У нас оставалось еще три дня. Я сказал себе, что если Ганна действительно видела убийцу в действии, то еще трех дней будет достаточно, чтобы установить нашу правоту.
ЛИИ
Мы провели прекрасный вечер с Майей и Петронием. Главным образом, Майя делала вид, что это не Сатурналии, а просто семейная трапеза. Мои дочери вели себя хорошо, как это часто случалось в присутствии детей гораздо старше; в компании были четверо детей Майи, а также дочь Петрония и Альбия, которые прекрасно ладили друг с другом.
Обычно я бы не стал прерывать расследование ради общения, но в тот момент я застрял, ожидая других. Мне удалось расслабиться. Что ж, у Луция Петрония всегда было хорошее вино, и он был щедр на него. Майя тоже умела готовить.
Мою мать пригласили, что, по крайней мере, спасло её от лап Анакрита. Судя по всему, он уделял ей много внимания, расспрашивал о моих делах. Она утверждала, что всегда говорила ему, что я хороший семьянин, посвятивший себя тому, чтобы устроить детям прекрасный праздник. «А что ты купил Елене в подарок, Марк? Ой, не рассказывай мне; ты совсем как твой отец. Не думаю, что ты об этом задумывался».
Я утверждал, что это секрет. Майя пробормотала, что это всегда хороший способ выиграть время. Элена сказала, что будет рада сюрпризу, на что мы все дружно загудели, как обычно, в ответ, что сюрприз будет, когда она ничего не получит.
Некоторые дети помладше, которые никогда раньше не слышали этой песни, разразились истерическим смехом.
Елена никогда не была так требовательна. Её мягкие карие глаза говорили мне, что она не будет против, а я чувствовала, как моё сердце ёкнуло от вины, потому что я всё ещё ничего не организовала. Серьги. Па упоминал о непроданных серьгах… «Что у тебя есть для Майи?» — пробормотала я Петронию. «Цепочку на шею».
Почему я спросил? Он всегда покупал ожерелья, независимо от того, какую женщину – или женщин – он льстил. Таким образом, этот плут и негодяй никогда не попадался на разговорах после этого. Хотя их не приглашали, к нам сразу после ужина присоединились моя другая сестра Юния и унылый Гай Бебий. Они всегда знали, когда кто-то другой развлекает. Чтобы показать, что промах Юнии с vinum primitivum был забыт, и они снова были преданной парой, они устроили большой шум, совместно разослав приглашения к себе домой на следующий день. Внезапно Петроний встал и ушел, сказав, что ему нужно быть на дежурстве. Это оставило Майю с задачей отклонить приглашение за них (Петро ненавидел Юнию и Гая Бебия).
Майя, которая всегда была прямолинейной, просто сказала: «Нет, спасибо, Джуния». «О, полагаю, у вас, занятых людей, должны быть другие планы!» Майя обнажила свои аккуратные маленькие зубки в том, что можно было принять и за улыбку, и за рычание.
Я пытался блефовать, говоря, что у нас полный дом солдат, поэтому Джуния
Мы быстро возразили, что были бы рады от них уйти – как, очевидно, и сделали сегодня. Я тогда подумал, что теперь очередь Хелены нас прикрывать, но она ушла в какой-то свой сон, так что у нас не было спасения.
«Мы будем рассказывать истории о привидениях. Я устрою вам идеальный вечер!» — с самодовольством, которое мы все ненавидели, изрекла Джуния.
Юния и Гай цеплялись за него, словно каменные анемоны. Они всё ещё подбирали остатки еды с блюд Майи, когда мне пришло сообщение от Петрония, так что я смог покинуть вечеринку и отправиться в караульный дом. Я решил, что это просто любезность с его стороны, но оказалось, что всё в порядке: нашли ещё одно тело бродяги. Труп лежал в камере, поскольку Лентулл всё ещё занимал врачебную комнату. Я нашёл Петрония и Скифака склонившимися над телом – лёгким, серолицым бродягой, которому можно было дать от сорока до шестидесяти лет. Если бы я увидел его разгуливающим, я бы держался подальше, на случай, если у него заразная болезнь лёгких. Петроний сказал, что приказал своим людям пнуть всех ночующих на улице, чтобы убедиться, что они живы. Не дождавшись ответа на их приветствие, патруль вигилов привёз этого, сразу после наступления сумерек. «Значит, тебя не бросили ради Скитакса?» Я бросил на Скитакса уничижительный взгляд.
Он не стал кривиться. Петроний сказал: «Я послал в храм за Зосимой, но, насколько я понимаю, она всё ещё у тебя дома, Фалько?» «Верно. Елена хочет её для чего-то… Время смерти, Скитак?» Всего пару часов назад, сказал он; тело ещё хранило следы тепла. Ночь была тёплой для декабря, и бродяга завернулся во множество слоёв грязной одежды. Мы мягко пошутили, что одной грязи хватило бы, чтобы согреть его. Я нахмурился. «Мы точно знаем, что её не прикончил Зосима. У меня есть десять глупых, но честных легионеров и слуга центуриона, которые могут обеспечить ей алиби на эту ночь».
«Возможно, это просто подражание чьему-то убийству». После вторжения дорогой Джунии в его дом Петроний пребывал в мрачном настроении.
«Так думаете? Пока что власти не прокомментировали», — сказал я ему. «Обычно проблема объявляется публично и вызывает громкий общественный резонанс, прежде чем начинают действовать эти безумные подражатели. Я бы сказал, что где-то бродит настоящий серийный убийца…
до сих пор незамеченным». Петро неохотно кивнул. «У нас на него абсолютно ничего нет». Я повернулся к доктору. «Скифак, расскажи мне о трупах, которые тебе подбрасывают. Этот оставили на улице. Так что ты знаешь о своих маленьких подарках? И подозреваешь ли ты, что Зосима из храма Жскулапа как-то связан с ними?»
На мгновение Скитакс выглядел беспомощным. Петроний, подняв подбородок, уставился на него, хотя мой приятель промолчал. «Те, кого мы находим в патрульном доме, — наконец признался Скитакс, — приносят сюда женщины». Он, казалось, съёжился, зная, что Петро будет раздражён. «Зосиме?» — быстро спросил я. «Полагаю, ты можешь это объяснить?» Скитакс позволил мне вытянуть себя, явно опасаясь Петро. Во-первых, у меня не было власти установить
Сергий на него. Сергий был тем самым здоровяком, который силой выбивал признания из преступников. Ну, иногда это были преступники, иногда их просто арестовали по ошибке, но все они сознались. Бдительные были одной дружной семьёй; если кто-то и расстраивал Петро, он верил в традиционное отеческое наказание.
Когда он был особенно консервативен, он неистовствовал, говоря, что день выдался неудачным, когда отцы семейств лишились власти над жизнью и смертью. «Зосима первая что-то заподозрила», — нервно признался Скифакс. «Она пришла и обсудила это со мной. Её храм не предпринимает никаких действий, поэтому ей приходится полагаться на бдителей». «Почему бы не рассказать мне об этом?» — прорычал Петро. «Ничего определённого. Зосима приносит мне трупы, когда находит их, чтобы я мог определить, естественная это смерть или неестественная». «Неестественная, я полагаю?»
спросил. «Начинаю так думать. Иногда к нам попадают те, кто действительно умер от недоедания или болезни. Но у большинства наблюдается классический признак удушения руками – сломана небольшая кость в горле». Казалось, лучше не спрашивать, как врач это обнаружит. Вероятно, не прижав язык и не приказав трупу сказать «ах». «Как будто», – сказал Скитакс с сухим отвращением, – «это птицы, которым небрежно свернули шеи».
«Что-нибудь еще, что нам следует знать?» — спросил Петроний, все больше заинтригованный.
«Что-нибудь сексуальное?» — Скитакс знал, что вигилы были озабочены убийствами.
«Ничего, что могло бы быть связано. Многие бродяги подвергались насилию незадолго до смерти, это само собой разумеется. У тех, кто явно беглые рабы, признаки длительного жестокого обращения практически универсальны». «Все трупы мужчины?» — спросил я. «Изредка женщины. И, к сожалению, несколько детей». Я посмотрел на Петро. «Разве такой широкий разброс жертв не является чем-то необычным для серийных убийц?»
Он кивнул. «Да, в основном они придерживаются одного постоянного типа — мужчины или женщины, взрослые или дети».
Скитакс добровольцем заявил: «Я полагаю, что общая черта заключается в том, что жертвы живут на улице. Похоже, их выбирают для наказания из-за их нищенского образа жизни. Кто-то находит их спящими под арками или в подъездах и обрывает их существование. Он — или она — может оправдать убийство как проявление милосердия, чтобы положить конец их страданиям». «Усыпить их, как загнанных лошадей?» — Петроний был потрясён и разгневан.
