– Через пару лет. А пока я хочу поработать дублером. Совет жанров открыл книготуры выходного дня для генератов. Больше никаких уик-эндов в Барсетширс:[83] я буду замещать графа Сморлторка,[84] когда он отправится на пару недель отдохнуть в уэйнрайтовский «Иллюстрированный путеводитель по водопадам Озерного края».

– Поздравляю!

Он поблагодарил меня, но по-прежнему как-то рассеянно, продолжая задумчиво смотреть в иллюминатор на озеро.

– А ты? – спросил Арни. – У тебя-то какие планы? Весь Кладезь судачит о твоем понижении!

– Это не понижение, – сказала я. – Ну, может, и понижение…

– Говорят, следующим Глашатаем станет Харрис Твид, – пробормотал Арни. – Несмотря на недостаток опыта, беллетриция предпочла потусторонника.

– А что такого особенного в потусторонниках? – спросил Рэндольф.

– Мы обладаем способностями, которыми наделены лишь единицы из генератов, – ответила я.

– Какими именно?

Я взяла со стола пропущенного через СуперСлово™ «Маленького принца» в кожаном переплете и протянула книжку Арни.

– Запах чувствуешь?

Он поднес ее к носу и покачал головой. Я взяла томик и чуть втянула носом воздух. Я ожидала почувствовать запах кожи, но вместо этого ощутила дынный аромат. И мысленно вернулась к тому моменту, когда в последний раз слышала этот запах, – к странному угловатому фургону в «Кэвершемских высотах». Абстрактный фургон, безликий водитель-робот. В голове у меня словно что-то щелкнуло.

– Это был СуперСловесный фургон, – прошептала я, роясь в сумке в поисках условного болта, подобранного на асфальте после исчезновения фургона.

Я нашла его и принюхалась. Мысли вихрем неслись в голове, пока я нащупывала связь между фургоном и книгой.

– Если это пройдет, – сказал Арни, листая «Маленького принца», – останется только завидовать читателям!

– Именно, – ответила я, наблюдая за Рэндольфом.

Он попытался открыть книгу, но не смог. Я отобрала у него томик и легко открыла его. Вернула обратно – но сказка опять заупрямилась.

– Как странно, – заметил Арни, снова без проблем открывая книгу.

– Это экземпляр Хэвишем, – медленно произнесла я. – Его открывала она, потом я, потом ты…

– Книга, которую смогут прочесть всего три человека! – презрительно воскликнул Рэндольф. – Очень средненько, скажу я вам!

– Только три прочтения, – прошептала я.

По спине у меня прошел холодок, когда я вспомнила предсказание трех ведьм: «Трижды раз, да два, да три». Похоже, новая операционная система не столь уж демократична, как то декларировалось. Если СуперСловесные книги действительно можно открывать лишь три раза, то библиотекам конец! А этот угловатый фургон, этот странный болт? Что все это значит? Я вздрогнула. Неужели в новой системе столько недостатков, что ради сохранения их в тайне приходится убивать людей? Если так, то «три прочтения» – это еще цветочки. Приказ о моем переводе пришел в папку Глашатая из Главного текстораспределительного управления. Может, меня не без причины сместили: вдруг охваченная горем стажерка начнет задавать неудобные вопросы? Если так, то Хэвишем погибла вовсе не в результате несчастного случая!

– Неприятности? – спросил Арни, почувствовав мое беспокойство.

– Возможно. Мисс Хэвишем была уверена, что с СуперСловом™ что-то не так. Думаю, Перкинс выяснил, что именно, и Ныохен тоже.

– Они правда так говорили? – уточнил Рэндольф, который явно изучал юриспруденцию в ходе подготовки к роли. – Без свидетелей это трудно будет доказать.

– Перкинс и Хэвишем ничего мне не рассказывали, а от Ныохена я ничего не слышала, кроме предсмертного бреда. Может, он и пытался что-то донести до меня, но очепяточный вирус настолько искажал его речь, что я ни слова не поняла.

– А что он сказал?

– Он сказал: «Читверь! Водокан сперснова невдверях!» или что-то в таком роде.

Арни с Рэндольфом переглянулись.

– «Читверь» наверняка «Четверг», – пробормотал Рэндольф.

– Это я поняла, – ответила я, – но как быть с остальным?

– А тебе не приходило в голову, – задумчиво сказал Рэндольф, – что если произнести эти слова рядом с каким-нибудь очепяточным источником, то они вернутся к прежнему виду?

Повисла та самая долгая пауза, которая всегда возникает в моменты прозрения.

– Стоит попытаться, – ответила я, хорошенько подумав. – Где и как мне найти очепяточный вирус, чтобы никто не задавал лишних вопросов?

Я встала, проверила кобуру и открыла Путеводитель.

– Ты куда?

– Навещу Антиочепяточную группу быстрого реагирования на одиннадцатом этаже. Думаю, они сумеют мне помочь.

– А захотят?

Я пожала плечами.

– Не важно. Я не собираюсь никого спрашивать.

Двери лифта раздвинулись. Семнадцатый этаж. Здесь находились все книги, фамилии авторов которых начинались на И. Поскольку таковых было немного, оставшееся место отвели Антиочепяточной группе быстрого реагирования, и если где имелся шанс отыскать штамм какого-нибудь очепяточного вируса, то именно здесь.

На этом этаже Великой библиотеки было темнее, чем на других, и сразу за томиками Йейтса тянулись ряды нар, на которых неподвижно восседали клоны мисс Дэнверс. Они молча провожали меня глазами. Это было довольно неприятно, но я не знала, где еще искать.

Я достигла самого центра Библиотеки, округлого провала на пересечении четырех коридоров, окруженного коваными чугунными перилами в самой середине. По дороге мне попадались только мисс Дэнверс, заполнявшие еще два коридора. Четвертый был забит упаковками со словарями, а за ними находился медицинский отсек, где я последний раз видела Ньюхена. Ковер заглушал мои шаги. Может, Ньюхен знал то же, что и Перкинс? В конце концов, они были партнерами. Черт, почему я не подумала об этом раньше! Но мою вину несколько облегчало сознание того, что и Хэвишем не догадалась.

Я подошла к маленькому изолятору, который всегда был готов принять зараженных: и занавески, и перевязочный материал сплошь покрывали выдержки из словарей. Подобные меры предосторожности усмиряли вирус и не давали ему распространяться, но редко помогали вылечить пострадавшего – Ньюхен был обречен с того самого момента, как его окутало облачко вируса, и он это знал.

Я выдвинула несколько ящичков тут и там, но ничего не нашла. Затем мое внимание привлекла большая груда словарей, сложенных вокруг огороженного стоп-лентой участка. Я пошла к ним, повторяя слово «инцидент».

– Инцидент… инцидент… инцидент… инциндент…

Готово! Я нашла место.

– Мисс Нонетот? – послышался голос. – Что это вы тут делаете?

Я чуть не подскочила. Окажись это Либрис, я бы насторожилась, но ко мне вышел Харрис Твид.

– Вы меня до полусмерти перепугали! – сказала я.

– Извините! – улыбнулся он. – Так что вы тут делаете?

– Неладно что-то с СуперСловом™, – доверилась я ему.

Твид окинул взглядом коридор и заговорил полушепотом:

– Мне так тоже кажется, но я не уверен, в чем именно дело. По-моему, программа использует более быструю утилиту «забывания», чем версия 8.3, так что читателю захочется почаще перечитывать книгу. Совет жанров заинтересован в увеличении частоты перечитывания опубликованных книг: сражение с документалистикой разгорается все сильнее, но нам об этом не говорят.

Что-то вроде этого я и подозревала.

– А вы что обнаружили? – спросил он. Я наклонилась поближе.

– У СуперСлова™ читательная мощность рассчитана всего на трех пользователей.

– Боже мой! – воскликнул Твид. – А еще что?

– Больше пока ничего. Я надеялась выяснить, что сказал перед смертью Ньюхен. Слова были ужасно перекорежены, но мне подумалось, что можно попробовать восстановить их смысл путем повторного искажения – если произнести их возле источника вируса.

– Хорошая мысль, – сказал Твид, – но надо себя беречь. Если слишком долго подвергаться воздействию очепяточного вируса, то можно заочепятиться необратимо.