на консультацию к Друзилле Грациане. У него было овальное лицо, круглые глаза и сдержанные манеры, что, вероятно, означало, что он мог быть агрессивным, если с кем-то ссорился. «Зовут Фалько». Мы прошли мимо двери.

«Ты присматриваешь за хозяйкой дома». «А ты чертов сыщик».

Клеандр выглядел слишком занятым, чтобы говорить. Его манера держаться у постели больного, должно быть, была бодрой. Он ясно дал понять, что у него нет времени на бессмысленные разговоры. Тем не менее, остальные относились к нему как к уважаемому коллеге.

«Анакрит!» — я кивнул своему коллеге, словно отмахиваясь. «Фалько». Он был столь же равнодушен. «Дорогой Анакрит». Елена заставила его признать её.

«Елена Юстина!» — пожимая ей руку, приветствуя её официально, он подобострастно склонил голову, демонстрируя жир, который всегда слишком густо намыливал на волосах. На нём была тяжёлая туника с потным, словно гриб, ворсом цвета охры, отражавшимся от его лица и придававшим ему желчный вид.

«Итак, вы все здесь, чтобы получить награду за год упорного труда!» — воскликнула Елена, обращаясь к врачам, пытаясь разрядить обстановку между мной и Шпионом.

Должно быть, она догадалась, что Мастарна, консультант с козлиной бородкой, который лечил покойного Грациана Скаеву, отсутствует. «Ему довольно тяжело потерять премию Сатурналий только потому, что его пациенту случайно отрубили голову». Остальные молчали, избегая взглядов друг друга.

Обращаясь к Клеандру, я попытался завязать дружескую беседу, что является отличительной чертой осведомителя: «У нас не было возможности узнать друг друга». Он пренебрег этим предложением. «Насколько я помню, мне сообщили, что вы — „пневматик Гиппократа“?»

«Он, несмотря на это, хороший врач!» — поддразнил его Эдемон, а сам Клеандр лишь высокомерно склонил голову. Он считал унизительным обсуждать со мной его ремесло. «Все его пациенты скажут вам, какой он замечательный».

Эдемон продолжил: «Я слоняюсь поблизости, пытаясь переманить их, но они все слишком обожают Клеандра».

«Насколько я понимаю, — смело вставила Елена, — подход Гиппократа — это разумный, комфортный режим, способствующий укреплению здоровья с помощью диеты, физических упражнений и отдыха».

«Я знаю кое-кого, кого лечат подобным образом», – сказала она Клеандру. Это был рецепт Зосимы для Веледы. Поскольку сам он не был фаворитом врача, Клеандру, очевидно, было всё равно, что пациент – любимый осёл Елены. Она отметила это и сменила тему: «Конечно, любое лечение должно быть очень трудным, когда некоторые пациенты отказываются помочь себе сами». Всё ещё играя в опасную игру, это был завуалированный намёк на предполагаемую привычку Друзиллы чрезмерно пить вино. Не желая говорить о своей пациентке, Клеандр внезапно извинился и ушёл. «Иногда грубияны – лучшие врачи… Он что, немного одиночка?» «Женат, с детьми», – разубедил Елену Эдемон. «Ты имеешь в виду – вполне нормальный?» Я рассмеялся. «Ужасно относится к жене и отчуждён от потомства?»

«Наверное, он винит свою работу, дорогая! Он преданный врач, — неискренне заметила Елена. — Ему не понравилось, что я критиковала Друзиллу».

«Друсилла Грациана глупо винит богов в своих несчастьях»,

Эдемон ответил: «Клиандр этого не допустит. Он отвергает все суеверия –

иррациональное приписывание причин – шаманизм».

«Конечно, он меня ненавидит!» — хихикнул Пилемен, терапевт сновидений. «А что ты о нём думаешь?» — спросил я, стараясь сохранить лёгкость. «Хотел бы я знать сны этого человека», — с чувством воскликнул Пилемен. «У него измученная душа?» «У него есть тёмная сторона, подозреваю». «Он чертовски груб», — прорычал Эдемон. «Он отдал мне весь Аид только за то, что я снабдил Квадрумата амулетом со скарабеем. Пациент, пьющий собственную мочу как слабительное, заслуживает утешения!»

Халдей похлопал толстяка по колену. «О, это было недоразумение».

он успокоил. «Квадрумату приснился кошмар, в котором твой скарабей съел его...» Кошмар казался естественным, если человек пил свой собственный

вода. Квадруматус резко упал в моих глазах из-за того, что подчинился ей. «Он отдал скарабея своему сыроварню, и Клеандр случайно увидел мальчика с ним».

«Так что же в этом плохого?» — заныл Эдемон. «Сыровару нужна помощь. Он весь в газах. Классическое гниение кишечника. Должно быть, все каналы в его организме заблокированы». «Боюсь, ты прав», — серьёзно согласился Пилемен. «О его пердеже ходят легенды». Я ободрился. Наконец-то мы встретили кого-то из прихожан Квадруматов с чувством юмора. «Хотел бы я добраться до этого мальчишки и как следует его опорожнить дикой капустой», — воскликнул Эдемон.

В этот момент вернулся Клеандр. У этого человека не было никаких социальных навыков.

Услышав Эдемона, он усмехнулся: «Он всего лишь раб, мужик; он это переживет!»

Мы обсуждали только метеоризм, но Клеандр, очевидно, отнесся бы к этому именно так, чем бы ни страдал мальчик. Затем он резко вмешался:

«Ты пытаешься убить Скаеву, Фалько? Можем ли мы предположить, что ты ни к чему не пришёл?»

Я уже встречал людей такого типа. Некоторые знают, к чему приводит их грубость. Большинство же просто настолько высокомерны, что даже не догадываются об этом. Мне не нужно было перед ним оправдываться.

Зная, что Анакрит наблюдает за мной, я заявил, что опознаю

убийцу публично осудят в ближайшие несколько дней.

«Тогда пусть кто-нибудь поостерегается!» — пробормотал Клеандр своим низким, хриплым голосом. Я взглянул на Елену, но рядом стоял Главный Шпион, и никто из нас не стал вдаваться в подробности. Я почувствовал, как Шпион остро загорелся любопытством. Он практически достал блокнот и сделал себе заметку. Елена снова попыталась разрядить обстановку. «Как у тебя с головными болями, Анакрит?» Он вздрогнул. Он подслушивал, ненавязчиво молча, что было его излюбленным приёмом, с лёгкой улыбкой на лице, следя за всем, что мы обсуждали. Он ненавидел быть в центре внимания; я догадался, что Елена это знает. Она повернулась к Клеандру:

«У нашего друга была серьезная травма головы, и он до сих пор страдает от побочных эффектов. Интересно, может быть, у него нарушен баланс одной из жидкостей организма?»

Удивительно, но эта тактика сработала. Клеандр тут же втянулся в разговор с Анакритом о его знаменитых головных болях. Он даже, казалось, предлагал лекарства. Прежде чем я успел предложить кровопускание из главной артерии, Елена отвела меня и остальных в сторону.

«Значит, Клеандр не позволит Друзилле Грациане уйти, поверив, что она ударила амфору, потому что ей суждено?» — спросила Елена Эдемона. «Не думаю, что ей нравится, когда её предостерегают от вина, но она это терпит? Это подтверждает, что пациенты Клеандра считают его великолепным». «Остальные из нас подозревают, что любят его за то, что он горячий разносчик макового сока… Друзилла у Клеандра на крючке, потому что он никогда всерьёз не настаивает на её воздержании. Он ненавидит рабов и вольноотпущенниц, поэтому видит Друзиллу даже без её хмурой служанки и полностью контролирует ситуацию. Муж не помогает», — сообщил Эдемон.

Мы, радостно оскорбляющие своего пациента, Квадрумата. «Он говорит: „Капля никому не повредит“. Ему достаточно увидеть Друзиллу после тяжёлого приступа, чтобы понять, насколько это неверно».

«Не думаю, что он видит её пьяной», — предположила Елена. «Похоже, в этом доме они большую часть времени ведут разную жизнь, а когда Друзилла не вписывается в общество, я полагаю, хмурая Фрина остаётся на страже».

Пока Пилемен лишь подмигивал мне, Эдемон пробормотал: «Слишком много всего скрыто за закрытыми дверями в этом доме. Мерзости. Квадруматус, конечно, хороший судья и имеет собственное мнение, но это бесполезно, если никто не обращает внимания на его указания». Было непонятно, какие мерзости его расстроили. В паузе Елена спросила: «А где сегодня Друзилла, наша хозяйка?»