Иногда я придумываю слова, иногда даже не осознаю этого, но на протяжении девятнадцати книг мой британский редактор старательно критиковал меня, когда считал, что я ошибаюсь. Несколько лет назад мы договорились, что каждая рукопись может содержать один неологизм, или линдсеизм.

Какое-то время я придерживался этого. Однажды даже проводился конкурс, где читатели должны были распознавать придуманные слова. Он, скорее, провалился, потому что многие американские читатели предлагали вполне годные примеры из английского словаря, и в любом случае я уже не мог вспомнить некоторые из допустимых линдсеизмов; однако, мне кажется, что «nicknackeroonies» в то время считалось словом, которое некоторые из нас больше всего хотели бы видеть в реальной жизни. (Позвольте мне отдать должное моей покойной тёте Глэдис, которая вдохновила меня на это.) Движение за закрепление «nicknackeroonies» в современном языке началось в Австралии, где, конечно же, деликатесная еда, которую едят руками, — это особый вкус.

А потом был Фускулус. Он любит слова так же сильно, как и я. Мне всегда было ясно, что существовал римский уличный язык, особый подпольный жаргон на латыни и жаргонные выражения вигилов – всё это пока что утрачено для нас, но Фускулус должен был знать. Бесполезно надеяться, что обугленные папирусы из Геркуланума, которые сейчас так старательно…

Разгадка, которую дадут учёные, даст подсказки; пока что для меня, как и для всех остальных, все они кажутся греческими. Если Кальпурний Писон, которого считают владельцем виллы, и владел словарём сленга, то мы его не нашли. С этим я справлюсь сам. Я не могу использовать богатый пласт английских и американских эквивалентов XVI–XX веков, поскольку тайные языки журавлей, фарцовщиков и наркобаронов слишком тесно связаны с их эпохами. Поэтому, когда говорит Фускул, появляются странные слова.

Счетоводы, вероятно, заметят, что глава XVIII «Сатурналий» содержит больше, чем я ограничиваю строгим ограничением на неологизмы. Глава XVIII – это прославление терпимости и понимания, которые всегда проявляли ко мне мои редакторы. Романистам, подпитываемым алкоголем и собственными претензиями, обычно дозволено писать беллетристику, которая, однако, не заслуживает похвалы за свою высокопарную изобретательность, но в области лёгких, захватывающих повествований принято считать, что ничто из написанного автором не оскорбит стандартного издательского орфографа. Мне раз за разом позволяли отступать от правил. За исключением той дамы, которая посчитала «The» «слишком тяжёлым» для своих читателей в Соединённых Штатах (суровое предписание, которое я постоянно держу в уме, обещаю), мои редакторы были образцом сдержанности перед лицом бессердечного произвола в прозе. В этом послесловии я отдаю им дань уважения. В особенности я приветствую Оливера Джонсона, серьёзного, образованного англичанина, который в глубине души не желает, чтобы легкомысленные авторские отрывки заставляли его ёрничать. Этот человек почти двадцать лет терпеливо обучал меня развитию сюжета и хронологическому описанию, выслушивая мои предубеждения против Шардоне и вычеркивая неприятные сцены с сексом. Он знает, что я не могу написать «alter», когда это «altar». Он принял главу из одного слова. Он позволил мне убить льва. Он сам придумал…

«Плагиат в качестве дани», который, как мы надеемся, станет признанным юридическим термином для обозначения несанкционированного использования чужого материала. (Конечно, я знаю, что «бандит» — это некорректное использование существительного в качестве прилагательного. Всё равно — хорошо, не правда ли?) Я по праву предан своему редактору, и вот тут у меня появляется возможность сказать: не вините его!

Я также хотел бы извиниться перед всеми моими переводчиками и отметить их изобретательность в их постоянной борьбе с моим словарным запасом. Потребуются настоящие умельцы, чтобы придумать изящные эквиваленты для слов «fragonage» и «ferrikin» на испанском, турецком, японском и всех других языках, на которых издаются романы о Фалько; особое употребление в контексте «Fusculus» слов «nipping» и «foisting»

– хотя и настоящие слова в теории – тоже будут непростыми. Иногда кто-то из вас, честных мужчин и женщин, тянет обратиться ко мне с робостью, чтобы узнать совершенно невозможное слово или фразу, и я хочу поблагодарить вас за вежливость, с которой вы это делаете, – и за то, что вы не злорадствуете, когда оказывается, что ответ:

«Это не линдсеизм; это ранее не обнаруженная опечатка».

Кстати, «Wonk» — это реально. Мой новый американский редактор использовал его, затем дал мне определение, и оно здесь, чтобы выполнить моё обещание попытаться «обойти Оливера». (Он увидел его. Он был в восторге, но не вычеркнул, так что оно осталось.)

Глава XVIII была намеренно забавной. В другой главе есть официальный линдсиизм. Я знаю свои права.

Я очень тщательно подбираю слова, даже когда придумываю их. Когда я это делаю, мне кажется, они работают. Попробуйте, если хотите, но учтите предостережение Фалько: знать эти слова не обязательно, чтобы быть римлянином, и вы же не хотите, чтобы люди считали вас чудаком…

Структура документа

• РИМ: ДЕКАБРЬ 76 Г. Н.Э. I

• II

• III

• IV

• VI

• VII

• VIII

• IX

• Х

• XI

• XII

• XIII

• XIV

• XV

• XVI

• XVII

• XVIII

• XIX

• ХХ

• XXI

• XXII

• XXIII

• XXIV

• XXV

• XXVI

• XXVII

• XXVIII

• XXIX

• XXX

• XXXI

• XXXII

• XXXIII

• XXXIV

• XXXV

• XXXVI

• САТУРНАЛИИ, ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

• XXXVII

• XXXVIII

• XXXIX

• XL

• XLI

• XLII

• XLIII

• САТУРНАЛИИ, ДЕНЬ ВТОРОЙ

• XLIV

• XLV

• САТУРНАЛИИ, ДЕНЬ ТРЕТИЙ

• XLVI

• XLVII

• XLVIII

• XLIX

• САТУРНАЛИИ, ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

• ЛИИ

• ЛИИ

• САТУРНАЛИИ, ДЕНЬ ПЯТЫЙ

• ЛВ

• ЛВИ

• LVII

• САТУРНАЛИИ, ДЕНЬ ШЕСТОЙ

• ЛИКС

• LX

• LXI

• LXII

• САТУРНАЛИИ, ДЕНЬ СЕДЬМОЙ, ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

• LXIV • ПОСЛЕСЛОВИЕ – «ВСЕ ПРЕКРАСНО НА ВИА ДЕРЕЛИКТА»